Джордж Сорос. Кто он? Часть 1.

Как все вы уже знаете, я недавно стал элитным трейдером и мне из-за бугра стали приходить вот такие вот письма:



Сегодня мое любопытство взяло верх и я решил кликнуть по первой строке наиболее читаемых топиков у элитных трейдеров-нерезов за последнюю неделю, вот по этой: «Soros». Статья на столько меня впечатлила, что я решил даже запостить копи-паст с переводом к себе в блог. Она длинная (много букв), буду выкладывать по одному абзацу из оригинала и его перевод. Сразу замечу, что это не просто гугл-перевод, сюда я попытался вложить частичку своей души, на что ушло достаточно много времени, а гугл такого никогда не сделает, так что пользуйтесь безвозмездно, надеюсь, вам, также как и мне, понравится и вы получите эстетическое удовольствие.

Обязательно прочитайте до конца — там вся соль! ;)

Оригинальная ссылка на статью здесь.

Итак, вот он — великий и ужасный валютный спекулянт всех времен и народов:

On a clammy Tuesday morning in Paris at the end of May, George Soros, the world's second-most-vilified New York billionaire (but worth many billions more than the other one), is addressing the European Council on Foreign Relations, an organisation he helped found a decade ago. Described by the woman who introduces him as a «European at heart», the Hungarian-born Soros, who made his fortune running a hedge fund and is now a full-time philanthropist, political activist and freelance statesman, is here to share his thoughts on salvaging the European Union.

В холодное и влажное утро вторника, в Париже, в конце мая, Джордж Сорос, занимающий вторую строчку в списке самых «очерненных» в мире нью-йоркских миллиардеров (но у которого на много миллиардов больше, чем у всех остальных), обращается к Европейскому Совету по международным отношениям, организации, которую он основал десять лет назад. Описанный женщиной, которая представила его как «Европеец в своем сердце», родившийся в Венгрии Сорос, который сколотил целое состояние с помощью своего хедж-фонда и теперь являющийся стопроцентным филантропом, политический активист и внештатный государственный деятель, сейчас здесь, чтобы поделиться своими мыслями по спасению Европейского Союза.

Wearing a dark suit, timeless and with the collar of his blue shirt outside the lapel of his jacket, Soros takes the stage with the determined stride of an 88-year-old who still plays tennis a few times a week. But there are some concessions to age. He gives his speech sitting down and uses a desk lamp to illuminate the text. He turns the pages with his right hand while keeping his left hand on his left knee, as if propping himself up. There are moments when he seems on the verge of losing his place, although he never does.

Одетый в темный костюм, неподвластный времени, в голубой рубашке с воротником за пределами лацкана его пиджака, Сорос выходит на сцену с решительным шагом 88-летнего человека, который все еще играет в теннис несколько раз в неделю. Но при этом есть несколько списаний на возраст. Он произносит свою речь сидя и использует настольную лампу, чтобы осветить читаемый текст. Он поворачивает страницы правой рукой, держа левую руку на левом колене, как бы подпирая себя. Могло показаться, что он вот-вот упадет со своего места, хотя он этого никогда не делал.

He barely acknowledges the audience, which includes the president of Serbia and the prime minister of Albania, except to say, «I think this is the right place to discuss how to save Europe». But apart from urging the European Union to direct more aid to Africa, which he says would ameliorate the refugee crisis that has led to so much of the recent political upheaval in Europe, his remarks are more descriptive than prescriptive. The European Union, he says, faces an «existential crisis». Briefly touching on Europe's economic outlook, he says, «We may be heading for another major financial crisis». Partly in response to his warning, the Dow Jones Index on Wall Street falls nearly 400 points that day.

Он едва признает аудиторию, в которую входят президент Сербии и премьер-министр Албании, за исключением фразы: «Я думаю, что это подходящее место, чтобы обсудить как спасти Европу». Но, не говоря уже о том, чтобы призвать Европейский союз направить больше помощи Африке, что, по его словам, улучшит кризис беженцев, который привел к столь большому количеству недавних политических потрясений в Европе, его замечания более наглядны, чем просто записи. По его словам, Европейский Союз сталкивается с «экзистенциальным кризисом». Кратко затрагивая экономические перспективы Европы, он говорит: «Мы можем пойти на еще один крупный финансовый кризис». Частично в ответ на его предупреждение индекс Dow Jones на Уолл-стрит в этот день падает почти на 400 пунктов.

Soros is generally considered the greatest speculator Wall Street has known, and though he stopped managing other people's money years ago, the reaction is a real-time display of his continued ability to move markets. The attention given to that comment also underscores, in a subtle way, an enduring frustration of his life: his financial thoughts still tend to carry more weight than his political reflections.

