США - Социалистические Штаты Америки

Как говорил товарищ Сталин, мирного сосущестования капитализма и социализма быть не может, поэтому война неизбежна. Но войны не случилось! А почему?

Под капитализмом обычно понимают Америку, но вот незадача… во времена Рузвельта был объявлен «Новый курс» на строительство Социалистических Штатов Америки, сокращенно США. Что из этого вышло рассказано в этой книге.

 Генсек Байден

Величайший и прочнейший экономический миф XX века — идея о том, что Новый курс Франклина Рузвельта вытащил Америку из Великой депрессии. Эта фантазия настолько повсеместна даже сегодня, что либеральные* лидеры демократов в конгрессе призывают к новому Новому курсу, чтобы повысить доходы среднего класса и защитить американских рабочих от страхов, связанных с конкурентными силами глобальной экономики.

 * Здесь следует уточнить, что в США прилагательное «либеральный» означает комплекс идей и политических постулатов, во всех отношениях противоположных классическому либерализму XVIII—XIX вв. Американский либерал стремится к всемогуществу правительства, является твердым противником свободного предпринимательства и отстаивает всестороннее планирование, осуществляемое властями. Причем такое понимание термина «либерализм» или, вернее, использование слова «либерализм» для обозначения такой политики закрепилось в США именно в период Нового курса по инициативе и при самом непосредственном участии Ф. Рузвельта. См.: Ronald D. Rotunda, The Politics of Language: Liberalism as Word and Symbol (Iowa City: University of Iowa Press, 1986) [неотредактированный русский перевод см. на libertynews.ru/node/982]. — Прим. ред.

 Итоги Нового курса

 И вот прошло почти два полных срока правления Рузвельта и Нового курса, и перед нами ошеломляющие слова Моргентау — его признание, честно сделанное перед собратьями-демократами в Бюджетном комитете палаты представителей: «Мы попытались тратить деньги. Мы расходуем больше, чем когда-либо, но это не работает. Меня волнует только одно, и если я ошибаюсь… пусть кто-нибудь другой займет мое место. Я хочу, чтобы наша страна процветала. Я хочу, чтобы у людей была работа. Я хочу, чтобы у людей было достаточно еды. Мы так и не выполнили своих обещаний… После восьми лет работы этой администрации я говорю, что в стране сейчас тот же уровень безработицы, с которого мы начинали… И огромный государственный долг в придачу!»

 Письма трудового народа Сталину Рузвельту

В очереди в районе Чикаго мы встречаем продавца Бена Айзекса. «Куда бы я ни приходил устраиваться, нигде для меня не было работы, — вспоминает Айзекс о затянувшейся депрессии. — Я ходил по улицам и торговал бритвенными лезвиями и шнурками. Был день, когда я обошел все улицы и вернулся с пятьюдесятью центами выручки. Так продолжалось практически до 1940 г.» В письмах президенту Рузвельту находим другие истории. Например, в Чикаго 12-летний мальчик написал президенту: «Мы за газ, за электричество, за продукты счета три месяца не платили… Мой отец сидит дома. И плачет все время, потому что не может найти работу. Я спросил его: „Папа, почему ты плачешь", а он мне: „Как не плакать, когда в доме пусто"». В нашей гипотетической очереди безработных в г. Латроуб, штат Пенсильвания, мы могли заметить человека, написавшего в 1934 г.: «Ни дома, ни работы, ни денег. Так больше нельзя. Нам отключили воду. Полная антисанитария. Мы не можем содержать детей в чистоте и порядке, как следует». Из г. Августа, штат Джорджия, президенту в 1935 г. пришло такое письмо: «Я ем хлеб и пью воду, и никаких жиров и ничего к хлебу… Мне даже спать не на чем...» Но даже этому человеку пришлось не так туго, как мужчине из г. Бивера-Дэм, штат Виргиния, который написал президенту: «У нас сейчас нет ни работы, ни зимнего постельного белья… У жены и пальто-то на зиму нету. Как нам выжить в приближающиеся холода? Видно, придется вместе мерзнуть да голодать»

