Джордж Сорос: «Европейский союз — это мыльный пузырь

ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ТРИ МЕСЯЦА, КОГДА ЕЩЁ МОЖНО СПАСТИ ЕВРОЗОНУ ОТ РАСПАДА. РЕШАЮЩЕЕ СЛОВО — ЗА ГЕРМАНИЕЙ
Знаменитый финансовый спекулянт и критик современной финансово-экономической системы  Джордж Сорос выступил в конце минувшей недели на Фестивале экономики в Тренто (Италия) с очередными грозными предупреждениями. Он отвёл европейским политикам три месяца на исправление ситуации, после чего распад еврозоны, по его мнению, станет неизбежным…
ЕВРОСОЮЗ  КАК «ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ»
Власти не понимают природу кризиса евро, они полагают, что это всё финансовые проблемы, в то время как это куда более серьезные проблемы банковского сектора и конкурентоспособности. И потому они применяют неправильные средства. Кризис развивается из-за непонимания динамики социальных изменений; политических мер, которые могли бы быть применены прежде, теперь уже не достаточно.
С начала кризиса и по настоящее время евро оказывает решающее воздействие на мировую экономику. Как это могло случиться? Мой ответ таков, что возникший пузырь — это, в конце концов, не финансовое, а политическое явление. Он имеет отношение к политической эволюции Европейского союза, и этот факт привел меня к выводу, что кризис евро угрожает разрушить Европейский союз.
Процесс интеграции был запущен по инициативе небольшой группы прозорливых государственных деятелей, практикующих то, что Карл Поппер назвал постепенной социальной инженерией. Они признали, что совершенство недостижимо, поэтому они установили ограниченные цели и сроки движения, чтобы затем мобилизовать политическую волю для того, чтобы сделать небольшой шаг вперед, — при этом прекрасно понимая, что, когда они добились цели, ее неадекватность станет очевидной и потребует дальнейших действий.Я утверждаю, что сам Европейский союз — это мыльный пузырь. В фазе бума ЕС было то, что психоаналитик Дэвид Тукетт называет «фантастическим объектом», — нечто  нереальное, но очень привлекательное.  ЕС был воплощением открытого общества — объединение наций, основанное на принципах демократии, прав человека и верховенства закона, где ни одна нация или национальность не имеет доминирующего положения.
Этот процесс — питаться своим собственным успехом — очень похож на финансовый пузырь. Вот таким образом объединение угля и стали начало постепенно трансформировался в Европейский союз, шаг за шагом.


«Евро имеет также и некоторые другие пороки, которые архитекторы не знают и которые полностью не поняты до сих пор»



