Резкий рост продолжительности жизни перед выборами

Пики прироста ожидаемой продолжительности жизни в России приходятся на годы перед президентскими выборами — так было и в 2011-м, и в 2017-м. Росстат объяснил, что эти факторы никак не связаны — сказываются волны холода и зноя.

Рост перед выборами

В 2018 году ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) при рождении в России выросла всего лишь на 0,2 года (до 72,9 года), сообщил в июне Росстат. Это минимальный прирост с 2014 года, когда в состав России вошел Крым, понизив тем самым общую продолжительность жизни в стране.

В целом продолжительность жизни в России непрерывно растет с 2003 года — но не монотонно, а волнообразно. За последние 12 лет на графике продолжительности жизни внешне наблюдались пики, совпадающие по времени с предвыборными годами — годами перед президентскими выборами (см. инфографику). Перед выборами 2008, 2012, 2018 годов прирост показателя достигал 0,8–0,9 года, а на следующий год снижался в два-четыре раза.

Обычно предварительные итоги продолжительности жизни оглашаются властями как раз перед выборами. Так, в феврале 2018 года Минздрав объявлял, что показатель за предыдущий год достиг 72,7 года.

Все дело в погоде

Показатель ОПЖ за определенный год — это модельный показатель, который измеряет уровень смертности всего населения страны за конкретный период; он аккумулирует в себе уровни смертности всех возрастных групп, поясняли эксперты Высшей школы экономики в докладе в прошлом году.

Росстат в подробном ответе на запрос РБК объяснил, что никакой реальной корреляции ожидаемой продолжительности жизни с выборами нет и «не стоит придавать слишком большого значения флуктуациям ежегодного прироста ОПЖ».

В Росстате сообщили, что на продолжительность жизни в России (как, впрочем, и в других странах) влияют волны холода (или жары) и заболеваемости гриппом/ОРЗ. «В странах с холодным климатом эта зависимость особенно очевидна», — отметили в статистическом ведомстве.

В 2010 году, когда продолжительность жизни выросла всего на 0,16 года, «на резкое снижение ОПЖ повлияло экстремально жаркое лето, сопровождавшееся пожарами и задымлением больших территорий».
В 2016 и 2018 годах, напротив, похолодания негативно влияли на продолжительность жизни. «Особенно холодными были ноябрь и декабрь 2016 года, что резко снизило реальную ОПЖ в том году (зимний пик смертности пришелся на декабрь 2016 года)», — говорится в ответе Росстата.
«В 2018 году (продолжительность жизни выросла лишь на 0,21 года. — РБК) мы наблюдали неприятные последствия похолодания в марте-апреле. В 2019 году мы пережили похолодание в январе-феврале, и это, возможно, тоже повлияет на значение показателя ОПЖ за текущий год», — добавили в Росстате.
На этом фоне выгодно отличается 2017 год (показатель вырос на 0,83 года), когда ни в одном месяце не было существенного повышения числа умерших в отличие от соседних лет, резюмировал представитель ведомства.
Минздрав также отмечал, что в 2017 году очень сильно — на один год — выросла продолжительность жизни мужчин, и объяснял это принятием в том году приказа о требованиях к объему тары и упаковке лекарств для медицинского применения, что повлияло на сокращение потребления в качестве суррогатной алкогольной продукции спиртсодержащих лекарств.

В России так же, как и везде

В Европе тоже наблюдаются аналогичные волны, связанные с погодой и стихийными бедствиями: жара во Франции в 2003 году, эпидемия гриппа в Европе в 2015 году, землетрясение в Японии в 2011 году также приводили к снижению ОПЖ, утверждают в Росстате, ссылаясь на данные национальных статистических служб. В августе 2003 года от аномальной жары во Франции погибли около 15 тыс. человек, в основном пожилые люди. Но после таких экстремальных явлений «в следующем году, как правило, следует компенсационный рост ОПЖ, что и произошло во всех указанных странах», указывает Росстат.

Вообще, рост ожидаемой продолжительности жизни «не является плавным и монотонным практически во всех странах», констатирует ведомство.

