Иллюзия финансовой победы: снижается ли внешний долг России или нависает новая угроза?

Знаете, как в том анекдоте: «У меня есть две новости – хорошая и плохая. Хорошая: у нас исторически низкий внешний долг. Плохая: мы не можем воспользоваться нашими активами, чтобы его полностью закрыть». Исторический минимум внешнего долга России — 14,5% к ВВП — не показатель ли это финансового здоровья? На первый взгляд — безусловно. Но, как всегда, дьявол кроется в деталях, и в нашем случае они выглядят, мягко говоря, неутешительно.

Падение внешнего долга — это тот самый случай, когда все вроде бы выглядит красиво на бумаге, но реальность гораздо сложнее. Снижение долговой нагрузки — важный показатель для любой экономики. Но как только мы углубляемся в контекст, становится понятно, что этот успех может быть несколько иллюзорным. Да, долг снижается, но что происходит с нашими активами, замороженными на Западе? 300 миллиардов долларов — это экономический рычаг, который в условиях санкций оказался в чужих руках. И тут возникает парадокс: мы могли бы сегодня, прямо сейчас, закрыть свои государственные долги и выйти в ноль. Но вот незадача — наши активы, по сути, заблокированы. Ситуация становится похожей на игру в шахматы, где ход у вас есть, но фигуры под чужим контролем.





Мы привыкли считать внешний долг индикатором экономической независимости и стабильности. Чем ниже долг, тем меньше государство должно — тем легче маневрировать, особенно в условиях кризисов. По итогам третьего квартала 2024 года внешний долг России снизился до рекордных 14,5%. Для сравнения, в 1999 году этот показатель был на уровне 91% к ВВП! Падение за два десятилетия колоссальное. Это ли не повод для гордости?

Но не все так однозначно. Сумма замороженных российских активов на Западе как раз составляет примерно 300 миллиардов долларов — почти эквивалент нашему внешнему долгу, который на конец сентября 2024 года составил 293,4 миллиарда долларов. Представьте себе картину: у вас на столе лежат деньги, которых хватит, чтобы погасить все долги, но взять их вы не можете. Страна могла бы обнулить свой внешний долг уже сегодня, если бы не одно «но» — международные санкции и замороженные резервы. В этом и заключается весь трагикомизм ситуации: мы технически имеем деньги, но фактически не можем ими воспользоваться.

Попробуем глубже разобраться в том, что происходит. На фоне снижения внешнего долга возникает ощущение стабильности и контроля. Но что толку в этом снижении, если значительная часть активов России находится под замком? В условиях санкций наш экономический потенциал зажат, как в тисках. И хотя правительство отчитывается о том, что долговая нагрузка падает, мы не можем не учитывать этот огромный минус — замороженные активы, которые могли бы кардинально изменить экономическую картину.

Когда мы видим такие заголовки, как «внешний долг достиг исторического минимума», возникает ощущение, что всё в порядке. Но это тот случай, когда внешность обманчива. Погашение долга — это не просто экономическая необходимость, это инструмент политического влияния. Задолженность государства на внешних рынках напрямую влияет на его кредитный рейтинг, инвестиционную привлекательность и, в конечном итоге, на стоимость заимствований. Чем меньше долг, тем проще стране развиваться за счет внешних займов, когда это нужно. Но возникает вопрос: а можем ли мы действительно использовать эти возможности, если на мировых финансовых рынках нас фактически отрезали?

Снижение внешнего долга, конечно, выглядит позитивно. Но в условиях, когда доступ к западным рынкам капитала закрыт, это преимущество становится менее очевидным. Российские компании и государственные структуры вынуждены искать альтернативные источники финансирования, часто в менее благоприятных условиях. В то время как другие страны могут занимать деньги на внешних рынках под низкие проценты, Россия сталкивается с куда более высокими рисками и процентами.

Кроме того, уменьшение долга может оказаться не столько следствием экономической политики, сколько принужденной мерой. В условиях санкций, ограничения по доступу к внешним рынкам капитала и ухудшения отношений с Западом, Россия просто не имеет возможности активно занимать на внешних рынках. Это и объясняет снижение долговой нагрузки. Но является ли это признаком здоровой экономики, или это вынужденная мера, вызванная обстоятельствами?

Мы привыкли воспринимать уменьшение внешнего долга как позитивный фактор. Но давайте зададимся вопросом: что бы произошло, если бы у нас не были заморожены активы на Западе? Ответ очевиден: Россия могла бы стать одной из немногих стран с практически нулевым внешним долгом. Это уникальная ситуация в мировой экономике. Но, увы, эти активы заморожены, и мы не можем ими воспользоваться. В этом заключается основной парадокс: на бумаге всё выглядит прекрасно, но в реальности наши руки связаны.

Этот парадокс еще глубже, если рассмотреть долг не только в глобальном контексте, но и на уровне отдельных людей. Внешний долг на душу населения в России также снизился, составив 2 008 долларов на 1 октября 2024 года. Это на 3% меньше, чем в предыдущем квартале, и на 60% меньше, чем в 2013 году. Но что это значит для простого россиянина? Реально ли он ощущает это снижение? Или же основное бремя — это всё-таки те самые замороженные активы, о которых мы, возможно, даже не задумываемся в повседневной жизни?

Кроме того, стоит учитывать и геополитический контекст. Международные санкции, изоляция России на внешних рынках капитала и заморозка активов — это не только экономическая проблема, но и политический вызов. В условиях, когда Россия лишена доступа к своим активам, снижение внешнего долга становится менее значимым фактором. Ведь для того, чтобы реально влиять на мировую экономику, необходимо иметь доступ к этим активам. В противном случае, даже при низкой долговой нагрузке, страна остается зависимой от внешних условий.

Этот аспект также можно рассматривать с точки зрения будущего. Если Россия сможет восстановить доступ к замороженным активам, это откроет новые возможности для погашения долгов и инвестиций в экономику. Но насколько вероятен этот сценарий в текущих геополитических условиях? И как долго Россия сможет удерживать экономическую стабильность при существующих санкциях?

Таким образом, перед нами разворачивается картина, которая скорее внушает беспокойство, чем оптимизм. Внешний долг снижается, и это кажется позитивным моментом, но на фоне замороженных активов и санкций этот успех оказывается иллюзорным. Мы можем восхищаться рекордными показателями, но реальная ситуация не позволяет России в полной мере использовать свои финансовые ресурсы. Это приводит к вопросу: что дальше?

Пока остается неясным, когда и как Россия сможет вернуть свои замороженные активы. И если этого не произойдет в ближайшее время, внешнеэкономическая ситуация может усугубиться. Мы можем продолжать снижать внешний долг, но без доступа к своим активам это будет мало что значить для реального экономического роста. Радоваться здесь или беспокоиться — вопрос, на который каждый найдет свой ответ, но одно остается фактом: пока деньги под замком, а долг остается, ситуация не может считаться полностью стабильной.