«МААСТРИХТСКИЙ ДОГОВОР БЫЛ ПРИНЦИПИАЛЬНО ОШИБОЧНЫМ»
Германия была в авангарде этих усилий. Когда советская империя начала распадаться, лидеры Германии поняли, что воссоединение возможно только в контексте объединенной Европы, и потому были готовы пойти на значительные жертвы для ее достижения. Когда дело дошло до переговоров, они были готовы внести больший вклад, чем другие, и взять чуть меньше, чтобы способствовать подписанию соглашений. В то время немецкие государственные деятели утверждали, что Германия не имеет самостоятельной внешней политики, а ведёт общеевропейскую.
Этот процесс завершился подписанием Маастрихтского договора и введением евро. За этим последовал период стагнации, который после кризиса 2008 года превратился в процесс распада. Первый шаг был сделан со стороны Германии, когда после банкротства Lehman Brothers Ангела Меркель заявила, что гарантии распространяется и на другие финансовые институты, и что эти гарантии должны исходить от каждой страны в отдельности, а не от объединённой Европы. Финансовым рынкам потребовалось более года, чтобы реализовать смысл этой декларации.
Маастрихтский договор был принципиально ошибочным, и это была ошибка власти. Его главная слабость хорошо известна его архитекторам: был создан валютный союз без политического союза. Архитекторы полагали, однако, что, когда возникнет необходимость политической воли, могут быть предприняты необходимые шаги в направлении политического союза.
Но евро имеет также и некоторые другие пороки, которые архитекторы не знают и которые полностью не поняты до сих пор. Оглядываясь назад, мы теперь ясно понимаем, что основным источником проблем является то, что государства-члены Евросоюза капитулировали перед Европейским центральным банком, отдав ему свои права на печатание бумажных денег. Они не понимали, что именно это повлечет за собой, — и европейские власти не сделали ничего. После того как евро был введен, банкам было позволено покупать неограниченное количество государственных облигаций, а центральный банк принял все государственные облигации на равных условиях. Коммерческим банкам стало выгодно накапливать облигации слабых членов Евросоюза для того, чтобы заработать несколько дополнительных пунктов.
Германия, борясь с бременем объединения, провела структурные реформы и стала более конкурентоспособной. Другие страны наслаждались жилищным бумом и бумом потребления на фоне дешевых кредитов, что делало их менее конкурентоспособными.
Затем наступил крах 2008 года, который создал условия, далёкие от тех, что предусматриваются Маастрихтским договором. Многие правительства вынуждены были переложить обязательства банков на свой баланс и участвовать в покрытиях дефицита. Эти страны оказались в положении страны третьего мира — с крупной задолженностью в валюте, которую они не могли контролировать. Из-за различия в экономической деятельности Европа оказалась разделенной на страны-кредиторы и
страны-должники.
И это имело далеко идущие политические последствия.


«Обычно бывает так: финансовая паника утихает, и власти видят результат своего вмешательства. Но не в этот раз — потому что финансовые проблемы были подкреплены процессом политического распада»



«ЕВРОПЕЙСКИЕ ВЛАСТИ ДАЖЕ НЕ ПОНИМАЮТ СУТЬ ПРОБЛЕМЫ»
Потребовалось некоторое время для финансовых рынков, чтобы обнаружить, что государственные облигации, которые рассматривались как надёжные, на самом деле являются спекулятивными, и тогда премии за риск резко возросли. Это сделало те коммерческие банки, чьи балансы были загрязнены этими облигациями, потенциально неплатежеспособными. И это показало две основные проблемы, стоящие перед нами сегодня: кризис суверенного долга и банковский кризис, которые тесно взаимосвязаны.
Еврозона сейчас повторяет то, что часто случалось в мировой финансовой системе. Есть тесная параллель между кризисом евро и международным банковским кризисом, который разразился в 1982 году. Тогда международные финансовые власти сделали все, что было необходимо для защиты банковской системы: они сбросили трудности на периферию для защиты центра.
Теперь Германия и другие страны-кредиторы неосознанно играют ту же роль. Детали различаются, но идея та же: кредиторы фактически сбрасывают бремя корректировки на страны-должники, и избегая своей ответственности за дисбалансы. Однако в кризисе евро центр несёт ответственности даже больше, чем это было в 1982 году. В 80-х годах Латинская Америка испытала «потерянное десятилетие», теперь такая же участь ждет Европу.
Важно, чтобы Германия и другие страны-кредиторы признали свою ответственность. Но нет никаких признаков того, что это случится. Европейские власти имеют слабое представление о происходящем. Они даже не понимают суть проблемы, не говоря уже о том, чтобы видеть решение.
Обычно бывает так: финансовая паника утихает, и власти видят результат своего вмешательства. Но не в этот раз — потому что финансовые проблемы были подкреплены процессом политического распада. Это та самая политическая динамика, которая ведёт сейчас к распаду Европейского союза так же, как когда-то создавала его. Это — тот самый политический пузырь, о котором я говорил.
В начале кризиса распад зоны евро был немыслим: активы и обязательства, выраженные в общей валюте, настолько перемешались, что распад привел бы к неконтролируемой катастрофе. Но так как кризис прогрессировал, то финансовая система постепенно была реорганизована по национальному признаку. Эта тенденция набирает обороты в последние месяцы.
Таким образом, кризис становится все глубже. Реальная экономика еврозоны сокращается, а Германия по-прежнему процветает. Это означает, что расхождение становится все шире. Политическая и социальная динамика также работает в направлении дезинтеграции. Общественное мнение, как показали результаты последних выборов, резко возражает против жесткой экономии, и эта тенденция, вероятно, будет расти, пока политика не изменится на противоположную. Таким образом, придётся кое-что дать.

