Копипаст | $3–5 млрд – цена углеродного сбора ЕС для России

Мировая торговля в 2020 г. испытала настоящее потрясение, и не одно, а целую серию – от изменений характера потребительского спроса до необходимости оперативно пересматривать цепочки поставок из-за перебоев, связанных с ковидом. Этот шок будет временным, но он может усилить куда более долгосрочный тренд – движение к чистому производству. Пограничный углеродный сбор Евросоюза, который может быть введен уже в конце 2021 – начале 2022 г., способен изменить баланс сил на мировых рынках и будущее многих компаний – оно будет зависеть от их способности адаптироваться к новому регулированию. В октябре Еврокомиссия назвала три сектора, с которых планирует начать: производство стали, цемента и электричества.

Экспортеры, поставляющие товары в страны Евросоюза, будут обязаны платить сбор за выбросы углекислого газа, образующиеся при производстве их продукции. При этом поставщики из стран, где действуют такие же правила, могут быть освобождены от выплат. Формат сбора пока не определен: это может быть как налог на импорт (то есть сбор за выбросы CO₂), так и распространение системы ограничения выбросов и торговли квотами на импортируемые товары (по сути, ограничение выбросов).

Киотский протокол об ограничении выбросов содержит механизм торговли квотами на них. Предприятия, чьи выбросы превышают установленные для них квоты, могут купить углеродные кредиты (иногда называемые углеродными сертификатами) у другого участника рынка. В ЕС действует система торговли выбросами (ETS).

Любой из форматов приведет к потерям для экспортеров, не уделяющих достаточно внимания декарбонизации производства, и создаст преимущества для тех, кто применяет более «чистые» технологии.

Кроме того, может вырасти интерес к производству в ЕС, поскольку европейская система торговли выбросами (ETS) финансово стимулирует бизнес отслеживать и сокращать свой углеродный след.

На страны ЕС приходится 42% российского экспорта (по данным ОЭСР за 2019 г.), Россия находится на втором месте после Китая по экспорту CO₂ в ЕС: около 150–200 млн т ежегодно. Китай начал заниматься проблемой сокращения углеродного следа еще в 2013 г., запустив пилотные площадки, переходящие на более чистое производство. Китай ведет активный диалог с ЕС о регулировании и технической подготовке собственной платформы ETS, которую планирует запустить в ближайшее время. Европейские специалисты проводят тренинги для компаний из Китая.

В России такой системы пока нет. Проект федерального закона о ее создании все еще обсуждается властями, отсутствуют единая система и механизмы учета, отчетности и аудирования парниковых выбросов. Все это осложняет процесс взаимоучета выбросов, который потенциально может стать частью системы пограничного сбора.

Европейский пограничный углеродный сбор прямо или косвенно повлияет на все отрасли промышленности Европы, которые зависят от импорта. Нововведение затронет не только иностранных поставщиков, но и местных производителей, использующих импортное сырье: они будут решать непростой вопрос пересмотра (а возможно, даже разрыва) отношений с поставщиками в зависимости от уровня их экологической ответственности.

В наибольшей степени новый сбор повлияет на производство продуктов нефтепереработки и кокса (ключевой компонент для производства стали), а также на горнодобывающую промышленность. Если сбор с импорта в ЕС составит $30 за тонну выбросов диоксида углерода (CO₂) – один из возможных достаточно консервативных сценариев, – то рентабельность поставок нефти в ЕС сократится в среднем на 20% (при цене $30–40 за баррель), а прибыль импортеров древесной массы в страны Евросоюза может упасть на 65%. Также, по оценкам BCG, довольно высок уровень углеродоемкости у российской металлургии, химической и бумажной продукции. Этот показатель отражает относительный вклад различных секторов в создание парникового эффекта. Прибыль от плоского металлопроката, который применяется при производстве автомобилей и другой техники, а также в строительстве, может сократиться в среднем на 40%. Причем большинству неэффективных с точки зрения выбросов CO₂ производителей может оказаться особенно трудно переложить эти затраты на потребителей или поставщиков, поскольку предложение товаров массового потребления сейчас превышает спрос.

Дополнительная нагрузка на экспортеров из России из-за углеродного сбора может составить около $3–5 млрд в год, и наибольшая часть бремени ляжет на нефтегазовый сектор и металлургию.

Себестоимость добычи может вырасти для всех поставщиков нефти, для России – на $2/барр. На столько же она вырастет и для США, поэтому углеродный сбор не изменит затраты двух стран относительно друг друга, однако может негативно сказаться на отдельных компаниях. Повлияет сбор и на российских производителей стали, но при средней себестоимости тонны в $320–340 и сборе около $47 за тонну они все же смогут сохранять достаточно низкие цены. А вот для производителей азотных удобрений углеродный сбор может оказаться заградительно высоким, достигнув 40–65% нынешней экспортной стоимости, что может привести к полной потере рынка. Значительное влияние углеродного сбора ощутят на себе целлюлозно-бумажная и стекольная промышленность. В целом нововведение неизбежно повлечет за собой повышение стоимости российских товаров по ряду секторов, что, в свою очередь, может привести к обострению конкурентной борьбы за европейский рынок.

Пограничный углеродный сбор ЕС может переписать правила международной торговли. Лидерами в новой реальности станут те, кто сможет своевременно адаптироваться и воспользоваться возможностями, открывающимися на глобальных рынках. Время чистых технологий уже пришло, и нужно постараться оказаться в авангарде этого тренда.