 Про Госдолг

Еще одним признаком катастрофы 1930-х годов стало наращивание государственного долга. В 1930 и 1931 г. США имели профицит бюджета, но вскоре государственные расходы резко выросли и значительно превысили налоговые поступления. В 1931 г. государственный долг составлял 16 млрд долл.; к концу десятилетия он вырос более чем в два раза, превысив 40 млрд долл. Иными словами, государственный долг за последние восемь лет 1930-х годов — менее чем за десятилетие — вырос больше, чем за всю предыдущую 150-летнюю историю страны. С 1776 по 1931 г. государственные расходы на ведение семи войн и на борьбу с последствиями по меньшей мере пяти рецессий были с лихвой перекрыты долгом, накопленным в течение 1930-х годов. Если для наглядности представить, например, что Христофор Колумб в тот октябрьский день, когда он открыл Новый Свет, решил вносить по 100 долл, в минуту на особый счет, предназначенный для выплаты государственного долга Америки, то к 1939 г. на его счету так и не накопилось бы достаточно средств для выплаты хотя бы долгов, сделанных государством только за 1930-е годы. Другими словами, если бы мы перечисляли по 100 долл, в минуту (в долларах 1930-х годов) на специальный счет обслуживания государственного долга, то нам понадобилось бы более 450 лет, чтобы накопить достаточно денег для того, чтобы рассчитаться по долгам за это десятилетие.

 Мало кто хотел жить при социализме Рузвельта:

Для многих американцев затяжная Великая депрессия 1930-х годов стала временем смерти. Как написала одна восьмидесятилетняя американка, «сейчас [в декабре 1934 г] многие из нас предпочитают самоубийство перспективе быть загнанными в богадельни». По-видимому, с ней согласились тысячи американцев, поскольку число самоубийств с 1929 по 1930 г. возросло и сохранялось на высоком уровне на протяжении всех 1930-х годов. Не менее печальной была участь и тех, кто отказался от жизни после многолетнего отчаяния и уходил менее демонстративно — в результате случайного падения, автомобильных аварий, под колесами поезда. В годы проведения Нового курса число несчастных случаев на душу населения во всех этих трех категориях достигло рекордной отметки.

 Репрессии Рузвельта — рекордное количество арестов

 В десятилетие экономической катастрофы, каковым были 1930-е годы, серьезную опасность представляет упадок нравов. Если подавляющее большинство людей голодает, не имеет работы и вынуждено платить более высокие налоги, чем раньше, то не может ли это пагубно отразиться на таких качествах людей, как отзывчивость, честность и единство, необходимые для сплочения общества? Сборник «Историческая статистика США» немного помогает ответить на этот вопрос. В 1930-е годы несколько выросло число убийств. Более 10 000 убийств в год было зарегистрировано лишь семь раз с 1900 по I960 г, и все эти семь лет приходятся на 1930-е годы. За это десятилетие фактически удвоилось число арестов: в 1932 г. их было произведено почти 300 000, а потом цифра постоянно возрастала, и пик пришелся на 1939 г. — около 600 000. Уровень разводов также возрос, особенно в конце 1930-х, а число больных сифилисом почти удвоилось, тогда как число больных гонореей осталось примерно на том же уровне.