 
ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО СМЕРТИ
По моему мнению, у властей есть окно в три месяца, в течение которых они могли бы еще исправить свои ошибки и обратить вспять нынешние тенденции. Говоря «власти», я имею в виду главным образом правительство Германии и Бундесбанк, потому что в условиях кризиса кредиторы сидят на водительском месте, и без поддержки немцев нельзя сделать ничего.
Я ожидаю, что греческая общественность будет достаточно напугана перспективой исключения из Европейского союза, чтобы после выборов коалиция, которая готова соблюдать действующее соглашение, имела бы некоторое большинство мест в парламенте. Но ни одно правительство не сможет удержать греческий кризис от осенней кульминации. К тому времени экономика Германии также будет ослаблена, так что Меркель будет еще труднее, чем сегодня, найти аргументы убедить немецкую публику принять на себя дополнительную европейскую ответственность.
Это — то, что создает окно в три месяца.
Исправление ошибок и обращение тенденции вспять потребует некоторых чрезвычайных политических мер по приведению условий к нормальным и оказанию помощи финансовым рынкам и банковской системе. Эти меры, однако, должны соответствовать существующим договорам. Разработать некоторые чрезвычайные меры, которые отвечают этим жестким требованиям, трудно, но не невозможно. Решать придётся одновременно проблемы банковского сектора и чрезмерного государственного долга, потому что эти проблемы взаимосвязаны. Решение одно без другого, как и в прошлом, не будет работать.
Мы находимся в точке перегиба. По истечении трёхмесячного окна рынки будут требовать ещё больше, но власти уже не смогут удовлетворить их требования.
Предсказать исход невозможно. Как упоминалось ранее, постепенное изменение организации финансовой системы по национальному признаку может обеспечить упорядоченный распад зоны евро, возможно, в течение нескольких лет, и, если бы не было социальной и политической динамики, можно было бы представить себе общий рынок без единой валюты. Но тенденция — явно нелинейная, и разрыв неизбежно будет беспорядочным. Это почти наверняка приведет к краху Шенгенского договора, общего рынка и Европейского союза. Неосуществимые претензии и неудовлетворённые жалобы оставят Европу в худшем состоянии, чем это было в самом начале, когда проект единой Европы был задуман.
ВПЕРЁД, К ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Но есть вероятность того, что евро выживет, потому что разрыв будет разрушительным не только для периферии, но и для Германии. Поэтому Германия, скорее всего, будет делать то, что необходимо для сохранения евро, — но не более того. Это приведет к доминированию Германии в еврозоне, где расхождение между странами-кредиторами и странами-должником будет и впредь расширяться, и периферия превратится в ряд вечно депрессивных регионов, нуждающихся в постоянном переводе платежей. Это означало бы превратить Европейский союз в нечто совсем иное, чем тот «фантастической объект», который увёл за собой воображение европейцев. Возникла бы Германская империя с периферией европейской глубинки.
Немецкая общественность не может понять, почему политика структурных реформ и жесткой экономии бюджетных средств, которые работали в Германии десять лет назад, не будет работать в Европе. В этих условиях потребуются огромные усилия со стороны правительства Германии, чтобы убедить немецкую публику принять чрезвычайные меры, которые смогут обратить вспять нынешнюю тенденцию. И у них есть окно только в три месяца, в течение которых это можно сделать.
«Georgesoros.com»