Jesse Livermore: Boy Plunger — The Man Who Sold America Short in 1929 - Глава 9 - Землетрясение в Сан-Франциско - $250 000 прибыли за несколько дней

Глава 7 — Взлёты и падения — Возвращение в «ведёрные лавки»

Глава 8 — Или пан, или пропал: Возвращение на Уолл-стрит — Процесс переосмысления

Глава 9 — Землетрясение в Сан-Франциско -$250 000 прибыли за несколько дней

1906

В восемь часов утра в среду, 18 апреля 1906 года, Джесси Ливермор крепко спал в своём номере нью-йоркского отеля, вернувшись поздно вечером с Палм-Бич.

В трёх тысячах миль от него, в Калифорнии, было пять часов утра, и город Сан-Франциско мирно спал. Прошло едва две минуты, как земля содрогнулась, и все 410 000 жителей проснулись от внезапного разлома Сан-Андреас. Произошло два толчка. Первый был едва заметен, но спустя 20 секунд земля дрожала 42 секунды с силой восемь баллов — почти максимально возможной. Поверхность земли треснула на протяжении 296 миль через всю Калифорнию. В эпицентре грунт сместился на 28 футов.

Сразу же рухнула примерно четверть зданий города, сообщалось о 375 погибших и тысячах раненых. Более 100 000 человек остались без крова. Это была крупная катастрофа, ведь Сан-Франциско был самым большим городом Калифорнии и девятым по величине в США. Но первые сообщения из города преуменьшали масштабы бедствия: кризис якобы можно было контролировать, а город — быстро восстановить, поскольку многие здания были деревянными и этого недорогого материала было в избытке. Однако это оказалось самообманом, когда повреждённые газовые магистрали воспламенились. Огонь быстро перекинулся на деревянные постройки, и уже через 12 часов казалось, что весь город в огне. Ущерб от пожара вскоре превысил урон от землетрясения.

Пожарная служба Сан-Франциско, парализованная отсутствием руководства, замерла и не могла реагировать. По злой иронии судьбы, начальник пожарной охраны Деннис Салливан получил тяжёлые травмы во время первого толчка и впал в кому. В результате никто не знал, что делать, и командование отсутствовало. Воды тоже не было — магистрали были разрушены. Ситуация, которую ещё можно было взять под контроль, быстро вышла из-под руки, когда неопытные пожарные начали подрывать полосы земли для создания противопожарных барьеров, что лишь усугубило ситуацию, вызвав новые возгорания.

А затем, когда казалось, что хуже уже не будет, жители начали поджигать свои дома. Их логика была проста: страховка не покрывала ущерб от землетрясения, но полностью компенсировала ущерб от пожара. Две трети Сан-Франциско выгорели, прежде чем огонь начал стихать спустя 48 часов. Всего за первую неделю без крова остались около 277 000 человек.

Весь город быстро переместили во временные постройки и палатки, пока помощь начала поступать из других штатов, а армия взяла ситуацию под контроль. Пляжи были заполнены семьями, живущими в палатках.

Утром, около полудня, первые сообщения о произошедшем дошли до Нью-Йорка. К тому времени Ливермор был в офисе E. F. Hutton, наблюдая за акциями Union Pacific и ожидая каких-либо действий. Все удивились, увидев его вернувшимся из отпуска на три недели раньше, и вскоре весь офис заполнился слухами о его нестандартном поведении, гадая, не последовать ли его примеру. Но эти мысли быстро исчезли, когда новости из Сан-Франциско и масштабы катастрофы стали доходить до людей. Вечерняя газета вышла с заголовком: «Катастрофа: землетрясение в Сан-Франциско».

Сначала относительно хорошие новости привели к тому, что фондовый рынок практически не отреагировал на катастрофу, что вселило в участников ложную уверенность.

Первые успокаивающие сообщения заставили биржу быстро оправиться, и падение было незначительным, что создало ложное чувство уверенности. В четверг в Нью-Йорк поступили сведения о пожарах, но рынок держался. Тем временем Ливермор всё больше убеждался в правильности своих действий. Он зашёл в кабинет Эда Хаттона и закрыл дверь. 

— Эд, всё гораздо хуже, чем пишут газеты, — сказал он. — Мне нужен кредит на дополнительные 5 тысяч акций Union Pacific. 

Хаттон был удивлён и обрадован, что после четырёх лет бездействия его друг наконец проявил прежний энтузиазм. Он согласился с его анализом ситуации в Сан-Франциско. С момента первых сообщений о землетрясении Хаттон не мог связаться ни с кем из местного филиала и ожидал худшего. 

Он одобрил дополнительный кредит, и Ливермор немедленно продал ещё 5 000 акций Union Pacific, доведя свою короткую позицию до 10 000 акций.

Позже тем же днём Хаттон снова вызвал Ливермора в свой кабинет. Его лицо было бледным, когда он сообщил, что офис Hutton в Сан-Франциско сгорел, и судьба сотрудников неизвестна. Оба мужчины были озадачены устойчивостью рынка на фоне такой катастрофы. Ливермор посоветовал Хаттону занять короткую позицию в личном портфеле. Это был очень своевременный совет.