«Выборы тут ни при чем»

Объяснение Росстата разумно — внешние шоки, связанные с волнами болезней, экологическими проблемами и др., действительно воздействуют на уровень смертности, говорит заместитель директора Международной лаборатории демографии и человеческого капитала РАНХиГС, специалист по политической демографии Сергей Шульгин. Прирост ОПЖ не обязан быть равномерным, указал он.

Гипотеза о связи выборов с декларируемой продолжительностью жизни в принципе имеет право на существование, но в ее обоснованности есть большие сомнения, рассуждает Шульгин. Чтобы ее корректно протестировать, понадобилось бы, например, выявить аналогичные корреляции между выборами и ростом продолжительности жизни в странах со схожим политическим режимом. «Но опыт подсказывает, что продолжительность жизни — не тот показатель, чтобы имело смысл как-то административно на него влиять. Поэтому у меня такая гипотеза вызывает скепсис», — говорит демограф.

«Было бы странно, если бы ежегодные приросты были одинаковыми. Но что в точности у нас происходит, сказать трудно», — заявил РБК директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский. По его словам, в Европе еще не подсчитали продолжительность жизни в европейских странах за 2018 год, а российская статистика уже предоставила такие данные. «Здесь возможны и ошибки из-за поспешной разработки данных», — говорит Вишневский.

«Выборы тут ни при чем. Не стоит здесь искать подвох», — уверена заведующая кафедрой народонаселения экономического факультета МГУ Ирина Калабихина. По ее словам, динамика показателя ОПЖ нелинейна и в других странах.

В дискуссии о кредитном пузыре важно различать экономическую сторону — кредиты действительно полезны для роста и социальную — за рисками заемщиков действительно надо следить
Среди национальных целей, поставленных в майском указе Владимира Путина, фигурирует рост экономики с темпами выше среднемировых. В современном мире это означает 3–4% в год. Недавняя бурная дискуссия Банка России и Министерства экономического развития показала, что ответ на вопрос, расти ли за счет потребительского спроса, стимулируемого в том числе и кредитами, или за счет инвестиций, не очевиден. Например, в США основной драйвер ВВП — частное потребление, что естественно, поскольку оно обеспечивает 69% ВВП. Как и в России, в США инвестиции составляют относительно небольшую часть добавленной стоимости: у нас около 20–21% (а в первом квартале 2019 года даже менее 17%), за океаном — около 18%.

При этом инвестиции весьма важны для среднесрочного роста — они увеличивают производственные мощности, создают инфраструктуру и в конце концов рабочие места. В этом вопросе среди экономистов есть консенсус, основанный на статистических данных. Например, в не входящих в ОЭСР странах наблюдается сильная и долгосрочная связь между долей инвестиций в динамике ВВП.
Другое исследование уточняет, что в первую очередь важны инвестиции в машины и оборудование, именно они предшествуют росту, а вот инвестиции в недвижимость следуют за деловой активностью. Особенно способствуют росту прямые иностранные инвестиции (ПИИ). Судя по отчетам ЦБ и Росстата, у нас за последние годы упали и ПИИ, и импорт машин и оборудования, то есть возможности для ускорения экономики за счет инвестиций скорее сократились.

Чтобы понять относительную значимость других факторов экономического роста, стоит воспользоваться метаанализом, то есть широким обзором литературы, который принимает во внимание почти все исследования, опубликованные по конкретному вопросу. Такой подход позволяет сделать следующие выводы.

Финансовые рынки: уровень их развития положительно связан с ростом, правда, эта зависимость несколько снижается в мире с 1990-х. Основной вклад в подъем экономики здесь вносит рынок акций, а не другие виды финансирования, например банковское кредитование.
Неравенство доходов и богатства: чем выше неравенство в доходах или в богатстве, тем ниже рост ВВП. Для развивающихся стран это отрицательное влияние значительно сильнее, чем для развитых, а неравное распределение богатства опаснее, чем дохода.
Финансовая либерализация: связь с ростом весьма ограниченная. Кажется, что есть слабое положительное влияние, но оно не является стабильным или систематическим.
Бюджет: инфраструктура и образование очень важны для ускорения экономики, если государство больше тратит на эти сферы, то ВВП ускоряется. А вот другие виды госрасходов не помогают росту. Налоги во многих странах не сильно влияют на деловую активность, но Россия как раз в числе тех экономик, в которых рост налоговых ставок или сборов сокращает ВВП.
Природные ресурсы: систематической связи здесь не видно. Но кажется, что наличие сильных государственных институтов и высокая инвестиционная активность помогают лучше использовать доставшиеся стране богатства, будь то нефть, газ или другое сырье.

