Пепелац без гравицапы...

Группа Гайдара-Чубайса

В этом тексте будет анализироваться не деятельность реформаторов группы Гайдара-Чубайса, а их появление как фактора истории.
Содержательные аспекты деятельности, как то принципиальные ошибки, злонамеренности или успехи будут рассмотрены отдельно.
Если отсечь предельно примитивные лубочные конструкции, то в настоящее время есть два основных подхода к описанию и объяснению феномена группы Гайдара-Чубайса. Достаточно условно я бы описал их как «культурный» и «спецслужбистский». Данное разделения производится по тем факторам, которые авторы этих подходов считают основными в феномене группы Гайдара-Чубайса. Так, представители «культурного» подхода исходят из того, что группа образовалась, получила доступ к власти и удержалась у власти в силу творчества, мышления, самоорганизации, а представители «спецслужбистского» подхода утверждают, что основным фактором успехов этой группы была роль спецслужб.

1. Культурный подход.
В самых первых книгах Гайдара, описывающих реформы (например, «Дни поражений и побед») предельно скупо, но все же описывается, что команда реформаторов сложилась в рамках советской think tank — Всесоюзном научно-исследовательском Институте системных исследований.
Довольно подробно становление ленинградской части команды описывается в книге Колесникова «Неизвестный Чубайс».
Однако по настоящему серьезно к вопрос стал рассматриваться в рамках проекта ПОЛИТ.РУ посвященного двадцатилетнему юбилею семинара в санатории «Змеиная горка».
В рамках данного проекта были проинтервьированы Гайдар, Васильев, Кох, Глазьев, Авен, Широнин, Дмитриев, Глазков, Евсеева – активные участники семинаров молодых экономистов 80-х годов. Там же размещена расшифровка публичной лекции Найшуля (интеллектуального отца ваучера) «Откуда суть пошли реформаторы», предлагающая некую рефлексию о появлении и деятельности группы Гайдара-Чубайса.

Вв рамках этого подхода утверждается, что в начале 80-х существовали какие-то молодые экономисты в Москве, Ленинграде, Новосибирске. Поскольку официальная экономическая наука, основанная на марксистских догмах не отвечала их чаяньям, очевидно тормозила развитие страны, то в поисках ответов на свои вопросы, они начали объединяться, обсуждать экономические проблемы, проводить какие-то семинары. Затем все эти группы молодых экономистов объединились. С разной степенью регулярности проводились загородные семинары в пансионатах, санаториях. Именно в ходе этих семинаров был сформирован новый экономический язык на котором они говорили, сформировалось оригинальное мышление, отличающееся от кондово-советского. Когда же в стране начались рыночные реформы, то просто не было никого другого, кто бы смог взяться за них. Поэтому именно их этих молодых экономистов и был сформирован экономический блок правительства.
На мой взгляд, просто гениально суть этого подхода выразил именно Виталий Найшуль следующей цитатой:

«Теперь — что касается того, как происходят решения власти. Это происходит очень просто, и все время происходит одно и то же… А устроено все было очень просто. Вот есть стопка идей, человек, который что-то придумал, свои идеи в эту стопку подкладывает снизу. Единственное право, которое у него есть – это положить под низ, т.е. он что-то начинает рассказывать на семинарах, где-то с кем-то разговаривает, печатает что-то и т.д. Что происходит дальше? Власть совершенно последовательна, она берет верхний лист из этой стопки, белиберду, которая находится наверху. К 87-му году талдычили про хозрасчет. — Ага. — Берем хозрасчет. Там еще были нетрудовые доходы, антиалкогольная компания – это все было в этой стопочке. В 80-м году это все уже было именно в этой последовательности. Антиалкогольную компанию попробовали – не получилось, нетрудовые доходы попробовали – не получилось, что там следующее? Закон о кооперации? Поехали!»

