Новые санкции и холодная война

Спустя 3 года после присоединения Крыма и возникновения военного конфликта на юго-востоке Украины мир начал стремительно приближаться к состоянию холодной войны. Попробуем разобраться, чем это может грозить для России? 

В четверг 15 июня Сенат США почти единогласно (98% голосов «за) одобрил расширение пакета антироссийских санкций. С этого времени за рамками закона оказались инвестиции в нефте- и газодобывающий сектор России, включая проекты на шельфе и в Арктике, возведение экспортных трубопроводов любой пропускной способности, а также участие в экспортных операциях российских компаний в странах Европы и приватизация государственных активов, чья стоимость превышает $10 млн. Кроме того, под запрет попали инвестиции в финансовые организации, банки и предприятия, которые занимаются обслуживанием счетов российских разведывательных структур и оборонного сектора. К последним можно без труда отнести львиную долю частных компаний и госкорпораций.  

Американский Минфин, Госдеп и ЦРУ получили специальные указания на предмет необходимости оценки финансовых доходов ключевых представителей политического и бизнес-истеблишмента России и должны систематически докладывать Конгрессу об их личных взаимоотношениях с В. Путиным. В результате при детальном рассмотрении кажущиеся, на первый взгляд, формальные ограничения серьезно расширяют дискриминационные меры в отношении РФ.


На смягчение или отмену антироссийских санкций сегодня рассчитывать не стоит. Во многом это связано с сохранением взятого еще в 2014 году политического курса, а тотальное недоверие и русофобия становятся своеобразной платой за естественное желание нашей страны сохранять свою независимость. События последнего времени подтверждают состоятельность этих предположений. Чем подкрепляются подобные выводы? 

1. Антироссийские санкции оказались тесно связаны с политикой других стран – Сирии и Ирана. Ранее введение ограничительных мер всегда объяснялось тремя «провинностями» РФ – присоединением Крыма, участием в событиях на юго-востоке Украины, а также причастностью российских силовиков к гибели малазийского Боинга в небе Донбасса и их препятствованию в объективном расследовании катастрофы. Сейчас России инкриминируется влияние на результат президентских выборов в США и поддержка режима сирийского президента Асада, который якобы ведет войну против собственного народа.  

Некоторые из этих событий успели стать достоянием истории (например, президентская гонка в Соединенных Штатах) и отмотать назад их уже не получится. Выходит, что такие санкции могут быть вечными. На Западе стали связывать введение санкций против Кремля с политикой официального Дамаска и Тегерана. Если их решения не угодят интересам США, крайней вновь окажется Россия. В результате американские парламентарии выбивают почву из-под ног российского руководства, полностью лишая его мотивации к возможным уступкам. Причины ограничительных мер столь широки, что трудно предположить, что в очередной раз могут инкриминировать Москве. 

2. Если решение Сената поддержит Палата представителей (правда, на это может уйти немало времени) антироссийские ограничения получат статус закона, который глава государства будет обязан исполнять. Американские законодатели не желают, чтобы президент имел возможность влиять на санкции, против чего категорически высказался нынешний глава Госдепа Рекс Тиллерсон. Подобный подход делает тщетными все усилия по нормализации полноценного межгосударственного диалога не только из Кремля, но и со стороны Белого дома.  

Представители американской администрации уже успели справедливо заявить, что в такой ситуации невозможно использовать дипломатические каналы решения проблем. В результате заокеанские парламентарии направляют отношения двух великих держав на уровень самых жестких реалий холодной войны. Это ставит каждую из сторон в весьма щекотливое положение – любая инициатива, связанная с попыткой нормализовать ситуацию, грозит серьезными репутационными рисками.

 3. Все решения американцев породят неоднозначную реакцию в Европе, спровоцировав Кремль сыграть на возникших противоречиях. Буквально сразу после одобрения Сенатом новых санкций сторонники развития «энергетического диалога» с Россией канцлер Австрийской республики К. Керн и немецкий вице-канцлер З. Габриэль выразили решительные протесты, вызванные опасениями появления негативных последствий от введения ограничительных мер против компаний, поддерживающих экономические отношения с «Газпромом». 

В свою очередь, канцлер Германии А. Меркель и президент Франции Э. Макрон публично не высказали ни одного комментария по этому поводу, видимо посчитав, что продукция российских энергетических компаний не столь важна для европейских потребителей. В СМИ стали появляться сообщения о возможности отказа европейцев от финансирования второй линии «Северного потока», а также об их переориентации на поддержку и лоббирование интересов других компаний и стран. При этом упущенная выгода европейских бизнесменов, связанная с антироссийскими ограничениями, будет невелика. Она будет обусловлена даже не самими санкциями, а внутриэкономическими проблемами в РФ, которые провоцируют узость российского рынка и потерю интереса к нему со стороны крупнейших корпораций Старого Света. 

