Можно рассматривать коррупцию как «масло» — вспомогательный механизм в развивающейся экономике, который помогает функционировать системе и является квази-рыночным институтом, способствующим наиболее эффективному распределению производительных усилий в ответ на предъявляемый спрос. А можно рассматривать как “песок”, который мешает работе и, что важнее, развитию рыночного механизма в силу субъективно-селективного характера принятия решений. Верно второе, поскольку коррупция, как и большинство архаичных квази-институтов,  может условно позитивно импактировать только в коротком и ультра-коротком горизонте и только на уровне индивидуальных порядков (конкретно сейчас решение эффективно для устранения конкретной проблемы конкретного агента или небольшой группы агентов), расширяя деградацию или тормозя развитие в длинном горизонте всей социально-экономической системы. Фундаментальные ключевые проблемы коррупции, в числе прочих: 1) субъективность, неустойчивость и высокая эластичность правил для принятия решений агентами, 2) низкий уровень доверия и возможность волюнтаристской отмены или пересмотра принятого решения или его условий агентами без возможности объективной и законной апелляции и права на арбитраж, 3) короткий горизонт планирования и рациональных ожиданий агентов, поскольку риски отмены или пересмотра принятого решения практически не ограничены. Институционально коррупция — архаичный квази-институт, присущий естественному государству, где уровень этатизма высок, экономика ренто-ориентирована, уровень индивидуального сознания низок, возможность свободной гражданской самоорганизации ничтожна, связи коротки и вертикальны, а любое конкурентное социально-экономическое преимущество сконцентрировано в руках правящей бюрократии со всеми чертами и характеристиками, ей присущими как типу агентов. В частности, это непроизводительное деструктивное (рентное) политическое предпринимательство, чем по сути и занимается бюрократия. Бюрократ, как экономический агент, максимизирует свою индивидуальную выгоду и заинтересован в расширении своих возможностей в рамках действующей архаичной институциональной системы, которая поощряет бюрократическую активность в целом. В частности, он заинтересован в максимальном увеличении масштаба и числа регуляторных и запретительных барьеров на любом уровне, поскольку их преодоление другими агентами является рентным ресурсом заработка для бюрократа — будь то прямая коррупционная премия или доступ к расширяющемуся бюджету соответствующего бюро. Поэтому коррупция может быть условно эффективна только в институционально-архаичном общественном устройстве с высоким уровнем этатизма, где она является естественным институтом, обеспечивающим условно эффективную реализацию ограниченных прав и возможностей других рыночных агентов (конкурентным преимуществом становится возможность, а не умение). По мере институциональной либерализации (в данном случае неважно каким способом — этико-риторической эволюцией или идеологической революцией), коррупция, как институт, перестает быть эффективной, поскольку перестает соответствовать новому социально-экономическому устройству, где конкурентное преимущество бюрократии ограничивается за счет редукции ее функций и уменьшения зон влияния одновременно с расширением прав и возможностей других рыночных агентов, что, в целом, в числе прочего происходит под влиянием либеральной трансформации прежних базовых институтов, правил и общественных договоров — и внедрением новых.