Светоч разума. Часть 2. Рациональное мышление в XXI веке. Анатомия современного общества.
На тумбочку возле кровати у автора всегда лежит три книги.
Они о трех величайшими тайнами бытия.
Первая тайна – происхождение Вселенной,
вторая – зарождение жизни,
третья – загадка нашего сознания.
Сами книги, как и их авторы, время от времени меняются.
это величайшие из известных нам тайн, и, люди, задавались этими вопросами с тех пор, как обрели способность удивляться.
наше ограниченное знание постоянно совершенствуется.
Беспристрастность и непредубежденность требуют, сказать:
“Возможно, когда-нибудь мы наконец разгадаем эти тайны”.
И, возможно, на тумбочке автора останется только одна книга – та, которая даст разумные и хорошо обоснованные ответы на все эти вопросы.
(Глава 3. Убежденность, для которой есть веские основания. Относительно обоснованности наших убеждений).
Имеет смысл различать два типа веры.
Первый тип можно назвать когнитивной верой (от латинского cognitio – знание).
Ее характеризует уверенность в том, что нечто ведет себя определенным образом или обладает определенными свойствами.
Типичные примеры – фраза “Я уверен, что сейчас пять часов” и высказывания вроде “Я верю, что завтра утром будет дождь” или “Я уверен, что на других планетах есть жизнь”.
Когнитивная вера – это утверждение истины.
Вера второго типа сходна с религиозными чувствами.
Это относится скорее к вере во что-то или кого-то, чем к вере в то, что дело обстоит именно так.
Слова “Я верю в вас” означают не то, что “Я верю в ваше существование”
;--) хотя, конечно, это предполагается), а скорее то, что “Я знаю, что всегда могу на вас положиться и доверяю вам”.
наша вера может быть как результатом когнитивного познания, так и убежденностью, которая сродни религиозной вере.
Большинство наших представлений о мире основано на когнитивной вере.
Чтобы ясно понимать природу наших убеждений, следует различать свидетельство и доказательство.
Хотя наука не может и не дает нам абсолютных и неопровержимых доказательств, ее сила в том, что она предоставляет нам доказательства или свидетельства в пользу тех или иных теорий.
Каждый раз, проверяя обоснование и выводы теории, мы повышаем ее достоверность.
Убедиться, что теория верна, – значит быть уверенным, что определенные объекты ведут себя определенным образом или обладают определенными свойствами.
Верить в науку разумно, то есть разумно испытывать доверие к методам, позволяющим строить научные теории.
красота науки в том, что благодаря коллективным действиям тысяч людей, вовлеченных в активный поиск истины, ложные гипотезы в итоге надежным образом отсеиваются, а истинные на законных основаниях остаются.
В отличие от религии наука движется вперед путем постоянной верификации своих гипотез, и поэтому наука – самокорректирующийся процесс получения знаний.
Один обладающий чувством юмора ученый раздраженно сказал:
:--) Наука – это не религия. Ах, если бы только она была таковой! Ведь в этом случае получить деньги на исследования было бы гораздо легче…
Но если ни в чем нельзя быть уверенным, как мы умудряемся жить?
Когда задаешься таким вопросом, следует помнить о принципе интеллектуальной честности:
“В идею следует верить тогда и только тогда, когда есть веские причины считать, что она истинна”.
Хотя звучит он тривиально, это важный принцип, позволяющий ориентироваться в повседневной жизни. Идеи должно проверять, и даже странные утверждения нельзя отвергать с ходу.
Сталкиваясь с чем-то новым в окружающем мире, спросите себя:
есть ли веские основания относиться к подобным утверждениям серьезно?
Есть ли веские причины с ними не согласиться?
Есть ли другой способ объяснить то, что утверждается?
Как лучше всего объяснить эти утверждения?
Насколько сильны доказательства, их обосновывающие?
Это невероятно или правдоподобно?
Есть ли скрытые причины считать, что кто-то навязывает эту идею?
Пример, элегантная дама, сидящая рядом с вами на роскошном приеме, рассказывает, как ее похитили пришельцы и две недели держали на космическом корабле.
Она добавляет, что дома у нее есть несколько унесенных с корабля предметов, которые она была бы просто счастлива показать вам.
Но, больше похоже на то, что
:--) она просто хочет заманить вас к себе домой.
Когда тебе рассказывают какую-то удивительную историю, разумно поступить согласно прекрасному универсальному правилу и спросить себя:
подтверждает ли наиболее правдоподобное объяснение правдивость этой истории?
