Рецензии на книги | «Культурные коды экономики". Александр Аузан.

Кого-то больше волновали цены на услуги эскортниц, для меня же откровением стало, что одной из ключевых тем нынешнего Петербургского международного экономического форума стал культурный код.

Наконец-то мы начали задавать себе вопросы: «Кто мы? Чем отличаемся от других народов и что у нас общего? В чем наши конкурентные преимущества? Куда мы хотим прийти?»

Раньше как-то недосуг было, гонка потребления не располагала к размышлениям. А теперь вот жизнь заставляет.

И как же замечательно, что российские ученые во главе с деканом экономического факультета МГУ Александром Александровичем Аузаном уже больше десятка лет занимаются ответами на вопросы, которые встают перед обществом в целом лишь в последние год-два. Страшно далеки были они от народа, но всему — свое время.

Мне повезло познакомиться с исследованиями Аузана в 2022 году. Понимание текущих и будущих социально-экономических тенденций возросло кардинально.

Познакомлю вас с основными идеями книги «Культурные коды экономики»: как культура влияет на экономику разных стран, как понимать Россию и россиян, и что со всем этим делать.

Полевые исследования влияния культуры на экономику начались в МГУ в 2012 г. Ускорение произошло после выступления здесь Андрея Кончаловского с лекцией «Культура – это судьба».

Один американский менеджер сказал: «Хотите получить одну хорошую вещь – закажите русским, хотите получить десять – заказывайте кому угодно, только не русским».

Почему СССР в XX веке создал лучшую атомную бомбу, космический корабль и не смог сделать хорошие автомобили, телевизоры, холодильники и компьютеры? Экономисты не могут ответить на этот вопрос. Ответ лежит в плоскости культурных особенностей.

В 2002 году ученые России, США, Нидерландов и Израиля провели среди молодых людей исследование «Отношение к списыванию: межстрановой анализ». Участникам рассказали историю: «Студенты писали контрольную. Студент А списал у студента В с его согласия. Студент С рассказал об этом преподавателю». Затем раздали анкеты и попросили оценить действия студентов. Все участники осудили списавшего студента, но в разной степени: американцы сильно, россияне не очень. Все осудили студента С (доносчика) также в разной степени: американцы слегка, потому что он же хотел соблюдения правил, а наши чрезвычайно сильно, потому что русская культура отторгает донос. Раскол произошел по поводу того человека, который дал списать. Россияне и израильтяне полагают, что он хороший человек, помог своему. Голландцы в этом не уверены, американцы точно против, потому что он нарушил правила.

Это история воздействия культуры на институты, прорастающие через наши ценности и поведенческие установки, про правила конкуренции, защиту интеллектуальной собственности, доверие.

Примечательные факты: исследования Роберта Фогеля доказали, что рабство Юга США было эффективнее системы сельского хозяйства Севера, гражданская война и отмена рабства произошли не по экономическим, а культурным причинам, одна из которых — «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу. В России аналогичная история: главным триггером отмены крепостного права стала публикация «Муму» Тургенева, всколыхнувшая всю страну.

Ученые выделяют три культурных кода:

1. Как культура влияет на экономическую успешность наций.
2. Как культура влияет на конкурентную специализацию наций – почему одни более успешно занимаются одним, а другое у них не получается.
3. Как культура влияет на преобразования, когда нужно изменить страну – код трансформации.

Культурный код экономической успешности, или закон Инглхарта.

Макс Вебер «Протестантская этика и дух капитализма»: протестантизм является экономически продуктивным, потому что он утверждает ценность труда, и протестантская этика ведет к экономическому процветанию.

Староверы в Российской империи и копты в Египте были чрезвычайно успешными в экономическом развитии.

Сэмюэл Хантингтон «Столкновение цивилизаций»: изменения в экономике нередко связаны с изменениями в религии. В Южной Корее подъем сопровождался переходом в католичество. В 90-е годы конкуренция идеологий сменилась конкуренцией цивилизаций.

Рональд Инглхарт создал культурную карту мира, где данные меняются на основе регулярного Всемирного исследования ценностей.

Север-юг, вертикаль на карте – это ценности либо секулярно-рациональные, либо традиционные.

Если вы считаете, что религия – это дело частное, личное, то это секулярно-рациональные ценности.

Если полагаете, что религия – это дело государства, которое должно эту религию отстаивать и продвигать, то это традиционные ценности.

Запад-восток, горизонталь на карте – тоже ценности: либо выживания, либо самовыражения.