 Цена устанавливается планом, а не рынком

Начнем с попытки создателей Нового курса содействовать оживлению экономики — с закона о восстановлении национальной промышленности (NIRA, или сокращенно NRA), который был принят в 1933 г. Рузвельт говорил: «Закон о восстановлении национальной промышленности, возможно, останется в истории как наиболее важный и масштабный закон из всех принятых американским конгрессом»1. Президент был прав: закон был поистине революционным. Он давал промышленникам право сотрудничать не только при установлении цен на их продукцию, но и при расчете заработной платы и определении продолжительности рабочего для. Ведущим игрокам в каждой отрасли, от производства стали и угля до выпуска ниток и корма для собак, предлагалось собраться вместе и написать «кодексы честной конкуренции», которые были бы обязательны для каждой отрасли. Часто разрешалось создавать свои организации и работникам, а действие антитрестовских законов было приостановлено. Традиционная для Америки модель свободного рынка с конкуренцией и инновациями, обеспечивающими разницу в ценах и качестве товаров для покупателей с разными вкусами, была низвергнута. После принятия этого закона в каждой отрасли одобренное государством большинство фирм получило юридическое право определять, каковы должны быть масштабы расширения той или иной фабрики, зарплата работников, продолжительность рабочего дня и цены на все производимые отраслью товары. Закон не обязывал всех предпринимателей участвовать в написании кодексов, однако за нарушение статей отраслевого кодекса предусматривались штрафы и тюремные сроки..

 Форду было сказано, что до тех пор, пока он не подпишет кодекс, он не получит ни одного государственного заказа, а, учитывая, что в 1930-е годы государственные агентства расплодились как грибы после дождя, это была огромная часть бизнеса. Например, цена контрактного предложения компании «Форд» на поставку 500 грузовиков Гражданскому корпусу охраны окружающей среды была на 169 000 долл, меньше самой низкой цены, предложенной конкурентами. Но правительство объявило, что оно отклоняет предложение «Форда» и заплатит за грузовики еще 169 000 долл., так как компания отказывается подписывать автомобильный кодекс. Рузвельт заявил на пресс-конференции: «Нам пришлось отказаться от покупки машин у Форда» для государственных нужд, так как Форд «не поддержал генеральное соглашение [NRA]»

 Эксплуататоров в тюрьму

Так, Фред Перкинс, проживавший в Йорке, штат Пенсильвания, производил и продавал аккумуляторные батареи для фабрик и осветительное оборудование для ферм. За десять лет он создал в Йорке бизнес, приняв на предприятие около двадцати неквалифицированных работников; все они утверждали впоследствии, что он отлично управлял бизнесом и платил им по справедливости. Однако зарплаты, которые платил Перкинс, были ниже, чем 40 центов в час, как того требовала шкала зарплат Кодекса по производству батарей. Даже платя более низкие зарплаты, Перкинс был вынужден уволить почти половину работников. Поэтому когда кодекс в составе NRA вошел в силу, Перкинс оказался перед выбором: либо закрыть дело, либо платить оставшимся работникам меньше 40 центов за час и попытаться получить хоть какую-то прибыль. И Перкинс, и его работники решили остаться в бизнесе, пусть и с меньшими зарплатами. Перкинс лично обратился к Хью Джонсону за разрешением, но безрезультатно.

Когда чиновники приехали в Йорк и стали угрожать Перкинсу, он отказался и закрыть дело, и поднять зарплаты. Спустя два месяца он оказался в тюрьме округа Йорк за нарушение кодекса.

 Сажали в тюрьму и тех предпринимателей, которые предоставляли клиентам скидки. Это случилось, например, с Сэмом и Розой Марковиц, владельцами химчистки в Кливленде. По сообщению одной из газет из архива Уильяма Боры, их вина состояла в том, что «за чистку костюма они брали с клиента на 5 центов меньше, чем это предусмотрено в кодексе». Сначала судья Джордж Бэр присудил им штраф по 15 долларов каждому, однако потом, за неуплату штрафа в трехдневный срок, отправил их в тюрьму.

 Тюремный срок получил и 49-летний Джейкоб Магид из Джерси-сити, штат Нью-Джерси. Его история одна из наиболее драматичных. Он занимался глажкой одежды в течение 22 лет и благодаря низким ценам и высокому качеству мог конкурировать с крупными швейными мастерскими, расположенными в более престижных частях города. В соответствии с кодексом цена за глажку костюма должна была составлять 40 центов. Магид, несмотря на многократные предупреждения, упорно продолжал брать с клиентов 35 центов. «Никто не может мне указывать, как вести бизнес», — твердил Магид. Когда ему пригрозили тюрьмой, он сказал: «Если вы можете отправить меня в тюрьму, то вперед. Магида не только посадили в тюрьму, но еще и оштрафовали на 100 долл.

