Павел
Павел личный блог
04 октября 2021, 20:32

Как москвичи отправились в турне по средиземному морю... на галерах

450 лет назад случилось странное происшествие... 
Москвичи потеряли все свои инвестиции в недвижимость… и отправились в турне по средиземному морю… на галерах!

Дело в том, что если мы не идем в Крым, то Крым идет за нами.

Наши некогда бывшие союзники, затем противники, рода Чингизидов, совершили набег на Москву.
Как москвичи отправились в турне по средиземному морю... на галерах
Крымский хан Девлет Гирей


Крымский поход на Русь (1571)
Весной 1571 года Крымская орда появилась у нашей засечной черты. На этот раз к Девлет Гирею присоединились ногаи и даже союзник Москвы кабардинский князь Темрюк (царский тесть). Все же хан действовал осторожно: он намеревался дойти до Козельска и, широкой облавой опустошив русское пограничье, уйти в степь. Но едва орда достигла Молочных Вод, как к Девлет Гирею стали во множестве приходить московские перебежчики — боярские дети из земщины и татары новокрещенцы.
ПРЕДАТЕЛИ!


А не силная туча затучилася,

А не силные громы грянули:
Куда едет собака крымский царь?
А ко силному царству Московскому:
«А нынечи мы поедем к каменной Москве,
А назад мы пойдем, Рязань возьмем».
А как будут они у Оки-реки,
А тут они станут белы шатры расставливать.
«А думайте вы думу с цела ума:
Кому у нас сидеть в каменной Москве,
А кому у нас в Володимире,
А кому у нас сидеть в Суздале,
А кому у нас держать Рязань Старая,
А кому у нас в Звенигороде,
А кому у нас сидеть в Нове-городе?»
Выходит Диви-мурзы сын Уланович:
«А еси государь наш, Крымский царь!
А тобе, государь, у нас сидеть в каменной Москве,
А сыну твоему в Володимире,
А племнику твоему в Суздале,
А сродичу в Звенигороде,
А боярину конюшему держать Рязань Старая,
А меня, государь, пожалуй Новым-городом:
У меня лежат там свет-добры-дни батюшка,
Диви-мурза сын Уланович».
Прокличет с небес господень глас:
«Ино еси собака Крымский царь!
То ли тебе царство не сведомо?
А еще есть на Москве семьдесят апостолов,
Опришенно трех святителей;
Еще есть на Москве православный царь!»
Побежал еси, собака Крымский царь,
Не путем еси — не дорогою,
Не по знамени — не по черному.

Перебежчики призывали хана не ограничиваться простым пограничным набегом, а идти в глубь России — на Mоскву. Галицкий сын боярский Бушуй Сумароков говорил, что «на Москве и во всех городах по два года была меженина великая и мор великий, и межениною и мором воинские люди и чернь вымерли, а иных многих людей государь казнил в своей опале, а государь де живет в Слободе, а воинские люди в немцах 

То же самое утверждал боярский сын Кудеяр Тишенков: что хотя царя с опричниками и «чают» в Серпухове, но людей с ним мало, и стать ему против хана «не с кем».

Столь дружный хор изменнических голосов придал Дeвлет-Гирею смелости. Впервые за всю историю разбойных набегов крымцев на русские земли орда устремилась прямо на столицу Московского государства.

В мае земские воеводы князья Бельский, Мстиславский, Воротынский, бояре Морозов и Шереметев заняли, по обыкновению, берега Оки. Иван спешил к ним на помощь с опричным войском. По пути в Серпухов царь приказал казнить воеводу Передового полка князя Михаила Черкасского (Салтанкула), сына князя Темрюка. Вряд ли это убийство было просто местью или мерой предосторожности. Участник похода немец-опричник Генрих Штаден определенно говорит о том, что князь Михаил Черкасский вошел в изменнические сношения с ханом.

