трёп Сечина и Улюкаева зачитанный прокурором

Бывший министр свою вину не признает и обвиняет главу Роснефти Сечина и Федеральную службу безопасности в провокации взятки.

Ниже следует расшифровка разговора, зачитанная прокурором на заседании суда:

Сечин: Скажи Шокиной (заместителю управляющего делами Роснефти Ольге Шокиной), пускай корзинку в 206-ой поставит и чай приготовит пока.

Сечин: Да, все отлично, слушай, а ты без куртки?

Улюкаев: Да.

Сечин: Как ты ходишь-то вообще так?

Улюкаев: А?

Сечин: Надо курточку какую-то.

Улюкаев: Не надо, не надо, зачем.

Сечин: Да?

Улюкаев: Конечно.

Сечин: Ну одну секунду, ладно. Вы посидите пока, ладно?

Сечин: Так, ты сейчас одну секундочку, секундочку, ага, я так коротко тогда, чтобы ты не замерз. Ну, во-первых, приношу извинения, что затянули выполнение поручения. Ну в командировке были.

Улюкаев: Ну жизнь, конечно.

Сечин: Да, пока туда-сюда, собрали объем. Ну, можешь, считай, задание выполнено. Вот, забирай, клади и пойдем чайку попьем.

Улюкаев: Да.

Сечин: Так, вот ключ на всякий пожарный.

Улюкаев: Да, пойдемте.

Сечин: У меня уже организм не переносит холод вообще, утепляюсь.

Сечин: Так, Шокина чай принесет?

Мужчина: Да, да.

Сечин: И корзинку с колбасой.

Мужчина: Есть, есть.

Сечин: Так, несколько слов. Немножко о компании. Значит, мы в 1998 году, в принципе, когда начали заниматься, компания добывала 4 миллиона тонн нефти. Она никому не нужна была. Так она и проскочила эпоху приватизации.

Улюкаев: Ну да, за границу.

Сечин: Значит, ну потом суды, возврат выведенных активов начался. Вот интересная страничка, четвертая.

Улюкаев: Угу.

Сечин: Что за это время мы создали? Вот основные показатели нефтяных компаний, акции которых торгуются на бирже. Значит, это ресурсная база текущей добычи и расходов на добычу. Сравнивали только публичные компании. Значит, вот, мы по ресурсной базе и геологоразведке — первое место в мире. По текущей добыче среди компаний — первое место в мире. Себестоимость тоже как бы самая высококонкурентная...

Улюкаев: Вот если смотреть, извини, перебью, капитализацию компании, эти позиции, то видно будет, что актив стоит кратно в два, два с половиной раза дешевле, чем сопоставимые по характеристикам иные активы.

Сечин: Мы и есть. За исключением одного нюанса — налоговая база. У нас налоговая база самая тяжелая, по сравнению с любыми другими компаниями. Самая тяжелая в мире. Вот можно к этим двум и трем добавить смело 25, это будет с учетом налоговой базы. Плюс транспорт. Считай, условно говоря, 35 для нас нижний предел такой.

Улюкаев: Это цены доходности?

Сечин: Нет, я имею в виду нижний уровень цены.

Улюкаев: Я говорю операционно с учетом обслуживания кредитов?

Сечин: Да, который позволит операционную доходность дообеспечивать нам. Поэтому ситуация не такая простая, нам надо заниматься налоговой базой.

Улюкаев: Надо заниматься, обязательно. Она у нас не только большая, но растущая, растущая.

Сечин: Растущая и убегающая. Я разговаривал там с этим же ENI, они 2 миллиарда евро сдают в бюджет Италии. Мы 50 миллиардов. Это плюс к тому, что ты просишь нас сегодня добавить там 17. Часть мы уже дали, а 50 миллиардов ежегодно мы и так формируем. Поэтому, конечно, надо об этом думать. У Exxon общая фискальная нагрузка 43 процента и акции стоят дорого. Понимаешь?

Улюкаев: Нет, ну конечно.

Сечин: Она стабильно 43, а у меня 80. Значит и мы рассчитываем на рост интереса там. Тяжело, да. Например, BP. Я вот сейчас почему работаю с акционерами, говорю им о недооцененных моментах, которые они обязательно должны учитывать. Вот бипишники были в первой колонке за рамками первых десяти, как только купили наши акции, стали четвертыми. А почему? Потому что мы разрешили на баланс, пропорционально владению, поставить ресурсную базу.

Улюкаев: То есть 20 процентов? Пятая часть?

Сечин: Да. И они сразу выскочили в другой уровень.

Улюкаев: Подожди, если они ставят на свой баланс твою ресурсную базу, у тебя-то баланс не остается?

Сечин: Остается, остается. Нефть остается. Но для нас это вообще ничего не стоит. Это просто разрешение использовать им. И они же отчитываются геологоразведкой нашей. Мы там замещение делали на 150 процентов, они тоже 20 процентов от этого замещения себе считают, это ковенанты улучшает для них там. И то же самое по добыче. Они никогда бы не вышли за этот уровень добычи, если бы не давали наши проекты тоже.