Другое простое и надежное правило – максима Карла Сагана:
“Экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств”.
“Мудрый человек соотносит свою веру с доказательствами”.
Пример, хороший приятель сообщает вам, что при медитации тибетские монахи могут парить в воздухе.
Обдумав рассказ друга со всех сторон, вы принимаете решение:
есть веские основания полагать, что сила тяжести действует на всех монахов в мире, включая тибетских (даже если они медитируют),
поэтому совсем неправдоподобно, просто на грани фантастики, что они могут парить в воздухе.
Сделанный вывод не означает, что вы слишком скептично отнеслись к рассказу друга или что вы догматически отвергаете все новое.
Совсем наоборот!
Вы продемонстрировали полную открытость, готовность обдумывать новое, рассматривать утверждения со всех сторон, вы показали, что к экстраординарным утверждениям вы относитесь экстраординарно внимательно.
В данном случае после детального рассмотрения вы пришли к заключению, что, скорее всего, вашего друга ввел в заблуждение его друг, или,
возможно, в последовательности свидетелей и людей, пересказывающих эту историю, было одно слабое звено – человек, который невольно ошибся или даже намеренно лгал.
(Разоблачение того, что неправдоподобно).
Другой прекрасный метод, который можно использовать, обдумывая необычное утверждение, – принцип, называемый — доведение до абсурда.
По сути, идея состоит в проведении мысленного эксперимента.
Сначала предполагается, что рассматриваемое утверждение истинно, а затем самым тщательным образом исследуется, к каким последствиям это может привести.
Итак, мы сначала “испытываем” утверждение, полагая в порядке рабочей гипотезы, что оно истинно, а затем с помощью логического анализа выясняем, не приводит ли наше предположение к внутренним противоречиям (или к абсолютно немыслимым следствиям).
Отсюда урок: обдумывая что-то, будьте чрезвычайно осторожны и не позволяйте предвзятому мнению слишком легко увлечь (или, наоборот, отвлечь) вас.
вряд ли человек может быть более беспристрастным, если он готов принять во внимание все гипотезы, рассмотреть их следствия и согласиться с наиболее обоснованными из них.
Наоборот, если человек всерьез верит чему-то даже тогда, когда появляются важные свидетельства в пользу конкурирующих идей, назвать его непредвзятым вряд ли можно.
На самом деле подобная негибкая, догматическая точка зрения – отличительная черта, указывающая на наличие закоснелых предрассудков.
Во всех случаях, когда разгорается спор о существовании или несуществовании неких гипотетических сущностей (парящих монахов, экстрасенсорного восприятия), бремя доказательства лежит на тех, кто утверждает, что объект, о котором идет речь, существует.
(Интерлюдия. Об анализе возможных ходов в шахматах и альтернативных поступках при игре в жизнь).
Чем лучше вы играете в шахматы, тем меньшее количество возможных ходов вы будете рассматривать, перед тем как сделать следующий ход.
Задача игрока – отыскать самый лучший ход и сделать это как можно быстрее.
Это во многом справедливо и тогда, когда мы сталкиваемся с вопросами, относящимися к сложному миру, в котором мы живем.
Используя накопленные за годы жизни знания, мы можем – и должны – сделать все возможное, чтобы наилучшим образом отделить многообещающие варианты будущего от бесперспективных и, расставив приоритеты, обдумать свои дальнейшие действия:
иначе говоря, какой следующий ход нам следует сделать в своей жизненной игре.
Только так мы можем достичь более глубокого уровня понимания окружающего мира.
шахматы – это метафора жизни.
В большинстве позиций на шахматной доске каждый игрок теоретически может сделать примерно тридцать пять различных ходов.
При этом опытный шахматист знает, что почти все эти тридцать пять ходов не слишком хороши.
большинство из них просто ужасны.
И поэтому хороший игрок быстро сосредотачивается только на нескольких ходах – трех, четырех, от силы пяти.
А как ему удается отобрать эти несколько перспективных ходов из тридцати пяти?
Только благодаря многолетнему опыту!
Доскональное знание шахматных позиций позволяет гроссмейстеру существенно сузить поиск следующего хода.
Люди с меньшим опытом игры в шахматы просто не разглядят эти комбинации, не заметят важные аналогии.
Из-за недостатка опыта они готовы рассматривать ходы, отбрасываемые гроссмейстером сразу, не чувствуя интуитивно, насколько они ошибочны.
