Праздник мысли

Истина — субстанция совершенно иного рода, чем академическое знание — ее можно постичь даже в ситуации, когда все архивы предусмотрительно сожжены, священные писания перевраны переписчиками и переводчиками, а зеркала перебиты.
Несуразности и странности свидетельствуют только об одном: до сих пор не понят смысл происходившего.
А смысл есть.
Правда — часть Истины; Истина же чрезвычайно полезна — для избранных. Избранных не по капризу случая, но по согласию в числе таковых оказаться.
Люди ведомы их непосредственными интересами или ставшие жертвой страсти, вспыхнувшей в ответ на сиюминутные впечатления, без какой-либо критики передаваемые из уст в уста, объединяются для того, чтобы принять вредное коллективное решение, соответствующее самым что ни на есть звериным инстинктам.
Разум облагораживается и возвышается, когда мы существуем в одиночку, и что он угнетается и принижается, когда мы перемешиваемся с другими людьми.
Справедливые и глубокие идеи индивидуальны, идеи ложные и поверхностные являются, массовыми. В массе своей народ ищет ослепления и сенсации".
Во многих областях: в технике, экономике, демографии и т.п. — наблюдаемый прогресс идет от меньшего к большему: улучшаются методы работы, возрастают скорости, множатся обмены, возрастают популяции и так далее. В политике же прогресса нет; здесь его не более, чем в искусстве или морали.
История учит, что, по всей видимости, власть одними и теми же приемами, в одних и тех же условиях проявляется и повторяется из поколения в поколение. Господство большинства над меньшинством беспрестанно возобновляется и повторяется бесконечно.
Во всех обществах, даже наиболее развитых, в том, что касается власти, прошлое господствует над настоящим, мертвая традиция опутывает живую современность.
Важнейшим всегда остается то, что политика — рациональная форма использования иррациональной сущности масс.
Вероятным однако, кажется следующее. Скрывая следы преступления и заговора, религии и идеалогии поддерживают, обновляют и прославляют связь, которая существует между ними, продлевают сговор, существующий за фасадом законного общества. Так как ничто не сближает людей и не удерживает их вместе лучше, чем соучастие в серии преступлений, в которых никто из них не хочет сознаться.
Обратить внимание на то, что видишь, разоблачить то, что знаешь — значит навлечь на себя гнев братьев, рисковать отлучением и потерей их навсегда. Так молчание становится доказательством солидарности друг с другом: каждый отказывается от правды, чтобы остаться в сообществе, религия, чтобы придать смысл и оправдать жертву разума.
Логика ставится на службу чему-то более могущественному, чем она сама, — вере.