 В конце концов в мае 1935 г. по итогам судебного разбирательства по делу братьев Шехтеров, занимавшихся продажей кошерных цыплят в Бруклине, NRA был упразднен. В работе предприятия Шехтеров тоже были нарушения, из-за которых Фред Перкинс, Роза и Сэм Марковиц и Джейкоб Магид угодили в тюрьму. Чтобы не повторить их судьбу, Шехтеры наняли сильную команду юристов во главе с адвокатом Джозефом Хеллером, перед которой были поставлены две цели: защитить Шехтеров от тюрьмы и попытаться доказать неконституционность NRA. При рассмотрении дела в Верховном суде прокуроры обвинили Шехтеров в том, что зарплаты, которые они платили работникам, были ниже минимального уровня, предусмотренного кодексом; в том, что они продавали больных цыплят; и в том, что они разрешали покупателям самим выбирать понравившегося им цыпленка, а не требовали, чтобы покупатели брали из клетки первую попавшуюся птицу.

 Коллективизация фермеров

 Закон о регулировании сельского хозяйства (ААА), предназначенный Рузвельтом для фермеров, был также принят в Конгрессе в 1933 г., причем ожидания были почти столь же высоки, как и в отношении NRA. «Скажу вам откровенно, — говорил Рузвельт об ААА, — что это новая и нехоженая тропа»1. За время напряженных первых ста дней в должности президента в 1933 г. это стало его первым шагом, запустившим программу реструктуризации всей системы регулирования сельского хозяйства в Америке. Закон был очень сложным, но если вкратце, то работал он следующим образом. Во-первых, некоторым фермерам должны были платить за то, чтобы они ничего не производили на части своей земли; во-вторых, цены на сельхозпродукцию должны были поддерживаться на уровне покупательной способности фермерских цен в 1910 г.; в-третьих, большую часть стоимости программы должны были оплатить мукомольные и другие предприятия, перерабатывающие сельхозпродукцию. Более того, полномочия планировалось централизовать в руках министра сельского хозяйства, который должен был устанавливать налоги на переработку сельхозпродукции, устанавливать целевые цены на большинство сельхозтоваров и предписывать фермерам, сколько земли оставлять незасеянной.

 К 1930-м годам урбанизация еще была далека от завершения. В 1933 г. 30% американцев были фермерами.

Еще одним непреднамеренным последствием ААА стало массовое выселение фермеров-арендаторов с южных хлопковых плантаций. Когда производителям хлопка начали платить за то, чтобы они не возделывали 40% их земли, они стали освобождать худшие участки и изгонять фермеров-арендаторов, которые зачастую обрабатывали эту менее благодатную землю. Уоллес и другие чиновники выступили против выселений, и в соответствии с правилами ААА фермерам-арендаторам что-то полагалось от щедрот правительства; но сотни тысяч фермеров-арендаторов были по сути изгнаны с земли в безработицу.

 Каких успехов добились Уоллес и его армия бюрократов регламентацией производства и попытками координировать спрос и предложение в национальном масштабе? Они собрали горы данных о многих культурах, посевных площадях, средней прибыли на ферму, мировом производстве, ценах на сельскохозяйственную продукцию и т.д. Однако, как видно из приведенной ниже таблицы, результаты их деятельности оказались катастрофическими. В 1935 г. во многих отраслях сельского хозяйства объем производства оказался недостаточным, при том что миллионы акров не возделывались. Возможно, впервые за свою историю США стали крупными импортерами продовольствия. В 1933 г. в США под хлопок было отведено менее 10 млн акров земли, а 6 млн поросят были умерщвлены сразу после появления на свет; в 1935 г. США импортировали 36 млн (тюков) хлопка и 2 млн фунтов ветчины и бекона. Мы также импортировали другие базовые сельскохозяйственные товары — сливочное масло, кукурузу и даже пшеницу.