Сорос, как правило, считается величайшим спекулянтом, известного на Уолл-Стрит, и хотя он прекратил управлять деньгами других людей несколько лет назад, реакция — это отображение в реальном времени его постоянной способности двигать рынки. Внимание, уделяемое этому комментарию, также подчеркивает тонким образом непреодолимое разочарование в его жизни: его финансовые мысли по-прежнему имеют больший вес, чем его политические амбиции.

Yet the political realm is where Soros has made his most audacious wager. After the fall of the Berlin Wall in 1989, he poured hundreds of millions of dollars into the former Soviet-bloc countries to promote civil society and liberal democracy. It was a private initiative without historical precedent. It was also a gamble that a part of the world that had mostly known tyranny would embrace ideas like government accountability and ethnic tolerance.

Но политическая сфера — это то, где Сорос сделал свою самую дерзкую ставку. После падения Берлинской стены в 1989 году он влил сотни миллионов долларов в бывшие страны советского блока для продвижения гражданского общества и либеральной демократии. Это была частная инициатива без исторического прецедента. Это была азартная игра, в которой часть мира, где преобладает известная тирания, охватывала такие идеи, как подотчетность правительства и этническая толерантность.

In London in the 1950s, Soros was a student of the expatriated Austrian philosopher Karl Popper, who championed the notion of an «open society», in which individual liberty, pluralism and free inquiry prevailed. Popper's concept became Soros's cause.

В Лондоне в 1950-х годах Сорос был учеником австрийского эмигранта-философа Карла Поппера, который отстаивал понятие «открытого общества», в котором преобладали индивидуальная свобода, плюрализм и свободное расследование. Концепция Поппера предопределила выбор Сороса.

It is an embattled cause these days. Under Vladimir Putin, Russia has reverted to autocracy, and Poland and Hungary are moving in the same direction. With the rise of Donald Trump in the United States, where Soros is a major donor to Democratic candidates and progressive groups, and the growing strength of right-wing populist parties in Western Europe, Soros's vision of liberal democracy is under threat in its longtime strongholds.

В наши дни это идея приведена в боевую готовность. При Владимире Путине Россия вернулась к самодержавию, и Польша и Венгрия движутся в одном направлении. С ростом Дональда Трампа в Соединенных Штатах, где Сорос является основным донором демократических кандидатов и прогрессивных групп, и растущей силой правых популистских партий в Западной Европе, видение Сороса либеральной демократии находится под угрозой в ее давних опорных пунктах.

Nationalism and tribalism are resurgent, barriers are being raised and borders reinforced and Soros is confronting the possibility that the goal to which he has devoted most of his wealth and the last chapter of his life will end in failure. Not only that: he also finds himself in the unsettling position of being the designated villain of this anti-globalisation backlash, his Judaism and career in finance rendering him a made-to-order phantasm for reactionaries worldwide.

Национализм и племенной строй возрождаются, возникают барьеры и укрепляются границы, и Сорос сталкивается с вероятностью того, что цель, которой он посвятил большую часть своего богатства, и последняя глава его жизни закончится неудачей. Не только это, он также оказывается в неуместном положении из-за того, что он является главным злодеем этой реакции со стороны антиглобалистов, его иудаизм и карьера в финансах, предоставляет ему сделанный на заказ фантом для противодействия всему миру.

«I'm standing for principles whether I win or lose,» Soros says. But, he continues, «unfortunately, I'm losing too much in too many places right now.»

«Я отстаиваю принципы, выиграю или проиграю», — говорит Сорос. Но, продолжает он, «к сожалению, сейчас я слишком сильно теряю много мест».

The night before his speech in Paris, I dine with Soros in his suite at the Bristol Hotel, where he usually stays, one of the city's most elegant addresses, conveniently located just up the street from the Elysées Palace (although on this trip Soros had no plans to see France's President, Emmanuel Macron, whom he knows and admires). An aide takes me up to the suite and ushers me into the dining room, where Soros is already seated at the table with his wife, Tamiko (Soros has been married three times and has five children – though that is where the similarities to Donald Trump end).

В ночь перед его выступлением в Париже, я обедаю с Соросом в его шикарном номере в отеле Bristol, где он обычно останавливается, это одно из самых изысканных мест города, удобно расположено прямо по улице от Елисейского дворца (хотя в этой поездке Сорос не планирует встречу с президентом Франции Эммануэлем Макроном, которого он знает и кем восхищается). Помощник приглашает меня подняться в гостиную люкса, где Сорос уже сидит за столом со своей женой, Тамико (Сорос был женат три раза и имеет пятерых детей), хотя именно на этом сходство с Дональдом Трампом и заканчивается.