Улюкаев: Да, если без, то было бы 20 с хвостиком небольшим, соответственно, они были бы ниже десятки.

Сечин: Да, да, да, точно абсолютно. Очень серьезный, конечно, шаг мы сделали, как ты знаешь, в Индии по приобретению Essar. И я хотел попросить, я буду обращаться, надо будет по проектному финансированию поддержать.

Улюкаев: Слушай, а нефть там будет иранская?

Сечин: Мы думаем, часть иранская, часть венесуэльская, часть иранская. 20 миллионов тонн переработки, очень высокий индекс Нельсона – 11,8. Глубоководные порты, 2700 заправок. Это такой проект для рынка – уникальный.

Улюкаев: А вот свои собственные заправки через них. Какая часть переработки, сколько идет через свою сеть заправок?

Сечин: Примерно я могу тебе сказать, примерно. Наверное где-то четвертая часть.

Улюкаев: Четвертая часть.

Сечин: Четвертая часть. Они там завод, может быть терминал позволяет экпортно-импортные операции делать с сырой нефтью.

Улюкаев: Нет. Потому что к индусам зайти – это большое дело.

Сечин: Да.

Улюкаев: Это по сути первая такая крупная попытка, это никому не удавалось.

Сечин: Да, это правда. Так, что еще могу сказать. По технологии разработки мы занимаем серьезные ведущие позиции, если не приближаемся к мировым лидерам, то наступаем на пятки очень так серьезно. Но у нас еще зависит, это связано с нашим оборудованием… Развитие у нас идет, несмотря на пожелание ОПЕК… Я докладывал Владимиру Владимировичу об этом. Дело в том, что все они готовят развитие добычи, все, Венесуэла, я точно знаю абсолютно. Они сейчас провели тендер, Schlumberger выиграло на $3,6 миллиарда по увеличению бурового сервиса, то есть они планируют поднять добычу на 250 тысяч баррелей в сутки в течение полугода. Значит, первое. Второе, Иран, будет увеличивать. Они сейчас уже 3,9, 4,9. У них замысел добавить миллион тонн баррелей и этот миллион баррелей.

Улюкаев: Они и 4 где-то готовы замораживаться.

Сечин: 3,9 сейчас, а 4,9 хотят.

Улюкаев: 4. Нет-нет, они готовы на 4 и две замораживаться.

Сечин: Ну.

Улюкаев: Ну уж наверное да.

Сечин: Да. Я думаю, что правды никто не говорит. Вот им всем надо, я считаю, Ирак, Нигерия, им надо полгода примерно для выдачи дополнительных объемов. А эти полгода, если мы заморозим, то дадут возможность американцам чуть-чуть кислорода дать нефтяным сланцам. И здесь вот мне кажется лукавство в этом заключается: сейчас поддержать здесь сланцевую нефть.

Улюкаев: Угу.

Сечин: Значит, что дальше?

Улюкаев: Этим воспользуются.

Сечин: А дальше они на полгода скажут: мы заморозили на полгода, а эти имеют временный лаг для подготовки новых объемов. А мы будем терять рынки. Они с новыми объемами будут выходить на рынки.

Улюкаев: Плюс за это время администрация Трампа, он очень сильно собирается поддерживать добычу.

Сечин: Да. Он хочет добычу поддерживать, это правда. Он заявлял об этом.

Улюкаев: Он будет готов на налоговые...

Сечин: Льготы и финансирование. Он заявлял об этом неоднократно, это его тезисы предвыборной программы.

Улюкаев: Это надо учесть. Ему потребуется какое-то время, потому что там адаптация администрации. Но центральный, пожалуй, пункт.

Сечин: Это надо учитывать. Но мы потихонечку работаем, Леша.

Улюкаев: Да, смотри, что касается налогов, я двумя руками полностью во всем на твоей стороне. Я считаю, что мы поступаем близоруко, а значит нелепо. Мы искажаем совершенно будущую картину мира. Мы хотим инвестиций привлечь. Мы не привлечем инвестиций и подорвем собственный климат инвестиционной базы. И это совершенно тупиковый путь, особенно, что касается старых месторождений. Там просто нужно бурить и качать, бурить и воду заливать. Нельзя остановить это процесс. А если у тебя падает...

Сечин: Ну как...

Улюкаев: Ну ты как, себе в убыток будешь делать? Это странно.

Сечин: Конечно.

Улюкаев: Странная, значит, логика, никуда не годящаяся. Потому что, безусловно, как бы 100 процентов за. И конечно же, действительно нужно международных несколько таких...

Сечин: Леша, я прошу тебя. Ты на нас не обижайся за затяжки все эти.

Улюкаев. Нет, Игорь, а что.

Сечин: Я ж почувствовал, как заштормило чуть-чуть, да.

Улюкаев: Нет, ты...