Максимальный экономический успех – на северо-востоке, при секулярно-рациональных ценностях и высокой ценности самовыражения. Здесь протестантская Европа и англоговорящие страны. Россия – на северо-западе.

Как это работает?

1. Если вы полагаете религию частным делом, то и в экономике не требуете поддержки государства.
2. Вы трудитесь для того, чтобы выжить или чтобы развиваться? Попытка придумать что-то новое – это и есть самореализация, то есть экономическое развитие.

В начале XX века исследователи дружно полагали, что конфуцианство препятствует экономическому развитию, и отсталость Восточной Азии объясняли конфуцианством. В конце XX века колоссальные экономические успехи Восточной Азии также объяснили конфуцианством. Произошли внутренние изменения в конфуцианстве: ушел мандаринский вариант.

Иудеи в Средневековье лидировали в торговле и ростовщичестве, но с приходом капитализма иудаизм затормозил их развитие. Тогда они нашли в себе силы изменить кое-что в религии и предписаниях, сейчас их результаты очевидны.

Католическое экономическое чудо 90-х годов в Польше, южной Германии и Ирландии, согласно исследованию Марии Снеговой, случилось через 25 лет после Второго Ватиканского собора 1962-1965 гг., который изменил социальную доктрину католической Церкви. Раньше труд считался проклятием, посланным человеку за его грехи, богатство зазорным, а нищета священной.

Установка на то, что труд – это благо, а его плоды священны, дает экономический эффект. В СССР существовал культ труда.

Религии не определяют экономический успех наций навечно, они меняются. Необходимо понимать глубокую взаимосвязь духовного и материального факторов и не жертвовать ни тем, ни другим. Нужно воспитывать почтение к труду. Экономически успешны те нации, где нет жесткого воспитания послушания у детей.

Код конкурентной специализации, или закон Хофстеде.

Герт Хофстеде разработал методику создания портрета нации и сформулировал закон конкурентной специализации наций.

Основные характеристики, которые позволяют выявить сходства и различия наций (звездограммы):

1. Индивидуализм/коллективизм. Ярко проявляется в спорте, туризме, инновациях. Я-мы.
2. Дистанция власти. Косвенно выражается высотой памятников, влияет на возможность или невозможность мобилизации общества.
3. Избегание неопределенности. Как бы чего не вышло…
4. Маскулинность/феминность. Маскулинность – это напористость, готовность следовать плану и соблюдать инструкции, а феминность – это высокая адаптивность, способность каждую ситуацию решать как уникальную.
5. Долгосрочная ориентация – настроенность на значительные перемены в обществе.

Три основные причины разнообразия экономических культур:

1. Язык. Гумбольдт: «Язык – это не средство коммуникации, как все думают, а способ мышления, определяющий поведение».
   Например, в индивидуалистической культуре нельзя выкинуть из предложения личное местоимение.
2. Климат и связанные с ним методы агротехники. В крайне жарком и холодном климате формируются феминные нации, в благоприятном климате – маскулинные, так как здесь выше конкуренция, поэтому напористость и стремление довести план до конца становится постоянным свойством и условием выживания. А, например, рисоводство требует последовательного соблюдения алгоритмов, стандартов. Пашенное же земледелие со сменой полей способствует креативности.
3. История.

Что делать?

1. Надо научиться понимать непохожесть других людей.
2. Надо находить применение собственной идентичности.

Портрет России.

У нас есть три особенности и одна загадка:

1. Высокая дистанция власти, как в Китае, Японии. Авторитет руководства не принято оспаривать.
2. Мы — чемпионы мира по избеганию неопределенности, боязни новых ситуаций и изменений. Нам сложно принимать решения.
3. Большие нации, наши экономические партнеры и конкуренты – маскулинные нации, а мы – феминная, потому и не любим стандартные скучные действия.

Загадка: индивидуализм/коллективизм у нас средний.

 

Сотрудник британской разведки Редьярд Киплинг сказал: «Русский человек настаивает на том, чтобы на него смотрели как на представителя самого восточного из западных народов, хотя он скорее – представитель самого западного из восточных».

Почему в России два века не утихают дискуссии между западниками и славянофилами, социалистами и либералами?

Ответ таков: у нас две страны в одной. Коллективистская Россия, К-Россия, и индивидуалистическая Россия, И-Россия. «И» распространен в мегаполисах и к востоку от Урала. «К» доминирует в Поволжье, Южной России и вообще на большей части территории страны, как только мы исключаем из нее мегаполисы, потому что, чем больше город, тем более индивидуалистические там установки.

Мы — биполярная страна с двухъядерной экономической культурой и пространственным разделением И-России и К-России по типу населенных пунктов и по территории с запада на восток.