It's after 8.30pm, but he seems eager for conversation. He speaks slowly, in a still-thick Hungarian accent, moving his cupped hand in a semicircle as if summoning his words. As we talk over a first course of tomato and avocado salad, a thunderstorm sweeps across Paris, rattling the windows. One especially violent thunderclap strikes as we're discussing Russia. «That's Putin,» an aide jokes. In 2015, Putin expelled Soros's philanthropic organisation, the Open Society Foundations (OSF), from Russia, claiming it was a security threat, and Russian state media churn out a steady flow of anti-Soros content.

После 8:30 вечера, похоже, он хочет поговорить. Он говорит медленно, в еще более невнятном венгерском акценте, совершая своей чашевидной рукой полукруги, как бы описывая свои слова. Когда мы говорим о первом направлении про салат из помидоров и авокадо, гроза проносится по Парижу, трясутся окна. Особенно жестокий удар молнии пришелся на момент, когда мы обсуждали Россию. «Это Путин, — шутит помощник. В 2015 году Путин исключил из России филантропическую организацию Сороса, Фонд Открытого Общества (OSF), заявив, что это угроза безопасности, а российские государственные СМИ генерируют устойчивый поток антисоросского контента.

Paris was the first stop for Soros on a month-long spring trip to Europe. He normally visits Budapest, but not this time. Hungary's Prime Minister, Viktor Orban, a former Soros protégé, was re-elected in April after running a campaign in which he effectively made Soros his opponent. Orban accused Soros, who is an American citizen, of plotting to overwhelm Hungary with Muslim immigrants in order to undermine its Christian heritage. He attacked Soros during campaign rallies, and his government plastered the country with anti-Soros billboards. In the aftermath of the election, the OSF announced that it was closing its Budapest office because of concerns for the safety of its employees. The fate of the Soros-founded Central European University, based in Budapest, is also in doubt.

Париж был первой остановкой для Сороса в месячной весенней поездке по Европе. Обычно он посещает Будапешт, но не в этот раз. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, бывший протеже Сороса, был переизбран в апреле после кампании, в которой он фактически сделал Сороса своим противником. Орбан обвинил Сороса, который является американским гражданином, в заговоре с целью задавить Венгрию мусульманскими иммигрантами, чтобы подорвать его христианское наследие. Он напал на Сороса во время проведения своей кампании, и его правительство заставило страну рекламными щитами против Сороса. После выборов OSF объявила, что закрывает свой офис в Будапеште из-за опасений по поводу безопасности своих сотрудников. Судьба основанного Соросом Центрального Европейского университета, базирующегося в Будапеште, также вызывает сомнения.

Soros says he couldn't visit Hungary under present circumstances: «It would be toxic.» He tells me that Orban's campaign was «a big disappointment», but quickly adds, «I think I must be doing something right to look at who my enemies are.» Last northern autumn, he signalled that same sense of defiance when he announced that he was in the process of transferring the bulk of his remaining wealth, $US18 billion at the time, to the OSF.

Сорос говорит, что в нынешних обстоятельствах он не может посетить Венгрию: «Это было бы токсично». Он говорит мне, что кампания Орбана была «большим разочарованием», но быстро добавляет: «Я думаю, что я должен что-то делать правильно, чтобы увидеть, кто мои враги». Последней холодной осенью он сигнализировал о том же чувстве неповиновения, когда объявил, что в настоящее время он переводит основную часть своего оставшегося богатства в размере 18 млрд. $ в OSF.

That will potentially make it the second-largest philanthropic organisation in the US, in assets, after the Bill & Melinda Gates Foundation. It is already a sprawling entity, with some 1800 employees in 35 countries, a global advisory board, eight regional boards and 17 issue-oriented boards. Its annual budget of around $US1 billion finances projects in education, public health, independent media, immigration and criminal-justice reform and other areas. Organisations like Human Rights Watch, Amnesty International, the American Civil Liberties Union and Planned Parenthood are among its grantees.

Это потенциально сделает его второй по величине активов филантропической организацией в США после Фонда Билла и Мелинды Гейтс. Это уже обширная организация, насчитывающая около 1800 сотрудников в 35 странах, всемирный консультативный Совет, восемь региональных Советов и 17 Советов, ориентированных на частные проблемы. Его ежегодный бюджет составляет около 1 млрд. $ на финансирование проектов в области образования, здравоохранения, независимых средств массовой информации, иммиграции и реформы уголовного правосудия и в других областях. Среди его грантополучателей такие организации, как Human Rights Watch, Amnesty International, Американский союз гражданских свобод и планируемое отцовство.