Чтобы быстро сократить число альтернативных вариантов и отделить разумное от неприемлемого, мы должны полагаться на свой собственный (и известный нам чужой) опыт.
Доверяйте себе и полагайтесь на свой опыт!
При условии, что у вас его достаточно…
Хоть и не следует путать жизнь с игрой в шахматы, несомненно, из той удивительной аналогии с жизнью, которую предоставляет нам игра в шахматы, можно почерпнуть многое.
Глава 4. Что есть наука?
(О теориях, экспериментах, выводах и сущности науки).
Эйнштейн считал, что наука есть не что иное, как совершенствование повседневного мышления.
Чем лучше люди понимают, как устроен мир, тем больше их тяга к новому знанию.
наука – не что иное, как более систематизированный поиск знаний, где человек использует практически тот же метод, что и маленькие дети: ничего не принимает на веру.
Непосредственно взаимодействуя с данной конкретной реальностью, он все проверяет сам: скручивает, поворачивает, касается, пробует на вкус, нюхает…
(Суть науки).
Наука – хорошо структурированный и систематизированный метод исследования всего на свете путем проб и ошибок.
В науке различают факты, гипотезы и теории.
Теория бессмысленна, если неспособна делать предсказания.
Поэтому гипотезы и теории должны быть проверяемы.
в научных кругах слово “теория” описывает систему тесно переплетенных понятий и представлений, которые не только логически совместимы, но также позволяют объяснить большое количество разнообразных явлений и, более того, дают возможность предсказывать новые.
Общая теория относительности Эйнштейна подтверждена очень хорошо:
она с успехом выдержала более ста лет экспериментальной проверки.
Теорию эволюции Дарвина тоже прекрасно подтверждают всевозможные наблюдения по всему миру.
теория эволюции – научная теория, подтвержденная большим количеством исследований, и как таковая она принимается в качестве истины, а не предположения.
С другой стороны, есть все еще “недостроенные” теории.
Например, теории, описывающие темную материю и темную энергию, объясняют одни явления, оставляя другие совсем непонятными.
Есть странное направление в теоретической физике, известное как теория струн.
Она включает в себя множество прекрасно самосогласованных математических идей, но до сих пор никаких ее экспериментальных подтверждений нет.
спектр того, что может называться научной теорией, простирается широко:
от теорий, подтвержденных очень хорошо, до теорий, достаточно шатко обоснованных.
В научном мире есть четкое различие между естественными и социальными науками.
В социальных науках обычно большее внимание уделяют отдельным или конкретным событиям.
С другой стороны, в некоторых социальных науках, особенно в психологии, задачей является формулировка общих теоретических представлений –
например, как влияет зрительное восприятие на работу мозга,
или почему люди обычно говорят с иностранным акцентом, если начинают учить язык после определенного возраста,
или что заставляет помнить одни вещи и забывать другие.
Естественные науки – не просто собрание утверждений, или открытий, или ответов на вопросы, они также включают в себя полную совокупность всех методов исследования мира.
Их отличительная черта – надежная проверка всех возможных гипотез и безжалостный отказ от любого предположения, этой проверки не выдержавшего.
Если строго проверить утверждение нельзя, значит, его следует отнести к категории псевдонаучных.
Мир науки суров: никакая ошибочная теория долго в нем не просуществует.
Эксперимент, опровержение и пересмотр – основа науки.
С помощью научного метода, проверяя и модифицируя наши теории, мы накапливаем знания.
Так постепенно мы достигаем все лучшего и лучшего описания реальности.
Наверное, сегодня одна из самых нашумевших историй научного самообмана связана с “холодным ядерным синтезом”.
Это процесс синтеза ядер двух атомов при температуре, равной или близкой к комнатной, сопровождающийся выделением колоссальной энергии (обычно называемой энергией связи).
В конечном счете это открытие перестали воспринимать всерьез, поскольку надежно воспроизвести результат эксперимента не удалось никому и нигде,
А, например,, теория Эйнштейна почти в точности совпадает с теорией Ньютона за исключением областей, где выполняются очень необычные для классической физики условия –
фантастически велики скорости или невероятно велики гравитационные поля.
Будет правильно сказать, что общая теория относительности Эйнштейна лучше аппроксимирует реальность, чем теория Ньютона.
Научные теории – это хорошая, постоянно улучшающаяся аппроксимация реальности.
Теория относительности Эйнштейна и последовавшая за ней квантовая механика – лучшее приближение к реальности, чем теория Ньютона, но, вполне вероятно, что в будущем их “вытеснит” еще более точная теория.
