Cколько стоит человеческая жизнь?

Писатель Eliane Glaser в своей статье в «The Guardian» знакомит нас с только что вышедшей книгой Дженни Климан«The Price of Life: In Search of What We’re Worth and Who Decides» («Цена жизни: сколько мы стоим и кто это решает»). Это захватывающее исследование как оценивают стоимость человеческой жизни — от здравоохранения до киллеров:

«В начале мая 2020 года губернатор Нью-Йорка Эндрю Куомо был вынужден ослабить Covid-ограничения. «Чем быстрее мы вновь откроемся, тем ниже экономические издержки, но тем выше человеческие издержки, потому что тем больше жизней будет потеряно, — сказал он в телеобращении. — Всё возвращается к вопросу о том, сколько стоит человеческая жизнь. Это настоящая дискуссия, которую никто не признает открыто или свободно, но мы должны это сделать».
Этот табуированный вопрос находится в центре захватывающей книги. Мы можем воздерживаться от обсуждения этого вопроса, но за закрытыми дверями постоянно подсчитывается цена человеческой жизни. Так кто же принимает решение, с какой целью и по каким критериям? И что эти цифры говорят о том, кто и сколько стоит?

В своей первой книге «Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего» журналистка и телеведущая Дженни Климан рассказала о встречах с учеными и предпринимателями, работающими на переднем крае технологических инноваций. В новой книге она вновь ищет человеческие истории, которые делают обезличенное понятным, и берет интервью у тех, кто держит алгоритмические весы, и у тех, чья жизнь находится на волоске.

Какова цена за чью-то голову? Климан ужинает с бывшим наемным убийцей. Он не хочет говорить о цифрах, но она узнает, что  в Великобритании вознаграждение в среднем составляет около 15 000 фунтов стерлингов. Она слушает душераздирающие истории о вьетнамских женщинах, проданных в Великобританию в качестве домашних рабынь. Она навещает родственников Рэйчел и Пола Чендлеров, пары пенсионеров из Танбридж-Уэллс, которые были похищены сомалийскими пиратами во время морского путешествия в 2009 году. Британское правительство отказалось платить выкуп, поэтому паре пришлось договариваться об этом самостоятельно. Средний мировой спрос на услугу в 2021 году составил 368 901 доллар.
Директор американской компании, торгующей донорскими телами (около 5000 долларов без учета доставки), настаивает на том, что его трупы используются только для медицинских исследований; иные могут оказаться манекенами для краш-тестов или подопытными кроликами для пластики носа. Некоторые тела покупают (через посредников) британские университеты, которым требуются дефицитные части тела для курсов анатомии: голова может стоить около 600 долларов.
Климан посещает завод Lockheed Martin в Форт-Уэрте, штат Техас, где производятся истребители F-35 — самое дорогое вооружение в мире. Чтобы подсчитать цену унесенных жизней, Климан делит стоимость самолета – около 110 миллионов долларов – на приблизительное количество людей, которых он убил. Ответ, по ее признанию, по меньшей мере неточный, но он поднимает вопрос, почему существует такая огромная машина для убийств.

Можно было бы ожидать, что страхование жизни даст более правильные цифры, но выплаты зависят только от внесенных премий. Актуарии оценивают вашу вероятную продолжительность жизни, а не то, сколько вы стоите. Управление по компенсации криминальных травм выплатит семьям жертв убийств 11 000 фунтов стерлингов. Больше платят за серьезную травму, которая влечет за собой пожизненный уход.
После теракта на Лондонском мосту в 2017 году семьи погибших имели право на установленную законом компенсацию, но те, кто пострадал от фургона, которым управляли нападавшие, получили миллионы от компании по прокату автомобилей Hertz. Выплаты по коммерческому страхованию сами по себе сильно различаются: они компенсируют не потерянную жизнь, а затраты – практические и эмоциональные – для тех, кто всё это перенес.
Климан показывает, как цены зависят от социального статуса, места проживания, рыночных условий и чистой случайности. Хотя некоторые различия демонстрируют несправедливость, другие — менее значимы и их труднее сравнивать. Как признает Климан, 200 фунтов за наем убийцы или 500 долларов, заплаченные за девочку-невесту в Афганистане, на самом деле являются мерой отчаяния. И когда мы добираемся по принципу свеху вниз до более абстрактного распределения ресурсов, необходимого сопоставления одной жизни с другой, эта книга дает наиболее удовлетворительные ответы на философские вопросы, поставленные с такой вдумчивой ясностью в начале.