Soros originally planned to close the OSF in 2010. He didn't want it to outlive him, because he feared it might then lose its dynamism and entrepreneurial spirit. But he changed his mind when he realised that, as he put it, «I had more money than I can realistically or usefully spend in my lifetime.» He also saw that, with liberal values and civil society fragile in so many places, the OSF's work was becoming ever more essential. «I found a mission, a niche, that I felt could be carried on,» he says as we finish dinner.

Сорос первоначально планировал закрыть OSF в 2010 году. Он не хотел, чтобы он пережил его, потому что он боялся, что он может потерять свой динамизм и предпринимательский дух. Но он передумал, когда понял, что, как он выразился, «у меня было больше денег, чем я могу реально или с пользой потратить за всю свою жизнь». Он также видел, что с либеральными ценностями и гражданским обществом, которые были хрупкими во многих местах, работа OSF становилась все более существенной. «Я нашел миссию, нишу, которую, как я чувствовал, можно было продолжить», — говорит он, когда мы заканчивали ужин.

According to Soros, 1944 was the formative year of his life. The Nazis invaded Hungary and immediately began deporting Jews. To save his family, his father, Tivadar Soros, a lawyer, obtained false identities for George, who was then 13, and his older brother, Paul. One day, George was ordered to deliver summonses on behalf of the Jewish Council. Tivadar, recognising that they were essentially deportation notices, instructed his son to tell the recipients not to heed them. Soon after, Tivadar arranged for Paul to move into a rented room and sent George to live with a Hungarian agricultural official, who passed him off as his Christian godson.

По словам Сороса, 1944 год был годом его формирования. Нацисты вторглись в Венгрию и немедленно начали депортировать евреев. Чтобы спасти свою семью, его отец, адвокат Тивадар Сорос, получил ложные удостоверения для Джорджа, которому тогда было 13 лет, и его старшего брата Пола. Однажды Джорджу было приказано доставить судебные повестки от имени Еврейского совета. Тивадар, признавая, что они были по существу повестками о депортации, поручил своему сыну рассказать получателям, чтобы они не обращали на них внимания. Вскоре после этого Тивадар договорился о том, чтобы Пол переселился в арендованную комнату и отправил Джорджа жить с венгерским сельскохозяйственным чиновником, который представлял его как своего христианского крестника.

The official's job included taking inventory of a confiscated Jewish-owned property; he took George with him. These episodes have become the basis for the claim that George was a Nazi collaborator. In fact, though, there is no credible evidence that he collaborated with or was sympathetic to the Nazis. George, his brother and his parents all survived the war. Soros says that he came out of the experience with a strong defiant streak, a contempt for tribalism and a propensity to side with the oppressed.

Работа чиновника включала в себя инвентаризацию конфискованного имущества, принадлежащего евреям; он брал с собой Джорджа. Эти эпизоды стали основой для утверждения о том, что Джордж был нацистским сотрудником. На самом деле, однако, нет достоверных доказательств того, что он сотрудничал с нацистами. Джордж, его брат и его родители пережили войну. Сорос говорит, что он извлек опыт из непокорной черты характера, презрению к племеннизму и склонностью противостоять угнетенным.

In 1946, as Communists were rising to power in Hungary, Soros fled to England. He earned a degree from the London School of Economics, where Karl Popper was a professor. In 1945, Popper published a political treatise, The Open Society and Its Enemies, a fierce assault on totalitarianism, in both its fascist and Marxist forms, and a ringing defence of liberal democracy. Soros left Popper's classroom with not only the idea that would later animate his philanthropy but also the desire to live a life of the mind.

В 1946 году, когда коммунисты восходили к власти в Венгрии, Сорос бежал в Англию. Он получил степень в Лондонской школе экономики, где Карл Поппер был профессором. В 1945 году Поппер опубликовал политический трактат «Открытое общество и его враги», ожесточенное нападение на тоталитаризм как в его фашистской, так и в марксистской формах, а также на звонкую защиту либеральной демократии. Сорос оставил школу Поппера не только с идеей, которая позже оживила бы его филантропию, но и с желанием прожить жизнь с умом.

He had to make money first, though. When he moved to New York in 1956 to take a job on Wall Street, his goal, he tells me, was to sock away $US100,000 in five years, which would allow him to quit finance and turn to scholarly pursuits. But instead, he quips during our dinner, «I overperformed.»

Однако он должен был заработать деньги. Когда он перебрался в Нью-Йорк в 1956 году, чтобы устроиться на Уолл-стрит, его цель, по его словам, заключалась в том, чтобы за 5 лет поднять $ 100 000 долларов, что позволило бы ему прекратить финансирование и перейти к научным занятиям. Но вместо этого он во время нашего ужина закричал: «Я превзошел ожидания».