Вернемся к российской специфике. У нас относительно слаборазвитые фондовые рынки — основная часть активов финансовой системы принадлежит банкам, а это снижает возможности увеличить деловую активность. Неравенство в России оценить не так просто, судя по всему, оно примерно такое же, как в других странах с сопоставимым уровнем развития, но существенно выше, чем в некоторых более богатых странах. Очевидно, что это тормозит рост. C другой стороны, национальные проекты помогут увеличить инвестиции в инфраструктуру и образование, что положительно отразится на ВВП. В этом смысле очень важна дискуссия о возможности использовать для инвестиций часть средств ФНБ после достижения фондом порога в 7% ВВП. Наконец, бюджетное правило Минфина и рост налогов подавляют спрос, из-за чего потенциальный рост может несколько снижаться. Так что в итоге условия для роста менее удачны, чем хотелось бы.

Стоит отдельно остановиться на двух компонентах, которые регулярно фигурируют в дискуссии, — рынке недвижимости и потребительских кредитах/микрозаймах.

Анализ рынка недвижимости дает ожидаемую картину — там есть опасность появления пузырей. Кредитные условия в России постепенно улучшаются, ипотечное кредитование растет, что может привести к завышению стоимости на рынке и в результате к спаду.

А вот ситуация с потребкредитами и займами микрофинансовых организаций (МФО) более сложная. Кажется, что микрозаймы обдирают людей и потому скорее вредны для страны. Недаром ЦБ регулярно ужесточает регулирование МФО. Ранее, кстати, были увеличены коэффициенты рисков и для потребительских кредитов банков.

Но последние исследования показывают, что в развивающихся странах микрокредиты могут быть полезны для экономического роста. Микрофинансирование идет как фирмам, так и на потребление относительно небогатых граждан, которые тратят деньги в наиболее эффективных и полезных для них компаниях. Такое точечное финансирование может привести к росту производительности труда, а в итоге и к росту экономики. Причем этот канал работает даже лучше, чем банковские кредиты, так как у банкиров строже принципы выдачи кредитов, и в результате прорывные отрасли не получают денег. Впрочем, в России жесткое регулирование создает для МФО стимулы кредитовать в первую очередь не граждан, а малый и средний бизнес, что повышает вероятность положительного эффекта для российской экономики. К тому же и потребительские кредиты у нас часто используются малым бизнесом для финансирования необходимых расходов, так что в России оба типа кредитования работают в одном направлении.

Важно также понимать, что в дискуссии о пузыре на кредитном рынке есть не только экономическая, но и социальная сторона. И глава ЦБ Эльвира Набиуллина, и министр экономического развития Максим Орешкин вполне сходятся в том, что закредитованность части домохозяйств опасна для их выживания, и расходятся разве что в оценке того, есть пузырь или нет. Это снова история про неравенство — одновременно доходов и богатства. Обычно более закредитованы бедные люди, и, хотя проблемы российских заемщиков по мировым масштабам еще не так велики, личные банкротства — весьма неприятные события. Возможно, государству нужно помогать в особенно сложных случаях. Например, ЦБ уже предложил банкам, получающим в счет неуплаты квартиры ипотечных заемщиков, списывать кредиты, даже если стоимости жилья не хватает на их полное погашение.

В итоге мы видим, что задача ускорения российской экономики крайне непроста. У нас не хватает некоторых стандартных компонентов роста — развитых финансовых рынков, относительно невысокого неравенства, возможности бюджета увеличивать расходы. Но как раз кредитование граждан, ставшее предметом столь острой дискуссии, пока выглядит полезным для экономики фактором, особенно с учетом мер ЦБ по снижению рисков для заемщиков и в МФО, и в потребительском кредитовании. В этой сфере нужна скорее тонкая настройка, чем кардинальные шаги.

Ещё больше интересного здесь: Инвестиции на мировых биржах простым языком от инвесторов. Идеи, планы, стратегии, портфели..
Доступным языком об инвестициях в акции, ETF, облигации
t.me/investorworld