Операция не была лишена риска. Ливермор частно удивлялся относительной устойчивости Уолл-стрит и не мог этого понять. «Наблюдать такую слепоту было очень досадно», — говорил он. В то же время ему приходилось выслушивать насмешки друга, Джейка Питерса, который тоже вернулся из Палм-Бич. Питерс утверждал, что Ливермор ошибается и что никакие события в Калифорнии не остановят бычий рынок. «С тебя сдерут шкуру и повесят её на солнце вместе с остальными медведями», — зловеще шептал он. Это было дерзкое заявление, но Ливермор был абсолютно уверен, что Питерс поверил не в ту историю. Настолько, что быстро шёл к банкротству.

Вечером Ливермор снова пришёл к Эду Хаттону, чтобы запросить ещё кредита — на этот раз для продажи ещё 10 000 акций Union Pacific. Хаттон снова одобрил запрос, и теперь короткая позиция Ливермора составила 20 000 акций. Он был в короткой позиции почти на $3,5 миллиона — огромная сумма по тем временам. И всё началось с простого предчувствия. Но после землетрясения это превратилось в нечто большее. Ливермор был уверен в одном: акции Union Pacific не могут расти, а значит, его инвестиция, по его мнению, была безрисковой.

На следующее утро, в пятницу 20 апреля, рынок наконец дрогнул. К вечеру он практически рухнул под наплывом плохих новостей из Сан-Франциско. Union Pacific держался лучше других, но всё же снизился вместе с общим трендом.

Ливермор быстро закрыл позиции, выкупив 20 000 акций, и к утру субботы полностью вышел из сделок, зафиксировав прибыль в $250 000. Она могла быть больше, но он решил не искушать судьбу. Он положил деньги в банк, увеличив своё состояние до $350 000, и вернулся к осторожной тактике, решив не терять заработанное и снова не стать бедным.

Но вскоре он снова пожалел о своей осторожности, когда рынок продолжил падать.

Американская экономика понесла огромные убытки, так как порт Сан-Франциско был важным торговым центром. Через несколько дней в газетах появились первые оценки ущерба страховых компаний от землетрясения и пожаров — 400 миллионов долларов, сумма, которую мало кто мог себе представить. Хотя убытки должны были распределиться между дюжиной крупных страховых компаний, их масштаб вызвал новую волну паники на рынке. 25 апреля падение достигло дна. Всего за несколько дней рынок рухнул на 10%, а с биржи испарился миллиард долларов. 

Но Ливермор оставался в стороне, упустив возможность заработать миллионы на short позициях. Он не входил в рынок, боясь себя и возможного отскока акций, который мог снова его разорить.

Спустя два месяца он возобновил летний отпуск, но на этот раз отправился на поезде в Саратога-Спрингс, курортный город к северу от Нью-Йорка. В это время проводились большие соревнованиями по скачкам, и казалось, что всё нью-йоркское общество собралось в Саратоге. Город славился своими минеральными источниками, а также роскошными отелями и казино, что делало его излюбленным местом отдыха для состоятельных жителей Нью-Йорка. Для Ливермора привлекательным было наличие там филиала E. F. Hutton.

Однако вместо спокойного отдыха Ливермор обнаружил, что Саратога полна людей, обсуждающих фондовый рынок и его возможное восстановление. У каждого был для него совет по акциям, но он закрывал уши. Казалось, слух о том, что Джесси Ливермор не слушает рыночных советов, сюда не дошёл. Но через неделю атмосфера всё же на него подействовала, и он заглянул в офис E. F. Hutton, чтобы изучить ленту.

Он сразу заметил, что акции Union Pacific растут, и ему показалось, что крупный покупатель накапливает бумаги. Не раздумывая, он купил 500 акций и продолжал покупать блоками по 500, пока не набрал почти 4 000 акций по цене около 160 за штуку — на $600 000. Его покупки сами по себе толкали цену вверх, и вскоре он уже фиксировал прибыль. В офисе царило оживление, и многие клиенты последовали его примеру.

Среди шума менеджер подозвал его и сообщил, что его босс на проводе и хочет срочно поговорить. Ливермор удивился — междугородние звонки в 1906 году были редкостью, и лишь 2% американских домохозяйств имели телефоны. Первой мыслью Ливермора было, что Эд Хаттон отозвал кредитную линию, и ему придётся продать половину позиции. Но как только менеджер передал трубку, Ливермор услышал, как Хаттон кричит в трубку:

— Что за чёрт ты творишь? Ты с ума сошёл? 

Босс добавил, что группа людей, осведомлённых о внутренних делах Union Pacific, уже несколько дней накачивает цену акций. Они подсовывают ему большие объёмы по завышенной цене, а он их скупает. За этим стоят «настоящие бандиты», сказал Хаттон, которые решили, что Ливермор — лёгкая добыча. 