Земские воеводы ожидали, что орда двинется по Myравскому шляху на Тулу и Серпухов. Но изменник Кудеяр Тишенков указал хану обходной путь — по Свиному шляху. Он клялся головой, что эта дорога не охраняется воеводами и хан легко выйдет по ней прямо к Москве. К несчастью, изменник оказался прав. Послушавшись его coвета, Девлет-Гирей беспрепятственно «перелез» Угру и вышел в тыл земскому войску, стоявшему у береговой черты Оки. Еще хуже было то, что опричное и земское войска оказались отрезанными друг от друга. Фланговый маневр удался хану главным образом из-за малочисленности русской армии, не сумевшей прикрыть все переправы. Главные московские рати еще осенью прошлого года ушли в Ливонию — осаждать Ревель. Впоследствии, говоря с польскими послами о причинах неудачи, Грозный жаловался: «Татар было сорок тысяч, а моих только шесть, ровно ли это?»

Действия Девлет-Гирея оказались полной неожиданностью для русского командования. В этой критической ситуации Иван принял решение оставить войско. Царь объяснял свой шаг тем, что не был предупрежден земскими вoeвoдaми о передвижениях орды: «Передо мной пошло семь вoeвод со многими людьми, и они мне о татарском войске знать не дали… а хотя бы тысячу моих людей потеряли, и мне бы двоих татар привели, и то бы с великое дело счел, а силы бы татарской не испугался». Легче всего объяснить поступок царя трусостью, как это и сделало большинство историков. На самом деле никакой трусости не было — Иван поступил так же, как поступали до него все московские князья, когда они чувствовали недостаток сил для отражения тaтapского вторжения: в этом случае они бросали столицу и exaли на север собирать полки (точно так же «струсил», например, князь Дмитрий Донской — уже после победы на Куликовом поле, — когда позволил хану Тохтамышу сжечь Москву). Хрестоматийное выражение Кутузова гласит, что «с потерею Москвы не потеряна Россия». К тому же Грозный и не думал «терять» Москву; по его приказанию опричное войско присоединилось к земскому, чтобы вместе отстаивать столицу.

Воеводы спешно повели войско к Москве. Татарская конница наседала сзади, причиняя русским чувствительные потери: так, был полностью разгромлен Сторожевой полк опричного войска. В стычках был ранен главный воевода князь Иван Бельский. 23 мая русское войско укрылось за московскими укреплениями, заняв южные и юго-восточные кварталы города. Татары стали под городом и спалили загородный царский двор в селе Коломенском и весь хлеб, хранившийся в подмосковных селах.

24 мая был праздник Вознесения; погода стояла тихая и ясная. Ратники готовились отразить нападение, однако татары не отваживались на приступ и только пытались зажечь слободы. Вероятно, войскам при помощи москвичей удалось бы справиться с пожарами, но вдруг «поднялась буря с таким шумом, как будто обрушилось небо». Пламя с ужасающей быстротой стало распространяться по посаду. Первое время, под звуки набата, раздававшиеся из всех церквей и монастырей, люди еще пытались бороться с oгнем; но когда колокола один за другим начали срываться с объятых пламенем звонниц и падать на землю, в городе воцарилась неописуемая паника, чему в немалой степени способствовали взрывы в пороховых погребах Кремля и Китай-города, от которых «вырвало две стены у Кремля». Москвичи повыскакивали из домов и бросились к ceвepным воротам, где еще не было ни огня, ни татар. «Улицы были так полны народу, что некуда было протиснуться», — пишет очевидец. У ворот поднялась невообразимая дaвка, люди «в три ряда шли по головам один другого, и вepхние давили тех, которые были под ними». Вместе со всеми бежали и ратники, смешавшиеся с толпой; они гибли не от вражеского оружия, а от огня и удушья. Штаден утверждает, что после пожара «в живых не осталось и 300 боеспособных людей». Тех, кто пытался отсидеться в погребах и подвалах, ждала неминуемая смерть от страшного жара. Позже, в одном таком подвале, за железной дверью, нашли десятки обуглившихся тел — и это при том, что помещение было затоплено водой, доходившей до колена! Спастись от огня можно было только в Кремле, где в Уcпенском храме митрополит Кирилл укрыл святыню (образа, кресты и прочую церковную утварь) и казну. Но московские власти заперли Кремль еще при начале пожара и никого не пускали сюда. Все же и внутри Кремля от «пожарного зною» погибли раненый воевода князь Иван Бельский, придворный доктор Арнольф Линзей, 25 английских купцов и еще множество людей. Задохнулись и сгорели также татары, пытавшиеся грабить посадские дома и дворы.