In 1969, Soros formed what would become the Quantum Fund. It was one of a new breed of investment vehicles known as hedge funds, which catered to institutional investors and wealthy individuals and which used leverage – borrowed money – to make huge bets on stocks, bonds, currencies and commodities. Quantum was wildly successful from its start, delivering 40 per cent annual returns. Soros would later attribute his knack for playing the markets to what he called his «theory of reflexivity» – basically, the idea that people's biases and perceptions can move prices in directions that don't accord with the underlying reality. Soros claimed his strength as an investor was in recognising and acting on what he referred to as «far from equilibrium» moments.

В 1969 году Сорос сформировал то, что станет затем Quantum Fund. Это было одно из новых типов инвестиционных вложений, известных как хедж-фонды, которые обслуживали институциональных инвесторов и богатых людей и которые использовали кредитные плечи — заемные деньги — чтобы делать огромные ставки на акции, облигации, валюты и товары. Quantum с самого начала добился успеха, получая 40-процентную годовую прибыль. Сорос позже объяснил бы свою способность играть на рынках так, как он назвал свою «теорию рефлексивности» — в основном, идея о том, что склонности и восприятие людей могут перемещать цены в направлениях, которые не соответствуют реальной действительности. Сорос заявлял о своей силе как инвестор, понимал и действовал на то, что он называл «далеким от равновесия».

By the late 1970s, Soros had become a very wealthy man. Now he had the means to make himself an agent of history. He was frank about his ambition, though also self-deprecating. As he wrote in his 1991 book, Underwriting Democracy: «I was a confirmed egoist but I considered the pursuit of self-interest as too narrow a base for my rather inflated self. If truth be known, I carried some rather potent messianic fantasies with me from childhood which I felt I had to control, otherwise they might get me into trouble. But when I had made my way in the world I wanted to indulge my fantasies to the extent that I could afford.»

К концу 1970-х Сорос стал очень богатым человеком. Теперь у него были средства, чтобы сделать себя агентом, пишущим историю. Он был откровенен в своих амбициях, хотя и самоуничижительно. Как он писал в своей книге 1991 года «Андеррайтинг демократии»: «Я был подтвержденным эгоистом, но я считал стремление к личным интересам слишком узкой базой для своего довольно завышенного« я ». Если бы правда была известна, я носил с собой некоторые весьма мощные мессианские фантазии с самого детства, которые я чувствовал, что мне нужно контролировать, иначе они могут вызвать у меня проблемы. Но когда я пробрался в мир, я хотел потворствовать своим фантазиям настолько, насколько мог себе позволить».

He decided that his goal would be opening closed societies. He created a philanthropic organisation, then called the Open Society Fund, in 1979 and began sponsoring college scholarships for black South African students.

Он решил, что его целью будет открытие закрытых обществ. Он создал благотворительную организацию, а затем назвал Фонд Открытого Общества в 1979 году и начал спонсировать стипендии колледжа для чернокожих южноафриканских студентов.

But he soon turned his attention to Eastern Europe, where he started financing dissident groups. He funnelled money to the Solidarity trade union strikers in Poland in 1981 and to Charter 77 in Czechoslovakia. In one especially ingenious move, he sent hundreds of Xerox copiers to Hungary to make it easier for underground publications to disseminate their newsletters.

Но вскоре он обратил свое внимание на Восточную Европу, где начал финансировать диссидентские группы. Он направил деньги на забастовщиков профсоюзов «Солидарность» в Польше в 1981 году и в Устав 77 в Чехословакии. В одном из особенно остроумных шагов он отправил сотни копировальных аппаратов Xerox в Венгрию, чтобы облегчить публикацию подпольных изданий своих информационных бюллетеней.

In the late 1980s, he provided dozens of Eastern European students with scholarships to study in the West, with the aim of fostering a generation of liberal democratic leaders. One of those students was Viktor Orban, who studied civil society at Oxford. From his Manhattan trading desk, Soros became a strange sort of expat anticommunist revolutionary.

В конце 1980-х годов он предоставил десяткам восточноевропейских студентов стипендии для обучения на Западе с целью создания поколения либерально-демократических лидеров. Одним из таких учеников был Виктор Орбан, который изучал гражданское общество в Оксфорде. С его торгового стола в Манхэттене Сорос стал странным типом эмигрантов антикоммунистического революционизма.

In the meantime, Quantum grew into a multibillion-dollar colossus. Soros made his most famous trade in 1992, when he bet against the British pound. The currency was vulnerable because it had been pegged at what seemed an unsustainably high rate against the German mark; with the UK in recession, Soros reasoned, the British government would ultimately choose to see the pound devalued rather than maintain the high interest rates needed to defend it from speculative investors. Soros's terse command to his head trader, Stanley Druckenmiller, was to «go for the jugular». Druckenmiller did, and on Wednesday, September 16 – Black Wednesday, as it came to be known – the Bank of England stopped trying to prop up the pound's value. It promptly sank against the mark, falling out of Europe's Exchange Rate Mechanism and dealing a setback to the push for greater European integration.