 Переселение на севера

 200 семей на Аляску, что обошлось примерно в 5 млн долл. Некоторые критики не одобряли выбор места, потому что те 117 семей, которые уже жили там, испытывали трудности с зарабатыванием средств к существованию. Иея переселить в этот регион еще 200 семей, не зная, применимы ли их навыки в этой среде, казалась излишне смелой. Наблюдавший реализацию Проекта №32 эксперт по Аляске Рекс Бич решил написать о нем исследование. Посмотрев, как борются за выживание вновь прибывшие семьи, Бич сделал прогноз, что три четверти семей вскоре оттуда уедут. «Неудивительно, — писал Бич, — что жители Аляски с презрением говорят об этих новомодных схемах „социального оздо- ровления“ и „реабилитации села“». Иллюстрируя свое утверждение, Бич процитировал наблюдателя из Аляски, сказавшего: «Весь этот проект социально и экономически гнилой. Он был задуман невеждами и смехотворно плохо реализован».

 Подсчет гусениц илиУправление общественных работ (WPA)

 в 1935 г. он упразднил Федеральную администрацию по оказанию чрезвычайной помощи (FERA) и передал ее функции Управлению общественных работ (WPA). При этом подчеркивалось, что пособие перестает быть прямой помощью и превращается в плату за труд. Подобная практика существовала и ранее в рамках сотрудничества FERA с Управлением по строительству гражданских объектов, но теперь она стала внедряться шире и активнее.

Критики даже придумали свою расшифровку WPA: «We Piddle around» («Мы занимаемся ерундой»), Недовольство вызывала и бюрократическая волокита, сопровождавшая большинство проектов. Защитники WPA, говорят о его пользе для страны, о том, что было построено много дорог, 2500 больниц, 5900 школ и 1000 аэродромов (или взлетно- посадочных полос). Одни из этих объектов создавались добросовестно, в соответствии со всеми требованиями качества. И это, безусловно, очень важно. Но другие просто дублировали существовавшие здания и сооружения, причем качество строительства было настолько низким, что их приходилось почти сразу же переделывать.

 Репортер газеты «Балтимор сан» Фрэнк Кент, изучавший деятельность Управления общественных работ, писал: «Начинается грандиозная кампания по растранжириванию средств. Миллионы долларов будут потрачены на обучение детей безработных игре на фортепиано. Еще миллионы получат 7000 авторов путеводителя по Америке. Надиях один из конгрессменов с отвращением рассказывал, что видел, как семеро мужчин разъезжали на автомобиле по его округу, занимаясь подсчетом гусениц».

 Смерть на общественных работах

Двенадцать армейских пилотов — не единственные жертвы программ Нового курса. По меньшей мере 256 ветеранов войны погибли в лагерях Федерального управления по оказанию чрезвычайной помощи (FERA) на островах Флорида-Кис, куда их отправили во время урагана почти без запасов продовольствия и без всякого плана отступления или спасения.

 Когда ураган всей своей мощью ударил по лагерям ветеранов, начался апокалипсис.

Когда в конце концов тела были собраны, всего насчитали 256 погибших ветеранов. Как писал журнал «Тайм», «это была кровавая бойня похуже войны”

 Грабительские налоги 

 Перед Великой депрессией акцизом в США облагались почти исключительно табак и алкоголь. Например, в 1929 г., когда Гувер только занял пост президента, более 80% всех акцизных сборов поступало в бюджет от продажи табачных изделий, в основном за счет налога в 6 центов с каждой пачки сигарет. Однако в 1932 г. при поддержке демократов в конгрессе Гувер ввел множество новых акцизов. Заявлялось, что это вынужденная мера сроком на один год, призванная возместить выпавшие из-за депрессии доходы бюджета. В группу облагаемых товаров и услуг вошли автомобили, билеты в кинотеатры, радиоприемники, патефоны, междугородные телефонные разговоры, телеграммы, косметика, фотокамеры, банковские чеки, переуступка акций, яхты, ювелирные изделия, меха, а кроме того был введен новый налог на бензин — один цент за галлон.