Последователи филантропического движения, известного как эффективный альтруизм, считают, что благотворительные пожертвования должны определяться хладнокровной количественной оценкой выгод, а не листовками с изображением раненого щенка, разложенными по почтовым ящикам. Эффективные альтруисты отдают предпочтение помощи незнакомцу на другом конце света, а не бездомному на вашей улице, если это принесет вам больше пользы. Они расскажут вам, как спасти жизнь всего за 4500 долларов – при условии, что это жизнь в Африке, потому что здесь спасение жизни стоит дешевле. Один из защитников, размышляя об оптимальном возрасте для спасения жизни человека, говорит: «Я думаю, что моя высшая ценность — это смерть восьмилетнего ребенка».

Национальный институт здравоохранения и передового опыта Англии и Уэльса (Nice) также должен быть беспристрастным, но на службе нуждающейся в деньгах Национальной системы здравоохранения, а не на совести миллиардеров. Его обсуждения увлекательны и происходят в основном вне поля зрения общественности. В Nice используется мера под названием Qaly: год жизни с поправкой на качество. Один Qaly означает один год жизни с хорошим здоровьем и стоит 20 000–30 000 фунтов стерлингов. Если лекарство будет стоить столько же или меньше за каждый дополнительный год хорошего здоровья, которое оно обеспечивает пациенту, то Nice его одобрит.

Климан повстречалась с матерью ребенка с редким генетическим заболеванием, возраст которого незначительно превышал возрастной предел для доступа к самому дорогому лекарству в мире. Она обратилась к Nice через средства массовой информации, и организация уступила, показав свое человеческое лицо. Организация должна примирять конкурирующие интересы одного человека и целого коллектива – как выразилась мать: «Я понимаю, что не существует бесконечного запаса денег, но когда это твой ребенок…» Эта напряженность значительно усугубляется рыночным капитализмом. «Пока фармацевтические компании работают ради прибыли, — отмечает Климан, — жизнь будет иметь свою цену».
Ее книга представляет собой ошеломляющее исследование внутренней и взаимозаменяемой ценности, напоминающее фунт плоти Шейлока и его путаницу с дукатами и дочерями из „Венецианского купца“. Сначала вы сожалеете о применении к людям жестких критериев, затем вы  вспоминаете, что денежная стоимость сама по себе эластична. Климан выбрала призму, через которую можно получить количественную оценку чего угодно в обществе, которое управляется данными, а также плюсы и минусы анализа издержек и прибыли. Удивительно, но цифра Qaly, представленная Nice, была взята практически с потолка: это относительная мера, произвольный инструмент для сравнения. «Опасность возникает, — замечает Климан, — когда люди относятся к жетонам так, как будто они действительно представляют реальную цену человеческой жизни».

Обсудив затраты и выгоды от карантина, Эндрю Куомо заблокировал вопрос. «Для меня, говорю я, человеческая жизнь… бесценна, и точка», — заявил он. Риши Сунак — канцлер в тот период — также пообещал «сделать все возможное». Но «все возможное» тоже имеет свою цену. Разделите стоимость изоляции на количество спасенных лет жизни, и вы получите 300 000 фунтов стерлингов: в 10 раз больше порога Qaly. Если вы свято отвергнете эти суммы, приняв их за холодный расчет, отмечает Климан, то больше людей может погибнуть сейчас или в будущем. Установление цены на жизнь может быть приравнено к эксплуатации, но иногда это способ быть справедливым.»

Телеграм-канал «Интриги книги»