Цивилизаtion 2

1е июня. Раз обещал… начну потихоньку. 

Для тех, кто не читал начало: http://civilizationbook.ru/download/

PS Это пока рукопись. Без редактуры, корректуры и прочей -уры. Есть идеи или замечания — вэлком.


Цивилизаtion 2

Глава 1

Что может человек, находясь на родной планете? Ведь все, что мы видим: слой морей и океанов, горы, долы, атмосфера — это целлофановая пленочка на огромном шаре. Сколько там диаметр Земли? Почти 13 тысяч километров? А перепад высот в отдельно взятом месте? Километров пять? Получается, что шероховатость имеет толщину всего 0.0002 от размера Земли. Атмосфера для дыхания — меньше одной тысячной. Если бы мы взяли планету в руку, как бильярдный шар — то не почувствовали даже щербинки. Весь мировой океан, тонкой пленкой размазанный по поверхности, стек бы с шарика в виде двух капелек, а атмосферу получится собрать в пипетку. Мы совершенно ничтожны в рамках Земли, которая, в свою очередь, ничтожна даже в Солнечной Системе, не говоря уже о космосе.

Я лежал на прохладных камнях плотины и смотрел в ночное небо. Шум бормочущей воды усыплял. С уходом Лии апатия холодными метастазами пронизала меня насквозь и размышления о вечном единственное что действительно отвлекало и успокаивало. Первый порыв по искоренению денег прошел, сменившись на безразличие и суицидальные желания. Я даже вскарабкался на отвесную скалу, которая гарантировала путешествие через реку Стикс в компании с Хароном. Но решиться на прыжок и отказаться от способности мыслить и чувствовать я так и не смог.

Время, как огромный ластик, стирало прошлое, а вместе с ним боль утраты. И сейчас, глядя на бескрайнее ночное небо я вдруг почувствовал, как кто-то положил мне руку на плечо. Я резко привстал. Рядом, свесив ноги с плотины, сидел и широко улыбался Седой.

Он приложил палец к моему приготовившемуся закричать, рту и тихо, но внятно сказал:

— Не ори. Люди спят.

Я не верил глазам. Слова не выходили, словно губы были крепко склеены.

— Что, воздушный замок рухнул и придавил строителя? — по-прежнему едва слышно спросил он, — Бывает. Напьешься счастья, а потом похмельная депрессия. И жизнь, кажется, идет не поперек, а вдоль черной полосы.

Седой замолчал, беззаботно болтая одной ногой и смотря на горящие вдали костры дежурных. Затем он вдруг повернулся, и глаза его сверкнули злостью.

— Ты или живи, как человек, или тебе тут делать нечего, — прошипел он, и сильным толчком в спину сбросил меня со стены.

Сердце подпрыгнуло и ощутило невесомость. Я глубоко вздохнул, приготовившись нырнуть в ледяную воду и… проснулся. От взмаха руками я чуть было не слетел с плотины по настоящему. Поймав равновесие и вцепившись ногтями в щербатый камень я снова сел на край стены. Вокруг царила багдадская ночь. Вдали горели сторожевые костры. Поток воды бормотал всю ту же песню. Решительным шагом я вернулся в свой дом и, заперев дверь, крепко уснул.

***

Утром я проснулся другим. Апатия ушла, как будто осталась с другой стороны перевернутой страницы. Странный сон что-то переключил, вернув желание жить. Удивляя население бодростью взгляда я самоотверженно принялся разгребать накопившиеся дела.

Сперва я отправился в кузницу и до обезьяних прыжков обрадовал Тома своим появлением. Мы сделали новые штемпели и вскоре восстановили производство монет. Да, вы не ослышались. Бесконечно обижаться на деньги было невозможно. Размышляя я понял, что прогресс — это всегда палка о двух концах. Любая новая вещь в неправильных руках может сеять как зло так и добро. Двигатель приводит в движение автобус и танк. А спирт дурманит разум, но дезинфицирует раны. Отказаться от прогресса было нельзя. Тем более обладание медными кружочками мотивировало людей на работу, пусть и не так сильно как кулак Тыкто. Но моему естеству пряник был ближе кнута, поэтому деньгам была дарована вторая жизнь.

Вместо Лии пришлось поставить на должность казначея сразу двух человек. Таких вундеркиндов мне больше не попадалось, да и объективно работы стало больше. Новым финансистам выстроили маленький домик на две комнаты, в котором теперь хранилась касса. Входить в здание оскверненное убийством я больше не хотел, не решаясь, впрочем, его снести.