Что такое индивидуализм?
Даниил Гранин: «В России можно сделать очень многое, если не спрашивать разрешения».
Индивидуалисты – это люди, которые не спрашивают разрешения, которые способны к рискованным шагам и самостоятельным планам.

Что такое коллективизм?
Юрий Лотман: «Есть два архетипа культуры – архетип договора, который свойственен Европе, и архетип вручения себя, который свойственен России»
Вот это вручение, отдание себя – не слабость человека, который не отваживается что-то совершить, а готовность пожертвовать, помочь, вступить во взаимодействие.

Два полюса генерируют разный спрос. Полюс индивидуализма, И-Россия, несет в себе возможность радикальных инноваций, предъявляет спрос на сетевые взаимодействия, конкуренцию и демократию. А К-Россия аккумулирует в себе потенциал постепенных небольших инноваций, кооперации, при этом предъявляя спрос на справедливость и порядок, а не на свободу.

Экономически они могут быть совместимы, но политически обречены на конкуренцию. Власть ловко лавирует между ними. Государству для развития экономики надо работать с И-Россией, для поддержания политической стабильности – опираться на К-Россию. Две страны генерируют противоположные запросы, создавая возможность для балансирования и манипулирования со стороны власти.

Сэмюэл Хантингтон назвал Россию «разорванной страной», как и Японию, Мексику, Турцию. Эти страны с целью конкуренции с Западом и сохранения суверенитета принимают в себя технологии и ценности конкурента, проводят резкую модернизацию, при этом новые ценности оседают в элитах, а страна в основном остается прежней.

Есть и другие мнения. Например, Новгород и Москва были двумя центрами. Византийская культура — симбиоз греко-римской и восточной культур. Коллективизм у нас отчасти заимствованный. Община с круговой порукой попала к нам из Китая во времена монгольского ига как фискальный институт.

Так что у нас два мотора. Самый яркий пример максимальной отдачи от взаимодействия И-России и К-России – победа в Великой Отечественной войне. Без самоотверженности К-России и без придумчивости и инновационности И-России вряд ли можно было победить. В остальное время два мотора блокируют друг друга.

Двухъядерность экономической культуры, одновременное существование И-России и К-России объясняет главную психологическую и культурную проблему страны. Россия – это страна умных, но недоговороспособных людей. Недоговороспособность – центральная проблема российской жизни, и корнем ее является как раз диаметральная противоположность двух менталитетов. Разное понимание обязательств, разное обеспечение их выполнения порождают общее ощущение ненадежности и взаимного недоверия.

Две модели модернизации:

1. Западная – индивидуализм, низкая дистанция власти, низкое избегание неопределенности, институты конкуренции и демократии
2. Восточная – коллективизм, долгосрочная ориентация

У нас очень низкий спрос на институты по западному образцу, можно жить с помощью связей, решать проблемы через знакомых, и это нормально для К-России. На Востоке долгосрочная ориентация сочетается с маскулинностью, этого у нас нет. Поэтому необходимо искать свой путь модернизации по-русски, учитывая высокую дистанцию власти, избегание неопределенности, феминность, долгосрочную ориентацию и склонность к краткосрочной мобилизации.

Специфика агротехники вынуждала русских решать те же задачи, что и европейцы, за период в 2 раза меньше. Отсюда и другое отношение к вероятности достижения результата – русские «авось» да «небось», не только высокое избегание неопределенности, но готовность к крайнему риску.

В сфере финансовой грамотности люди проявляют, с одной стороны, крайнюю консервативность и избегание рисков, а с другой стороны – склонность к очень высокому риску и участию в каких-то головокружительных авантюрах, потому что «авось» да «небось» встроены в культурный код.

Эффект колеи.

В 1613 г. русское государство погибло, а победило народное ополчение, которое сразу же восстановило самодержавие и крепостничество.

Пол Дэвид, феномен «QWERTY»: ошибки совершаются довольно часто, а исправляются гораздо реже, потому что существуют эффекты, которые удерживают в неверной траектории: обучение людей, привычка, оборудование.

На каком-то этапе исторического развития происходит ошибка институционального выбора, затем пытаются исправить, но институты, правила начинают отражаться в культуре. Возникает резонанс, когда культура удерживает прежние неэффективные институты, а институты не дают меняться культуре. В этом и состоит эффект колеи, и попытка покинуть неудачную траекторию приводит к тому, что сначала вроде бы происходит скачок, а потом страна будто бы ударяется головой в потолок и съезжает.