 К примеру, налог в размере 6 центов с пачки сигарет входил в цену, которую каждый покупатель платил у прилавка. Пачка стоила, предположим, 15 центов, и покупатель не подозревал, что 40% цены составляет налог. Тот же принцип действовал и при покупке бензина на АЗС, и при покупке билетов в кино. В обоих случаях налог был включен в цену товара.

 Рузвельт постоянно наращивал именно регрессивные налоги. В течение первого года его президентского срока акциз на бензин вырос с 1 до 1,5% за галлон. Затем был восстановлен акциз на алкогольные напитки. Рузвельт понимал, что продажа пива, вина и крепкого ликера обеспечит новый приток доходов в казну, и отчасти поэтому способствовал отмене общенационального «сухого закона». Многие наблюдатели, в частности пивовары, с сожалением отмечали, что алкоголь — «напиток бедных» и именно по ним, а не по богатым, налог на виски бьет больнее всего.

 Регрессивными были и два новых налога, введенные Рузвельтом. Первый — налог на социальное страхование, который первоначально составлял 1 % и для работника, и для нанимателя; из полученных средств формировался национальный фонд. При этом обложению подлежали лишь первые 3000 долл, дохода, и основная тяжесть налога ложилась на семьи с более низким уровнем доходов. В аналитических материалах министерства финансов за 1936 г. подтверждается, что источником поступлений налога на социальное страхование «станут преимущественно доходы менее обеспеченных групп населения». Второй — налог на переработку сельхозпродукции — на пищевую промышленность и одежду; эти поступления должны были стать частью фонда Управления регулирования сельского хозяйства. Переработчики же — мукомольные предприятия, текстильные фабрики и т.д. — перекладывали этот налог на потребителей, что опять-таки сильнее било по беднейшим слоям населения. Один из критиков заметил, что нелепо «платить фермерам народные деньги — в том числе деньги бедных и голодных, — чтобы они производили меньше еды». Даже Генри Уоллес признавал, что «самый серьезный недостаток налога на переработку состоит в том, что основная его тяжесть падает на менее обеспеченные слои населения».

 Принятие закона о государственных доходах 1935 г. стало главным ударом в первой фазе войны. Закон устанавливал более прогрессивную шкалу налога на доходы компаний, 70%-ный налог на крупные состояния, налог на дарения и новую 79%-ную ставку на личные доходы свыше 5 млн долл. Введение новых налогов Рузвельт объяснял тем, что крупный бизнес, использует свою силу для монополизации экономики и тезавтрирования богатства, отказываясь брать на себя риски и создавать новые рабочие места.

 Следующим шагом Рузвельта стало введение еще одного налога на бизнес — налога на все нераспределенные прибыли корпораций. Целью закона было заставить корпорации выплачивать больше дивидендов и зарплат, чтобы правительство затем могло облагать эти выплаты налогами. Обычно прибыль оставалась внутри корпорации и расходовалась на расширение деятельности, на покупку новой техники, на исследования и разработки. По новым правилам взимания налога с нераспределенной прибыли под обложение теперь попадала вся прибыль, накапливаемая корпорацией на расширение бизнеса и в резервах.

 В качестве постскриптума отметим, что Рузвельт продолжал свои атаки на бизнес вплоть до начала Второй мировой войны. Даже после того, как он благополучно обосновался в Белом доме на третий срок и угроза фашизма внутри страны вследствие этого миновала, он все еще хотел повысить ставку налога на высокие доходы. В июле 1941 г., когда составлялся план на третий срок, Рузвельт предложил административно-бюджетному управлению установить ставку 99,5% на весь доход, превышавший 100 000 долл. Руководитель управления был поражен этим предложением, а Рузвельт заметил: «Почему бы и нет? Никто из нас никогда не заработает в год 100 000 долл.