— Ты не можешь каждый раз рассчитывать на чудо. Выходи из этих бумаг, пока ещё можешь, — горячился Хаттон, а когда друг попытался возразить, добавил: — Не будь дураком, продавай немедленно. В любой момент всё может рухнуть. Я сделал, что мог. До свидания. — И он бросил трубку. 

Ливермор был ошеломлён. Хаттон никогда раньше так себя не вёл. Он решил, вопреки своей интуиции, что у Хаттона, должно быть, были на то причины. «Я знал, что такой человек, как он, слышит разное», — сказал он. 

Но Ливермор всё ещё сомневался. Он верил в своё умение читать ленту, и происходящее противоречило словам Хаттона: «Эд был очень умным парнем, необычайно осведомлённым и настоящим другом — бескорыстным и добрым. Всё, на что я опирался при покупке Union Pacific, — это годы изучения поведения акций и моё ощущение, что определённые симптомы, которые, как учил меня опыт, обычно сопровождают значительный рост».

Но Ливермор поступил так, как никогда не делал: последовал внешнему совету и развернулся. Он отбросил собственные суждения и пошёл наперекор своим инстинктам, продав акции, которые, как подсказывала ему лента, должны были расти.

Хуже того, с полной уверенностью в мнении Хаттона он также открыл короткую позицию на 4 000 акций Union Pacific по цене 162. Это оказалось роковым решением.

Уже на следующий день директора Union Pacific неожиданно объявили о 10% дивидендах — опасная ситуация для любого, кто был в short. Чтобы усугубить дискомфорт Ливермора, многие из тех, кого он считал дилетантами, например Джейк Питерс, оказались в крупных long позициях и внезапно получили огромную прибыль.

Ливермор вспоминал, что один человек, которого он назвал «тугодумом» и который купил акции по ошибке, заработал $350 000 за ночь и смог сразу уйти на покой, став крупным фермером.

Спустя годы Ливермор сказал: «Я получил по заслугам за то, что проигнорировал голос опыта и послушал советчика. Я отбросил свои убеждения ради подозрений друга, просто потому что он был бескорыстен и обычно знал, что делал… Я был глупцом, позволив Эду Хаттону поколебать мою решимость».

Между тем дивиденды оказались разовым событием, которое никто не мог предвидеть. Новость вызвала сенсацию на Уолл-стрит, особенно среди финансовых журналистов, которые сначала заподозрили директоров Union Pacific в незаконных действиях. Они не могли поверить, что совет может так разбрасываться деньгами компании. А финансовые гуру просто не заметили, насколько успешно работала компания и что генерируемые ею денежные потоки буквально прожигали дыры в корпоративных карманах.

История с дивидендами будоражила рынки ещё как минимум неделю, так как это было беспрецедентно. Газета «New York Times» назвала это «безумием». Как только Ливермор услышал новость, он понял, что должен закрыть позиции, пока Уолл-стрит была полностью поглощена произошедшим и до того, как цена акций снова взлетит, что было почти неизбежно.

Услышав новость, Ливермор сразу понял, что должен выйти до того, как Уолл-стрит полностью осознает произошедшее и акции взлетят, что неизбежно должно было случиться.

Всё же Ливермору немного повезло. Повышенные дивиденды были выплачены как раз перед тем, как он открыл short позицию, поэтому он не был обязан их выплачивать — он избежал этой пули. Но рост цены акций всё равно мог его разорить, если бы он не действовал быстро. Поскольку точная дата выплаты дивидендов была неясна, спекулянты замерли в ожидании ясности. Благодаря быстрым действиям Ливермору удалось выкупить 4 000 акций по ценам от 165 до 174, пока царила неопределённость.

Таким образом, открытие short позиции стоило ему относительно скромных $40 000 убытка. Но, конечно, если бы он сохранил первоначальную позицию, его прибыль могла бы составить $200 000. Однако Ливермор был невероятно рад, что смог выйти, назвав это: «Низкой ценой за отсутствие мужества следовать своим убеждениям — дешёвый урок». На самом деле это был действительно удачный ход, но Ливермор никогда не ставил себе это в заслугу. Он считал, что ему просто повезло.

Позже, когда он заметил, что цена снова явно растёт, он сразу купил 4000 акций, продержал их до следующего дня и продал, заработав $55000. Это позволило ему закрыть всю операцию с небольшой прибылью. Затем его осторожность взяла верх, и он был благодарен за возможность сохранить состояние.

Но этот случай имел долгосрочные последствия. Он вернул Ливермору уверенность в себе. Он оказался абсолютно прав, а его опытный друг Эд Хаттон — абсолютно неправ. Как он позже признался: «Я обрёл уверенность в себе и наконец смог отказаться от старого метода торговли. Это была моя последняя хаотичная, наугад сделанная операция. С тех пор я начал думать об основных условиях, а не об отдельных акциях. Я перешёл на более высокий уровень в жёсткой школе спекуляций».

Именно это стало отправной точкой на его пути к величайшей возможности в своей жизни.