Шесть часов бушевал огонь (по другим известиям, пожар продолжался три часа) и утих сам собой, истребив все, что могло гореть, в том числе и опричный дворец царя, возведение которого стоило огромных средств. «После пожара, — говорит Штаден, — ничего не осталось в городе — ни кошки, ни собаки». Посреди дымящихся развалин, заваленных грудами обгоревших трупов людей и животных, возвышался один полуразрушенный Кремль.

Поживиться в Москве было нечем. На другой день Девлет-Гирей, наблюдавший пожар из окрестностей села Коломенского, так и не вступив в Москву, повел орду назад в степь по Рязанской дороге. По пути он «положил впусте у великого князя всю Рязанскую землю… ». Подобного разорения здесь не помнили со времен Батыя. Цветущая земля была превращена в пустыню. «Рязанская земля такая прекрасная страна, — пишет один иностранец, посетивший ее вскоре после набега крымцев, — что подобной ей я и не видывал. Если крестьянин высевает 3-4 четверти, то ему еле-еле хватает сил, чтобы собрать урожай. Земля тучна… В этой стране много лип, а в них пчел и меду… »; теперь «большая часть дворов и острогов стоят в ней пустыми, ocтальные сожжены». Татары разорили 36 городов к югу от Оки. Крымский посол в Польше рассказывал о баснословной добыче, захваченной ханом в этом походе; по мимо прочего, он уверял, что татары захватили на Руси 60 000 пленников и еще такое же количество людей умертвили.

Восстанавливаемый город пришлось заселять людьми, которых переселяли из других городов. Оценить ущерб от нашествия чрезвычайно трудно. По данным иностранцев, в Москве к 1520 году жило не менее 100000 человек, а по состоянию на 1580 год это число было не выше 30 тысяч. Т.е., по самым скромным прикидкам, татары уничтожили не менее 70 тысяч человек, а по другим данным — 80 тысяч. И не менее 140 тысяч было угнано в плен.

Пленные кстати путешествовали на галерах  — каждый день спортзал в виде гребли… и строгий фитнестренер с кнутом.

У Хана складывается уверенность, что теперь он может пойти до конца, то есть он может завоевать Москву или как минимум обложить ее постоянной данью и привести к вассальной зависимости от себя Астраханский и Казанский юрты.

От такого крымчане совсем осмелели, и в 1572 случилась битва при Молодях, где они потерпели сокрушительное поражение:



Ибо как говорил после Кутузов — «С потерею Москвы не потеряна еще Россия».

А Москву потом перезаселили понаехами с близлежащих земель.


PS

Во всей этой истории с Татарами и Золотой Ордой меня больше всего удивляет тот факт, что дань составляла 1/10 часть дохода, а для торговцев ещё 3-5% с оборота! 
Если это называлось ИГО, то как тогда назвать НДФЛ 13-15% + НДС 20% и взносы работодателя 30%, не считая акцизов на алкоголь, бензин и сигареты?

Ответ: Это называется либеральная рыночная экономика

2 Комментария
  • Атласов Михаил
    04 октября 2021, 22:01
    Надо было про сражение при Молодях излагать, а то какой то депрессивный и ненавистный к москвичам текст,

Активные форумы
Что сейчас обсуждают

Старый дизайн
Старый
дизайн