Философия трейдинга... Рассказ.

Джалалиддин Руми  (30.09.1207 - 17.12.1272)

Рассказ об украденном ослике.

     Внемлите наставлениям моим И предостережениям моим!
     Дабы стыда и скорби избежать, Не надо неразумно подражать.
     В суфийскую обитель на ночлег Заехал некий божий человек.
     В хлеву осла поставил своего, И сена дал, и напоил его.
     Но прахом станет плод любых забот, Когда неотвратимое грядет.
     Суфии нищие сидели в том Прибежище, томимые постом,
     Не от усердья к Богу — от нужды, Не ведая, как выйти из беды.
     Поймешь ли ты, который сыт всегда, Что иногда с людьми творит нужда?
     Орава тех голодных в хлев пошла, Решив немедленно продать осла.
     «Ведь сам пророк — посланник вечных сил — В беде вкушать и падаль
разрешил!»
     И продали осла, и принесли Еды, вина, светильники зажгли.
     «Сегодня добрый ужин будет нам!» — Кричали, подымая шум и гам.
     «До коих пор терпеть нам,- говорят,- Поститься по четыре дня подряд?
     Доколе подвиг наш? До коих пор Корзинки этой нищенской позор?
     Что мы, не люди, что ли? Пусть у нас Веселье погостит на этот раз!»
     Позвали — надо к чести их сказать — И обворованного пировать.
     Явили гостю множество забот, Спросили, как зовут и где живет.
     Старик, что до смерти в пути устал, От них любовь и ласку увидал.
     Один бедняге ноги растирал, А этот пыль из платья выбивал.
     А третий даже руки целовал. И гость, обвороженный, им сказал:
     «Коль я сегодня не повеселюсь, Когда ж еще, друзья? Сегодня пусть!»
     Поужинали. После же вина Сердцам потребны пляска и струна.
     Обнявшись, все они пустились в пляс. Густая пыль в трапезной
поднялась.
     То в лад они, притопывая, шли, То бородами пыль со стен мели.
     Так вот они, суфии! Вот они, Святые. Ты на их позор взгляни!
     Средь тысяч их найдешь ли одного, В чьем сердце обитает божество?
______________________________________________________________

     Придется ль мне до той поры дожить, Когда без притч смогу я говорить?
     Сорву ль непонимания печать, Чтоб истину открыто возглашать?
     Волною моря пена рождена, И пеной прикрывается волна.
     Так истина, как моря глубина, Под пеной притч порою не видна.
     Вот вижу я, что занимает вас Теперь одно — чем кончится рассказ,
     Что вас он привлекает, как детей Торгаш с лотком орехов и сластей.
     Итак, мой друг, продолжим-и добро, Коль отличишь от скорлупы ядро!
______________________________________________________________

     Один из них, на возвышенье сев, Завел печальный, сладостный напев.
     Как будто кровью сердца истекал, Он пел: «Осел пропал! Осел пропал!»
     И круг суфиев в лад рукоплескал, И хором пели все: «Осел пропал!»
     И их восторг приезжим овладел. «Осел пропал!»-всех громче он запел.
     Так веселились люди до утра, А утром разошлись, сказав: «Пора!»
     Приезжий задержался, ибо он С дороги был всех больше утомлен.
     Потом собрался в путь, во двор сошел, Но ослика в конюшне не нашел
     Раскинув мыслями, решил: «Ага! Его на водопой увел слуга».
     Слуга пришел, скотину не привел. Старик его спросил: «А где осел?»
     «Как где? — слуга в ответ.- Сам знаешь где! Не у тебя ль, почтенный,
в бороде?!»
     А гость ему: «Ты толком отвечай, К пустым уверткам, друг, не прибегай!
     Осла тебе я поручил? Тебе! Верни мне то, что я вручил тебе!
     Да и слова Писания гласят: „Врученное тебе отдай назад!“
     А если ты упорствуешь, так вот — Неподалеку и судья живет!»
     Слуга ему в ответ: «При чем судья? Осла твои же продали друзья!
     Что с их оравой мог поделать я? В опасности была и жизнь моя!
     Когда оставишь кошкам потроха На сохраненье, долго ль-до греха!
     Ведь ослик ваш для них, скажу я вам, Был что котенок ста голодным
псам!»
     Суфий слуге: «Допустим, что осла Насильно эта шайка увела.
     Так почему же ты не прибежал И мне о том злодействе не сказал?
     Сто средств тогда бы я сумел найти, Чтоб ослика от гибели спасти!»
     Слуга ему: «Три раза прибегал, А ты всех громче пел: „Осел пропал!“
     И уходил я прочь, и думал: „Он Об этом деле сам осведомлен
     И радуется участи такой. Ну что ж, на то ведь он аскет, святой!“
     Суфий вздохнул: „Я сам себя сгубил, Себя я подражанием убил
     Тем, кто в душе убили стыд и честь, Увы, за то, чтоб выпить и поесть!“