Сечин: По приватизациям работаем, значит. Я сегодня встречался, завтра улетаю в Европу. Основное, я тебе скажу, значит, следующее: кредитовать готовы в полном объеме, покупать особо не хотят. Поэтому мы делаем там разные предложения, разные морковки сочиняем для того, чтобы затянуть в акции. Значит, в Азии подвижки идут, японцы — ты же знаешь, они внесли сейчас изменения в законодательство все-таки, там сейчас император должен подписать, но уже внесли в парламент, с ними мы тоже работаем.

Улюкаев: С..?

Сечин: Ну со всеми там.

Улюкаев: Ну хорошо.

Сечин: Там больше с молодыми.

Улюкаев: С молодыми больше?

Сечин: Да. Ну работаем и не расслабляемся. Я, в общем, пока говорить ничего тебе не хочу, но настойчиво работаем для того, чтобы задание выполнить полностью.

Улюкаев: Вот мне, вот честно, из сегодняшних соображений очень хотелось бы японцев привлечь. Индийцы все эти — все это не то, от индусов ты ничего не получишь.

Сечин: С корейцами работаем. Нет, ни китайцы, ни индусы...

Улюкаев: Не нужны совершенно.

Сечин: С ними никакой синергии уже не будет.

Улюкаев: Абсолютно, а у тех можно получить.

Сечин: Эти могут, да, вот и я тоже считаю, что эти могут. Настроены они очень прагматично. Они, конечно, хотят выполнить свою главную задачу — получить политические плюсы там по территории, но нам даже в ходе переговоров такие вопросы ставили, но мы отвергли это, сразу сказали: ребята, нет.

Улюкаев: Конечно, им сейчас неплохо. Что значит решить… Абэ должен что-то показать свое, они ему говорят, ты идешь на постоянные уступки русским. Он может сказать: да почему, я приобретаю очень интересные активы, это гарантированное обеспечение нашей страны внешними энергоресурсами на десятилетия вперед. Я для японцев создаю. Ему это было бы довольно выгодно.

Сечин: Знаешь, мы, я им так и говорю, что, ребята, тут суть предложения нашего такова: вы получаете долю, долю в компании, во-первых, условия для развития совместных проектов. Значит, второе наше предложение, следом за долей — это создание по добыче, транспортировке, совместной работе на рынках. Мы им дали предложение, что если вы это делаете, то вы получаете доступ к центральному татарскому участку Верхнечонской доли и еще на ряд месторождений, которые мы осваиваем вместе с вами. Вы, правда, здесь получаете миноритарный пакет, и если вы на это идете, то при форс-мажоре мы берем обязательство по поставке только на японский рынок.

Улюкаев: Для них это очень важно, у них очень большая зависимость от залива. Им нужно сбалансировать.

Сечин: Мы вот именно это и говорим, если форс-мажор. А что такое форс-мажор — мы прописали изменение цены на 20 процентов, например, повышение цены на 20 процентов или понижение на 20 процентов, резкое изменение рыночной обстановки, тогда предприятие начинает поставлять весь объем производства только в ваш адрес и вы снижаете любую зависимость от других поставщиков. В общем, предложение очень у нас приличное и взвешенное, мы работаем. Там есть риски затягивания сроков, поэтому сроки здесь имеют принципиальное значение. Они пытаются завести рака за камень по поводу тендерных процедур там, но сами ждут результатов визита. Поэтому им сказали: вот вышло распоряжение правительства, поэтому мы ничего не знаем и сами уже в такой ситуации. До пятого числа должны подписать. Имейте это в виду, это уже не наша компетенция, это компетенция правительства была. Пожалуйста, можем 15-го объявить, если у нас все состыкуется с вами. Значит, да, на дату подписания мы им сказали — 10 процентов аванса вы сюда нам перечислите, который если вы не заключаете сделку, он переходит в собственность компании. Ну вот такие условия.

Улюкаев: Понятно. Ну, важно будет вот сейчас в Лиме 20 числа, там начальник будет встречаться с Абэ, это обязательно.

Сечин: Да, я буду в Лиме.

Улюкаев: Вот это вот да, я тоже буду. А еще до этого, днем раньше, я встречаюсь с этим Сэко, там тоже еще надо его поддавить, министра этого самого, ответственного за Россию.

Сечин: Ну да-да. А так они шаги делают. Я не могу сказать, что они как-то нас совсем, там, оставляют в стороне. Нет, у них замысел есть, они попытки делают, прямо говорили: вот нам будет тяжело, если не будет подвижек. Я сказал им: нет, ребята, вы с этими вопросами ко мне не обращайтесь. Мы солдаты, нам что говорят, мы и делаем, а это уже не наша епархия. Леша, ну спасибо тебе большое, не задерживаю, у тебя сложный график.

Улюкаев: Да, на курсы заскочу еще по дороге там.

Сечин: Так, пойдем?

Улюкаев: До Ивановича?

Сечин: Да, там в тот подъезд надо.

Улюкаев: Пойдем.

Сечин: Угу, спасибо. Корзиночку забери. Счастливо, спасибо тебе большое!

Улюкаев: Угу.

Сечин: До свидания.

*****************************
Речь напоминает тупой перевод с английского...
Да, это вот, да.
Дадудадад....
Мысли не связанны, логики нет.
И эти люди получают зарплату в миллионах