Какие же последствия могут принести новые санкции Запада. Не остается никаких сомнений, что крупнейшие российские бизнесмены продолжат политику вывода своих активов за границу, тем более что большинство из них лишились статуса отечественных налоговых резидентов из-за ограничительных мер Соединенных Штатов. Вероятно, уменьшится приток капиталовложений в российские долговые бумаги, играющие огромную роль в поддержке национальной валюты. Сократится приток частных инвестиций, а наметившийся слабый рост и вовсе остановится. Подобный сценарий мог бы подвигнуть руководство страны на изменение политического курса, но нынешние реалии санкционной политики США и их союзников оставляют на это мизерные шансы.  

Санкции продолжают оставаться мощным инструментом давления на неугодных, которые подталкивают к корректировке внешней и внутренней политики. Сегодня нередко приходится слышать о неэффективности подобных мер, но вспоминая ранее проводимую санкционную политику с этим трудно согласиться.  

Широкая практика использования санкций в период после завершения холодной войны показывает, что если у страны, попавшей под ограничения, не было мощного геополитического союзника свой результат они приносили практически всегда. Так было с Ираном, Ливией, Югославией и другими странами. Но в каждом из этих случаев всегда было четкое понимание того, что нужно сделать, чтобы добиться смягчения или отмены санкций, а также полное представление экономических и политических последствий их снятия. Кроме того, была ясна мера ответственности стороны, наложившей санкции, и ее намерения выполнить заявленные обязательства при достижении компромисса. 

Сложившаяся в свете решений американского Сената новая реальность полностью перечеркивает эти обстоятельства. Покинуть зону сирийского конфликта, вернуть Крым Украине, отказаться от помощи самопровозглашенных республик, заморозить сотрудничество с Ираном, пренебречь шантажом собственного энергетического потенциала возможно только после смены всего политического руководства. Однако такой сценарий выглядит сегодня абсолютно нереальным, так как политическим позициям Путина ничего не угрожает. При этом увеличение списка «подозреваемых» только способствует сплочению российской политической и бизнес-элиты.  

Не стоит сбрасывать со счетов, что президент Путин и его ближайшее окружение не доверяют любым коллективистским институтам, предпочитая принимать серьезные решения в формате исключительно мужского диалога тет-а-тет. Если Конгрессу удастся подмять под себя всю санкционную политику США, Москва может окончательно разочароваться в Вашингтоне и конструктивный диалог между главами государств будет попросту невозможен. Хотя не будем забывать о способности Путина располагать к себе лично многих американских президентов. Дополнит мрачные реалии новой изоляции от Запада существенное уменьшение контактов России с ключевыми игроками европейской политики, теряющими интерес к отечественной экономике. 

Через 3 года после отторжения Крыма и нарастания системных противоречий на юго-востоке Украины мы стремительно приближаемся к новой фазе конфронтации в форме холодной войны, которая без труда прогнозировалась на заре этих событий. Такое положение дел могло вполне укладываться в тайный «план Путина», о существовании которого можно только догадываться. По крайней мере, внутри страны политика президента направлена на устранение всех альтернатив (политических, личных, экономических), которые хотя бы отчасти могут подчеркнуть обоснованность проводимого курса. Подобная тенденция наблюдается и во внешней политике, где господствует автаркия и безальтернативность. 

Во внутренней политике правильность решений главы государства продолжает подчеркиваться слабостью и разрозненностью его оппонентов, неспособных предложить достойную альтернативу нынешнему курсу. Во внешнеполитической сфере многое сумели сделать наши западные «партнеры», которые лишили Кремль мотивации и возможности для принятия вариативных решений. В итоге страна встала на извилистый путь, который был бы не очень приятен для молодого и полного амбиций лидера. Однако для стареющего политика, который сконцентрировал в своих руках огромную власть, такой вариант очень неплох для удержания status quo. 

Вряд ли ограничительные меры на фоне внешнеполитической изоляции приведут к деградации отечественной экономики и к ликвидации нынешней власти. Более вероятен вариант возвращения в классическую эпоху застоя, наблюдавшуюся с середины 70-х годов прошлого века во времена позднего Брежнева. Она запомнилась полным обособлением Советского Союза от цивилизованного мира, бесконечной пропагандой преимуществ советского строя, а также десятилетним агонистическим ожиданием перестроечных перемен.  

Ответственность за подобное развитие событий должны поделить как те, кто посягнул на территориальную целостность Украины, так и кто уже не обещает Кремлю повторения разрядки, а вместо этого продолжает усиливать давление на его достаточно прямолинейную и не очень дальновидную политическую элиту. 

Источник.