Экономика развивалась и наступала по всем фронтам. Дорога медленно но уверенно ползла к апачам. Семьи стали держать коз и кроликов, которые свободно продавались на нашей ферме. Рекордный урожай зерна сбросил цены на хлеб втрое. Среди всего это экономического ренессанса яркой звездой выделялся Ахомит. Его подшефное племя размножалось с энтузиазмом дрожжей. Помимо естественного прироста, новых гоцэ давали постоянные вылазки, предпринимаемые все дальше на запад. Усвоив уроки, Ахомит насадил жесткую дисциплину. Строгая иерархия позволяла ему разбавлять свои захватнические отряды уже зарекомендовавшими себя пленниками, увеличивая тем самым боеспособную часть населения. После казни Зота, гончарный бизнес также перешел под покровительство этого энергичного туземца и можно было с уверенностью сказать, что Ахомит стал богатейшим олигархом нашего древнего мира.

Как и было договорено, через год приведенные рабы стали свободными, и были обложены налогом. Но даже несмотря на это, ахомитовская империя полностью кормила себя, продавала зерно и являлась основным поставщиком дешевой рабочей силы на каменоломни и стройки. Квази-вождь ходил гордый как Цезарь.

Месяцы летели один за другим, и я не заметил, как снова наступил Новый год, а затем и лучистая весна. Новые вещи и технологии словно гарпуны крепко вонзались в быт племен. То, что еще пару месяцев назад казалось в диковину — сейчас уже невозможно было выкинуть из обихода. Двое талантливых плотников строгали велосипеды, продаваемые по цене бронзового топора. Ослы Ахомита курсировали между племенами, выполняя роль «Почты России». Гек, наконец, разрешил хождение монет, и экономика апачей вынырнула из тени. Руда теперь продавалась за деньги, а молодой вождь получал налоги за своих людей, как и его брат. На зданиях появлялись вывески, в лавках — ценники. Молодежь свободно читала, корябала слова на глине и коре и даже отправляла короткие, как твиты, письма. Команчи построили свою баню и еще несколько каменных строений. Начал строить свой дом и Гек. Жизнь озабочено бурлила.

В один из мартовских дней на Крым обрушился шторм. Невежливая буря стремительно прикатила с востока, заставив жителей изрядно пострадать. Сумасбродные бесы захватили пульт управления погодой и теперь терзали полуостров. Ветер ломал некрепко свитые вигвамы не спрашивая разрешения. Град безжалостно бомбил свежие всходы. Экономика испугано вздрогнула. В довершение всего, бушевавшая три дня стихия, принесла мне, уже отвыкшему от трагедий, очень скверные вести.

Рыбаков, решивших проверить ловушки, не взирая на огромные волны, унесло в море. С плота успел спрыгнуть и добраться до берега один из команчей. Подданные Гека, не отличавшиеся умением плавать, пропали, скрытые девятым валом. Потерять в мирное время пять человек, к тому же обеспечивающих два племени морепродуктами — было катастрофой. Цена на рыбу подскочила, а плотники принялись за изготовление пирог, связанных между собой по типу катамарана. Неповоротливый плот, требующий для управления не менее четырех гребцов, я решил не воссоздавать.

Получив в качестве послевкусия от шторма жилищный кризис, я принял решение строить доходные дома. Обеспеченные семьи могли жить в них, платя арендную плату. Затраты на постройку отбивались бы лет за пять, но меня это не беспокоило. Строителей все равно нужно было чем-то занимать и рядом с бараком Тыкто я наметил целую улицу стоящих стена к стене домиков.

Через неделю после шторма возбужденные крики снова заставили меня вздрогнуть. Когда вопит все племя, перемешивая мужские и женские голоса, невольно начинаешь готовиться к худшему. Но сейчас причиной криков была радостная новость. Измученные и уставшие вернулись мои рыбаки. Несмотря на потрепанное состояние выглядели они вполне сносно, по крайней мере раненых я не заметил. Обнявшись с родными, дрейфовавший капитан целенаправленно рванул ко мне. Я, улыбнувшись, приготовился к рассказу о чудесном спасении утопающих, но рыболов был взволнован и, подойдя ко мне, молча вручил разломанное копье. Деревяшка сантиметров тридцать, с наконечником.
Беглого взгляда было достаточно, чтобы у меня пропал дар речи. Наконечник был сделан из железа.

***