В XIV веке такой точкой принятия ошибочных решений стала эпидемия чумы, когда в западной Европе стали привлекать население, а на Руси прикрепили его к земле.

Россия хочет идти в одну сторону (частный капитализм), а идет в другую (государственный капитализм) из-за короткого горизонта принятия решений. Переходу к долгосрочному развитию мешает низкое доверие.

Три пороговых условия успешного развития:

1. В одних странах элиты пишут законы для себя, а потом распространяют на других, и эти страны становятся успешными, а в других элиты пишут законы для населения, а для себя делают исключение.
2. В одних страны элиты делают организации под персону, и это неэффективно. Эффективно делать деперсонализированные организации, рассчитанные на сменяемость.
3. Элиты всегда контролируют инструменты насилия двумя способами: делением между собой или совместным контролем.

Все три условия связаны с доверием. Успешное развитие начинается примерно через 50 лет возникновения этих условий.

Иногда возникает ощущение, что национальной религией нашего народа является не православие или ислам, не буддизм или иудаизм, а пессимизм. Потому что все охотно верят в то, что будет хуже. Все верят экспертам, которые говорят, что будет хуже. Если эксперт говорит, что будет лучше, то начинают подозревать, что эксперт нечестен, продажен и вводит народ в заблуждение. И за этим пессимизмом скрывается вера в чудо – в то, что да, конечно, будет хуже, но есть надежда, что вдруг все переменится и будет хорошо.

Культурный код трансформации, или закон Полтеровича-Родрика

В XIX веке японцы попытались стать англичанами, подорвав свою национальную культуру, свою идентичность, добились невероятных успехов, но через 100 лет впали в длительную депрессию.

Идея промежуточных институтов – построение лестницы между имеющейся культурой и желаемым экономическим будущим. Примеры успеха: Словения (приватизация трудовыми коллективами), Южная Корея (чеболи), Россия (земства).

В постсоветской России руководство страны не решилось сказать избирателям, что теперь придется платить налоги, поэтому налоги были введены как косвенные, невидимые для населения. Основной вопрос политической борьбы – кто будет платить за общественные блага, за то, чего хочет избиратель. В России этот вопрос не возник, поскольку налоги были выведены за пределы сознания.

Социальные институты, управляющие нашими ценностями и предпочтениями:

1. Семья
2. Школа
3. Тюрьма
4. Армия
5. Среда проживания
6. Медийная, информационная среда
7. Корпоративная среда

Закономерности наследования ценностей в семье называются культурной трансмиссией. Передача ценностей и опыта от старшего поколения к младшему – вертикальная социализация, парадокс которой в том, что она, хоть и дает цельную картину мира, но опыт устаревает, и развитие может отсутствовать.

Альберто Бизин: в Италии XIV века свирепствовала чума, в отдельных городах и деревнях винили и убивали евреев, в других – нет. Во время Второй мировой войны в тех же самых районах евреев выдавали или прятали. Спустя 600 лет. Культура чрезвычайно инерционна.

В избегании неопределенности важна не только форма, но и содержание сообщения. Надо развеять неверные представления об успехе. Как представляется многим людям успешный инноватор? Это парень из Силиконовой долины лет 20-25, который придумал что-то в гараже и стали миллиардером. Но средний возраст успеха инноватора в Силиконовой долине – 40-45 лет, и обычно у него за плечами 14-17 неудачных проектов. Культура неудач очень важна для снижения избегания неопределенности. Людей надо убедить, что поражения не страшны: человек не становится лузером, потеряв деньги в первом, втором, третьем проекте, — он приобретает опыт.

Потенциал роста доверия в России высок. Кто больше доверяет? Либо люди старше 45 лет, либо люди с высшим образованием. Опыт и образование дают большее доверие, потому что доверие – это субъективная оценка вероятности того, что тебя не обманут контрагенты. Опыт – это частота общения, а образование – обобщение чужого опыта.

В колее есть 3 варианта действий:

1. Попытаться рывком покинуть колею. Насильственные методы грозят обратным сползанием.
2. Ничего не делать, плыть по течению.
   Миних: «Россия – страна, напрямую управляемая Богом, потому что иначе невозможно объяснить ее существование».
3. Культурная трансформация c учетом всех особенностей.

Пример – долгосрочный план и постепенная реализация реформ Александра II. В перестройку такого плана не было.

Чтобы поменять себя, нужно менять и двигать культуру. Это дело небыстрое, тонкое и сложное, потому что менять ее нужно одновременно с институтами, которые сопровождают культуру и нашу жизнь.

Постоянный адрес статьи: asdorzhiev.ru/2024/07/08/auzan/