Как Французы варягов призвали на княжение

Почти за столетие до летописи Сильвестра, в 1015 году, на другом конце Европы был завершен исторический труд, рассказывавший аналогичную историю иного переселенческого народа из Скандинавии. В хронике, озаглавленной De moribus et actis primorum Normanniae ducum, Дудо Сен-Катенский отвечал, в сущности, на те же вопросы, что и автор Повести временных лет: откуда пришел и как водворился среди франков народ норманнов, кто были их первые вожди, словом — откуда Норманнская земля стала есть1. История Дудо движется в направлении, противоположном летописному: первоначально норманны были обитателями Северного Причерноморья даками и жили на границах с Аланией (сице бо ся звахутъ ти урмани даци).
Вследствие внутренних войн и несогласий часть из них под предводительством герцога Ролло погрузилась на шесть кораблей и в поисках новой родины отплыла на север, на остров Сканию, оттуда — в Англию, затем — во Фризию. Всюду Ролло и его даки одерживали множество славных побед, пока наконец не достигли Франции, где нашли обильную и плодородную землю, лежащую в небрежении (земля велика и обилна, а наряда в ней нет), и частью силой, частью по договоренности с «королем франков» водворились в ней навсегда. Ролло разделил землю между предводителями своего народа и cede ту княжа и раздая мужем своим волости. Достоверного в рассказе Дудо примерно столько же, как и в рассказе Сильвестра: они принадлежат к одному жанру и одному типу исторического мышления. Разница — в историографических карьерах. Сегодня невозможно встретить историю Нормандии, основанную на сюжете Дудо. Такой труд не вызвал бы ничего, кроме изумления.

Напротив, Повесть временных лет постоянно присутствует в рассуждениях исследователей. Они обсуждают юридические детали «ряда»,
заключенного Рюриком с призвавшими варягов племенами, или исторические обстоятельства похода Олега из Новгорода на Киев и объединение «южной» и «северной» Руси, или сообщения о многочисленных победах этого князя над «окольными» славянскими племенами и даже их даты, ищут «историческое зерно» в предании об уплате полянами дани хазарам или об убийстве Аскольда и Дира. Постоянное обсуждение этих и подобных сюжетов привело к тому, что в современных изложениях ранней истории Киевского государства мы имеем дело, посути, с рассказанной «научным языком» летописной легендой.

Также известно, что изначально Русы были торговцами

Каков коллективный портрет русов у Ибн Фадлана? Это люди, несомненно, принадлежащие к воинскому сословию, и свой статус они даже нарочито демонстрируют постоянным, как утверждает Ибн Фадлан, ношением топора, ножа и франкского меча. Они заняты дальней торговлей (прибывают из «дальней страны»). Торгуют, главным образом, пушниной, но на Ибн Фадлана наибольшее впечатление произвели как работорговцы, притом на широкую ногу. Пушнину и рабов русы выменивают на серебряную монету, и объемы трансакций оказываются таковы, что у наиболее удачливых скапливаются суммы во многие десятки тысяч дирхемов. «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов» совершенно иной:

Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а
именно — в Славинии вервианов, другувитов, кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение
всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Клав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои мо-
ноксилы, они оснащают [их] и отправляются в Романию. 


По воспоминанию Византии, Русские были банкирами и собирали % с местного населения. А потом приплывали торговать

Константин, несомненно, был заинтригован росами, вернее, их необычным «образом жизни», настолько разительно различающимся в зависимости от поры года. На фоне других варварских народов, живущих к северу от Черного моря, росы были наиболее экзотичны и загадочны. В течение зимы они вели «суровый» образ жизни, а летом вынуждены были предпринимать «мучительное и страшное, невыносимое и тяжкое плавание». Получалось, что единственный смысл существования этого сообщества, ради которого росы готовы были преодолевать немыслимые трудности, терпеть лишения и подвергаться опасностям, состоял в том, чтобы однажды оказаться со своими кораблями в Константинополе. Собственно, вся жизнь росов была организована в расчете на достижение только одной этой цели. Это тоже выглядело необычно: ни один другой народ из северных варваров, каковы бы ни были его отношения с Византией, не был обязан самим своим существованием Империи.