Как работает научный метод?
Чтобы объяснить это, расскажу о двух способах рассуждения, позволяющих сделать вывод из имеющихся фактов: дедукции и индукции.
Дедукция — главное свойство любого правила вывода таково:
следующий из него вывод должен быть правильным, если правильны посылки.
к обоснованному заключению можно прийти и индуктивным путем, то есть, отталкиваясь от утверждений относительно одного или нескольких частных случаев, перейти к более широким обобщениям.
Важно не забывать, что в принципе научные выводы всегда являются предварительными.
гипотетико-дедуктивный метод состоит в следующем:
1. Исходим из имеющейся теории или формулируем новую.
2. Предлагаем одну или несколько проверяемых гипотез.
3. Проверяем эти гипотезы путем наблюдений или экспериментов.
4. Результаты проверки либо укрепляют, либо ослабляют достоверность теории.
Например, Пастер выдвинул гипотезу: если самозарождение имеет место, черви вскоре появятся в обоих кусках: закрытом и открытом.
через несколько дней черви появились в куске, лежавшем на открытом воздухе, а в куске, находившемся в закрытом ящике, их не было.
Пастер пришел к выводу, что его эксперимент показал ошибочность теории самозарождения.
Он использовал правило вывода modus tollens:
Посылка 1. Если теория самозарождения верна, черви должны появиться в обоих кусках мяса.
Посылка 2. Черви не появились в одном из кусков мяса.
Заключение.
Теория самозарождения неверна.
Позднее Пастер сформулировал собственную теорию, согласно которой гниение вызывают бактерии, которые есть в воздухе.
Это был первый шаг в направлении современных представлений о бактериях и инфекциях.
И эта теория имела очень значимые практические приложения:
благодаря ей мы сегодня знаем, как обращаться с продуктами и как избежать инфицирования ран.
(Фальсифицируемость).
В XX веке одним из наиболее известных философов науки был австриец Карл Поппер (1902–1994).
Поппер ввел термин “фальсифицируемость” и утверждал, что это понятие – основа научного прогресса.
Чтобы теория была фальсифицируемой (или принципиально опровержимой), должна существовать возможность разработать эксперимент или создать ситуацию, которая в принципе могла бы показать, что данная теория неправильна.
то, что делает теорию или утверждение научным, состоит в их способности отвергать или исключать возможность некоторых событий – запрещать или не допускать существование таких событий.
Таким образом, чем больше теория запрещает, тем больше она нам говорит.
Математика поистине априорная наука.
a priori, что значит “из предыдущего” – знание, достоверность которого не зависит от чувственного восприятия или от взаимодействия с внешним миром.
Это означает, что любая один раз строго доказанная математическая теорема не может быть опровергнута никакими внешними наблюдениями, измерениями или опытами.
В мире науки у математики особый статус.
Если в доказательстве теоремы нет ни одной ошибки, она хранится вечно в, скажем так, Музее теорем.
Существуют серьезные финансовые интересы, заставляющие людей делать все возможное, чтобы посеять недоверие к новым результатам, поскольку если с ними согласиться, упадут продажи традиционных лекарственных препаратов.
Наглядный пример – исследования язвы желудка.
В 2005 году Нобелевскую премию по медицине получили за открытие бактерии, получившей название Helicobacter pylori.
Ученые показали, что, принимая антибиотики, язву можно вылечить навсегда.
До того, как подтвердилась связь между язвой и бактериальной инфекцией, болезнь обычно принимала хронический характер, и пациенты часто страдали от рецидивов.
Поскольку фармацевтическая промышленность получала огромную прибыль от продаж всяческих лекарств от язвы, у ее представителей не было никакого интереса ставить под сомнение господствующую теорию возникновения этой болезни.
Не стоит забывать, что для фармацевтической промышленности предпочтительнее, чтобы у пациентов были частые рецидивы, а не болезнь, которую можно вылечить раз и навсегда.
Публикацию результатов придерживали в какой-то мере и из-за того, что, если бы к их открытию отнеслись серьезно, на кону оказались бы финансовые интересы больших компаний.
Наука – это способ исследования реальности, возможность формировать модели, разрабатывать сценарии и создавать теории о том, как устроена Вселенная.
Всегда ли наука – сила, творящая добро?
Так вот, вспомним, что нитроглицерин – вещество, которое может и спасти человека со слабым сердцем, и взорвать, разорвать его в клочья.
И то же самое относится ко всякому знанию.
Само по себе знание нейтрально.