Тем временем Quantum превратился в многомиллиардный колосс. Сорос сделал свою самую известную сделку в 1992 году, когда он сделал ставку на британский фунт. Валюта была уязвимой, потому что она была привязана к тому, что казалось неустойчиво высоким курсом против немецкой марки; с британской рецессией, рассуждал Сорос, британское правительство в конечном итоге решило бы, что фунт девальвирован, а не поддерживает высокие процентные ставки, необходимые для защиты от спекулятивных инвесторов. Краткая команда Сороса его главному трейдеру, Стэнли Дракенмиллер, была «давить на уязвимое место». Druckenmiller сделал это, и в среду, 16 сентября — В Черную среду, как стало затем известно, Банк Англии прекращает свои попытки поддержать фунт. Он быстро опустился до марки, выпал из механизма обменных курсов Европы и отступил от стремления к большей европейской интеграции.

The sterling crisis turned hedge funds into the glamorous rogues of finance and demonstrated the punitive power that they could wield against policymakers in a world of freeflowing capital. The trade made $US1.5 billion for Quantum, and Soros, whom the British tabloids dubbed «the man who broke the Bank of England», became a household name.

Стерлинг-кризис превратил хедж-фонды в гламурных жуликов финансов и продемонстрировал карательную власть, которую они могли бы использовать против политиков в мире свободного капитала. Сделка принесла $ 1,5 млрд для Quantum, и Сорос, которого британские таблоиды назвали «человеком, который сломал Банк Англии», стал брендовой фамилией.

By then, the Soviet empire had collapsed, and Soros was devoting huge sums of his own money to try to smooth its transition from Communist rule. For example, he donated $US100 million to support Russian scientists and keep them from selling their services to countries that were hostile to the West; he spent $US250 million on a program to revise Russian textbooks and train teachers to promote critical thinking. While the era was one of Western triumphalism, when it was widely assumed that Russia and other newly freed countries would inevitably embrace liberal democracy – a view most famously expressed in American political scientist Francis Fukuyama's 1989 essay, «The End of History» – Soros did not share that certitude. This part of the world had little tradition of civil society and liberal democracy, and in his view these needed to be nurtured if the region was to avoid backsliding into autocracy. «I generally have a bias to see the darkest potential,» he says. «It is something that I have practised in the financial markets to very good effect, and I have transferred it to politics.»

К тому времени Советская империя рухнула, и Сорос потратил огромные суммы своих денег, чтобы попытаться сгладить ее переход от коммунистического правления. Например, он пожертвовал 100 млн. $ для поддержки российских ученых и не позволял им продавать свои услуги странам, которые были враждебны Западу; он потратил 250 млн. $ на программу по пересмотру российских учебников и подготовке учителей для продвижения критического мышления. Хотя эта эпоха была одним из западных триумфалий, когда широко считалось, что Россия и другие недавно освобожденные страны неизбежно охватят либеральную демократию — взгляд, наиболее известный в эссе американского политолога Фрэнсиса Фукуямы 1989 года «Конец истории» — Сорос сделал не разделяя эту уверенность. У этой части мира была небольшая традиция гражданского общества и либеральной демократии, и, по его мнению, их нужно было развивать, если бы регион избегал отступлений от самодержавия. «У меня, как правило, есть предвзятость, чтобы увидеть самый темный потенциал, — говорит он. «Это то, что я практиковал на финансовых рынках очень хорошо, и я передал его политике».

During the 1990s, Soros toggled between his day job and his philanthropy, and it was not always easy to disentangle his dual roles. For a time, Quantum and OSF were run out of the same offices. In December 1992, three months after his bet against the British pound, Soros announced a $US50 million donation to build a water-treatment facility in war-ravaged Sarajevo, and it was hard not to see that money as having been sucked straight from the British Treasury. Soros once described his bifurcated existence rather graphically, writing that he «felt like a giant digestive tract, taking in money at one end and pushing it out at the other».

В 1990-е годы Сорос переключался между своей дневной работой и своей филантропией, и было не всегда легко распутать его двойственные роли. Какое-то время у Quantum и OSF были те же офисы. В декабре 1992 года, спустя три месяца после его ставки против британского фунта, Сорос объявил о пожертвовании в размере 50 млн. $ на строительство водоочистного сооружения в разрушенном войной Сараево, и было трудно не заметить, что деньги были вытянуты прямо из Британского казначейства. Сорос однажды описал свое раздвоенное существование довольно графически, написав, что он «чувствовал себя гигантским пищеварительным трактом, беря деньги на одном конце и толкая их на другом».