 Свобода слова в США

Бывало, например, что на пресс-конференциях Рузвельту задавали неудобные вопросы. И в некоторых случаях, если направление дискуссии его не устраивало, он мог сказать репортеру, задавшему вопрос: «Садись, два!» Для этого репортера вход на следующую пресс-конференцию был закрыт.

 Что остановило Великую депрессию?

Если не Новый курс Рузвельта положил конец Великой депрессии, тогда что же? По мнению большинства историков, ключевым событием, покончившим с Великой депрессией, стало вступление Америки во Вторую мировую войну. 12 млн американских солдат ушли на фронт, еще миллионы граждан были мобилизованы на работу на заводы, производившие военную технику, в результате чего существенно возросли федеральные расходы. Резко сократилась безработица, и, как утверждают историки, Великая депрессия отступила.

 В отличие от историков экономисты, за исключением Кейнса, всегда реже доверяли этой теории. Ф. Хайек, впоследствии получивший Нобелевскую премию по экономике, в 1944 г. выступал против этой точки зрения в своей книге «Дорога к рабству». Экономист Генри Хэзлит, который во времена Рузвельта публиковался в «Нью-Йорк тайме», писал: «Никто не сжигает собственного дома, руководствуясь теорией, что потребность в строительстве нового дома должна вызвать прилив энергии». И все же многие, и не только историки, наблюдая экономическую ситуацию во время Второй мировой войны, отмечали, что «… в разрушениях громадных масштабов они видят практически безграничные выгоды. Они заверяют, что с точки зрения экономической теории лучше пребывать в состоянии войны, чем в состоянии мира. Они видят „чудеса производства11, для которых нужно развязать войну». По мнению Хэзлита, в США просто произошло перемещение капитала с частных рынков, где могли бы выпускаться потребительские товары, в сферу военного производства, где выпускались танки, бомбы и самолеты для нужд войны1.Касаясь этой темы, экономист Роберт Хиггс заметил: «Безработица в стране практически исчезла, так как по воинскому призыву на службу в вооруженных силах было направлено прямо или косвенно более 12 млн потенциальных работников и еще миллионы были заняты на производствах с бронью от призыва; однако в данных обстоятельствах исчезновение безработицы вряд ли можно считать надежным показателем экономического благополучия». Подтверждением этой точки зрения может служить и то, что во время войны резко сократились объемы и реальных частных инвестиций, и реального личного потребления. Например, в 1944 г. цены акций оставались ниже уровня 1939 г. в реальных долларах.

 Если не Вторая мировая война, то что же тогда положило конец Великой депрессии? Этот вопрос по-прежнему открыт для исследования и осмысления. Хиггс утверждает: «Пришло время экономистам и историкам всерьез обсудить гипотезу о том, что Новый курс, создав у инвесторов стойкое ощущение почти полной непредсказуемости действий государства, продлил Великую депрессию»1. Рузвельт, как мы видели, постоянно критиковал бизнес и в течение 1930-х годов регулярно повышал акцизы, ставки подоходного налога и корпоративных налогов. Он ввел налог на нераспределенную прибыль и устраивал публичные судебные процессы против нарушителей, в результате чего многие инвесторы оказывались за решеткой. Во время Второй мировой войны Рузвельт смягчил свою риторику против бизнесменов, которые были ему нужны, чтобы вести войну, однако своим президентским распоряжением установил 100%-ный налог на личные доходы, превышающие 25 000 долл. После смерти Рузвельта, когда президентом стал Трумэн, враждебная риторика в адрес бизнесменов продолжала стихать и нового повышения налогов не происходило. Во время войны Рузвельт отказался от критики богачей и позволил крупным корпорациям монополизировать военные контракты. При Трумэне оптимизм бизнесменов возрос настолько, что стало расширяться производство, и в итоге экономика США смогла абсорбировать и вернувшихся с фронта солдат, и тех, кто прежде трудился на военных заводах.