If that was the case, indigestion was inevitable, and it came in 1997, when Quantum was at the centre of a speculative attack on the Thai baht. The episode was a nearly identical reprise of what happened to the British pound. (Quantum made roughly $US750 million this time.) There was one critical difference, however: while Britain was a major industrialised country that ultimately had little trouble absorbing the blow to its currency, Thailand was an emerging economy for which the consequences were devastating. Economic output plunged, banks and businesses folded and huge numbers of people were thrown out of work.

Если это было так, то расстройство желудка было неизбежным, и это произошло в 1997 году, когда Quantum был в центре спекулятивного нападения на тайский бат. Этот эпизод был почти идентичным повторением того, что случилось с британским фунтом. (Quantum сделал примерно $ 750 млн. на этот раз.) Однако имело место одно критическое различие: в то время как Великобритания была крупной промышленно развитой страной, которая в конечном счете не имела особых проблем, поглощая удары по своей валюте, Таиланд был развивающейся экономикой, последствия которой были разрушительными. Экономика пала, банки и предприятия свернулись, и огромное количество людей лишилось своей работы.

The baht crisis rippled into other Asian economies. Malaysia's prime minister, Mahathir Mohamad, called Soros and other speculators «unscrupulous profiteers» whose immoral work served no social value. Soros publicly rejected the criticism, but when investors took aim at the Indonesian rupiah later in 1997, Quantum was not among them. Nor did it join other hedge funds when they targeted the Russian rouble the following year. Having already invested hundreds of millions of dollars trying to stabilise Russia, Soros would have been undercutting his own work by betting against the Russian currency. He ended up taking a $US400 million loss.

Батский кризис вылился в другие азиатские экономики. Премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад назвал Сороса и других спекулянтов «недобросовестными спекулянтами», чья аморальная работа не принесла никакой социальной ценности. Сорос публично отверг критику, но когда инвесторы ставили своей целью индонезийскую рупию позже в 1997 году, Квант не был среди них. Он также не присоединился к другим хедж-фондам, когда они охотились на российский рубль в следующем году. Уже вложив сотни миллионов долларов в попытку стабилизировать Россию, Сорос бы подрезал свою собственную работу, держа пари против российской валюты. В итоге он потерял $ 400 миллионов.

«That was where the crossroads between the philanthropist and the investor became difficult,» says Rob Johnson, a longtime Soros associate who worked as a portfolio manager at Quantum in the 1990s. But by then, according to Johnson, the only reason that Soros was still running a hedge fund was to generate more money for his causes.

«Именно там перекресток между филантропом и инвестором стал затруднительным», — говорит Роб Джонсон, давний партнер Сороса, который работал менеджером портфеля в Quantum в 1990-х годах. Но к тому времени, по словам Джонсона, единственной причиной, по которой Сорос все еще управлял хедж-фондом, было получение большего количества денег.

In a 1994 speech to university students and faculty in the Eastern European nation of Moldova, Soros described in strikingly personal terms why he became a political philanthropist. His objective, he said, was to make Hungary «a country from which I wouldn't want to emigrate». To that end, he showered Hungary with money and resources in the years after the Berlin Wall fell. In the early 1990s, the OSF gave $US5 million to a program that offered free breakfasts to Hungarian schoolchildren. It spent millions to modernise Hungary's healthcare system.

В своей речи 1994 года студентам и преподавателям университетов в восточноевропейской нации Молдовы Сорос описал в поразительно личных выражениях, почему он стал политическим филантропом. Его цель, по его словам, заключалась в том, чтобы сделать Венгрию «страной, из которой я не хотел бы эмигрировать». С этой целью он осыпал Венгрию деньгами и ресурсами в годы после падения Берлинской стены. В начале 1990-х годов OSF предоставил 5 млн.$ на программу, предлагающей бесплатные завтраки венгерским школьникам. Он потратил миллионы на модернизацию системы здравоохранения Венгрии.

In all, Soros has funded around $US400 million worth of projects in Hungary since 1989 – and that figure doesn't include the initial $US250 million that he gave to endow Central European University, which opened in Prague in 1991, moved to Budapest two years later and has since graduated more than 14,000 students drawn from across Eastern Europe and Central Asia.

В общей сложности Сорос профинансировал около $ 400 млн. проектов в Венгрии с 1989 года, и эта цифра не включает первоначальные 250 млн. $, которые он выделил, чтобы основать Центрально-Европейский университет, который открылся в Праге в 1991 году, переехал в Будапешт два года спустя и с тех пор его окончило более 14 000 студентов из Восточной Европы и Центральной Азии.

During the late 1980s and early 1990s, Soros also cultivated a number of young activists he believed could advance his dream of remaking Hungary as a place he would never again feel compelled to leave. Among them was Viktor Orban, a bright, charismatic student who was ardently pro-democracy, or so it seemed. In addition to providing Orban with a scholarship at Oxford, Soros donated money to Fidesz (the Alliance of Young Democrats), a student organisation that Orban helped found and that evolved into his political party.

В конце 1980-х и начале 1990-х годов Сорос также культивировал ряд молодых активистов, которые, по его мнению, могли бы продвинуть свою мечту переделать Венгрию как место, которое он больше никогда не захочет покинуть. Среди них был Виктор Орбан, яркий, харизматический студент, который был страстно продемократичен, или так казалось. Помимо предоставления Орбану стипендии в Оксфорде, Сорос пожертвовал деньги Фидесу (Альянсу молодых демократов), студенческую организацию, которую Орбан помог найти и превратил затем в свою политическую партию.

But during the 1990s, Orban drifted to the right. Elected prime minister in 1998, he governed as a mainstream conservative, emphasising patriotism and traditional values. Outwardly, he remained pro-Western. Under his leadership, Hungary entered NATO, and he also laid the groundwork for its admission to the European Union. But a shock defeat in the 2002 election seemed to radicalise Orban. When he reclaimed the prime minister's office in 2009, he began ruthlessly consolidating power. He packed the courts with Fidesz loyalists, and various independent media were bought out by Orban supporters. At the same time, he turned away from the West and drew close to Vladimir Putin. Orban was re-elected in 2014.

Но в 1990-е годы Орбан дрейфанул вправо. Избранный премьер-министр в 1998 году, он управлял как главный консерватор, подчеркивая патриотизм и традиционные ценности. Внешне он оставался прозападным. Под его руководством Венгрия вошла в НАТО, и он также заложил основу для ее вступления в Европейский Союз. Но удивительное поражение на выборах 2002 года, казалось, радикализировало Орбан. Когда он вернулся в офис премьер-министра в 2009 году, он начал безжалостно консолидировать власть. Он свернул суды со сторонниками Fidesz, и различные независимые СМИ были выкуплены орбанскими сторонниками. В то же время он отвернулся от Запада и приблизился к Владимиру Путину. Орбан был переизбран в 2014 году.

The following year, the European refugee crisis hit. Tens of thousands of refugees passed through the Balkans and arrived on Hungary's border. Orban's government erected a 175-kilometre fence in order to keep them out, and it later refused to comply with a European Union quota plan that would have required it to take in asylum-seekers.

В следующем году наступил кризис европейских беженцев. Десятки тысяч беженцев прошли через Балканы и прибыли на границу Венгрии. Правительство Орбана построило 175-километровый забор, чтобы не допустить их, и позже отказался выполнить план квоты Европейского союза, который потребовал бы, чтобы страна приняла беженцев.

Groups that received financial support from the OSF were providing assistance to the refugees massed along Hungary's border, and this became a pretext for Orban's war on Soros. The Hungarian Parliament enacted legislation requiring non-government organisations to register with the government and disclose foreign sources of income above a certain threshold; it passed a bill that would have stripped Central European University of the right to award diplomas in Hungary. Orban's government introduced what it called the «Stop Soros» bill, making it a crime to assist illegal immigrants. (Parliament passed the bill in June.)

Группы, получившие финансовую поддержку со стороны OSF, оказывали помощь беженцам, объединенных вдоль границы Венгрии, и это стало поводом для войны Орбана со стороны Сороса. Парламент Венгрии принял законодательство, в соответствии с которым неправительственные организации регистрируются в правительстве и раскрывают иностранные источники дохода сверх определенного порога; он принял законопроект, который лишил Центрально-Европейский университет права на получение дипломов в Венгрии. Правительство Орбана представило так называемый законопроект «Стоп Сорос», сделав его преступлением для оказания помощи нелегальным иммигрантам. (Парламент принял законопроект в июне).

Given that Orban ran and won on a xenophobic platform, it seems fair to wonder if Soros's work in Hungary – and in much of Eastern Europe – was doomed from the start. With Putinism and Orbanism on the rise and the 30th anniversary of the fall of the Berlin Wall approaching, there is renewed debate about the import of the events of 1989 and whether Russians, Poles and Hungarians really intended to embrace the full menu of Western liberal values.

Учитывая, что Орбан бежал и победил на ксенофобской платформе, будет справедливым задаться вопросом, была ли работа Сороса в Венгрии и в большей части Восточной Европы с самого начала обречена? С приближением путинизма и орбанизма и приближением 30-летия падения Берлинской стены возобновляются дебаты об импорте событий 1989 года и действительно ли русские, поляки и венгры намереваются охватить полное меню западных либеральных ценностей?