2. Спецслужбизм

В 2002 году в интернет-журнале «Стрингер», который имеет стойкую репутацию «коржаковского», была опубликована анонимная статья «Лонжюмо имени Андропова».В данной статье от имени анонимного офицера разведки ПГУ КГБ СССР утверждалось, что примерно к 1979-80 годам Андропов пришел к выводу о крахе проекта построения социализма в СССР, а поскольку корень проблем видел в экономике, то и решать их предполагалось через экономическую реформу. Реформированный СССР якобы предполагался как гигантская корпорация, которая должна была действовать в рамках открытой экономики.

«Встал вопрос: а где взять профессиональных специалистов по экономике? Толковые экономисты у нас к тому времени остались только в теневом секторе, но они работали на уровне предприятий и не могли оздоровить страну. Косыгинским «шестидесятникам», готовившим несбывшийся хозрасчет, катастрофически не хватало кругозора. Все, что они могли — это требовать доведения до конца выхолощенной косыгинской реформы, которая в начале 1980-х изрядно устарела.
Андропов пришел к необходимости ковать новые кадры экономистов самостоятельно, «с нуля». В СССР готовить экономистов для «СССР-корпорации» было некому… Андропов пошел проверенным путем: раз специалистов нет и внутри страны их некому воспитать, значит, надо обучать их за пределами страны, на основе иностранного опыта. Парадоксальным было то, что впервые в истории так предполагалось обучать не специалистов идеологически нейтральной технической сферы, а фактически будущих лидеров государства, по крайней мере, интеллектуальных. То есть Ю.В. решил пойти по пути Ленина, который в 1910-х годах создал во французском городке Лонжюмо партийную школу для подготовки будущей коммунистической элиты…

По замыслу Андропова, новые экономисты должны были впитать в себя эффективные рыночные механизмы и ценности, самостоятельно отбросив шелуху прямых провокаций, нацеленных на подрыв национальных интересов СССР, и в целом все неприемлемое. Наши стажеры должны были обогатиться новыми рыночными знаниями и самостоятельно провести их синтез с советской реальностью и задачами модернизации СССР. Андропов рассудил, что должный «идеологический контроль», а на деле — контроль с точки зрения конкурентных интересов СССР — смогут обеспечить за обучаемыми «стажерами» стратегически мыслящие сотрудники его ведомства. В результате часть специалистов — не только из КГБ, но и из некоторых других структур — была специально для решения этой задачи направлена «под крышу» Госстроя СССР и оттуда координировала работу. А в роли Люнжюмо решили использовать Международный институт прикладного системного анализа в Вене…

Сказано — сделано. Выявили талантливых, незашоренных молодых экономистов и экономистов-математиков. Через каналы, оставшиеся еще со времен косыгинской реформы, обеспечили их взаимодействие с институтом в Вене. Формат работы установился очень быстро: проходили регулярные, по-моему, ежеквартальные семинары, на которые приезжали наши «стажеры» в сопровождении «кураторов» и встречались там с западными «специалистами по управлению», половина которых была офицерами западных спецслужб…

Каждый день, после занятий, на котором наши западные партнеры рассказывали нам, как правильно повышать эффективность советской экономики и как рыночные отношения решили бы разом все проблемы советского общества, мы собирали свой, внутренний семинар, на котором пункт за пунктом показывали, как предлагаемые ими меры разрушили бы всю экономику СССР без остатка.
Таким образом, мы показывали неприменимость слепого копирования западных рецептов, которые нам навязывались. Очень многое нам нравилось, очень многого мы не понимали, и наши более образованные стажеры часто разъясняли нам многие подводные камни.
Под крышей венского Международного института прикладного системного анализа развернулась захватывающая борьба советских и западных спецслужб за души и мозги двух десятков советских молодых специалистов, которых Андропов готовил на роль спасителей и преобразователей советской экономики. Отбор был жесточайший, более половины группы отсеялось: некоторые из-за недостатка способностей, кто-то по этическим причинам, так как почувствовал, что ими манипулируют, но те, кто остался, действительно, вошли в историю России.
Можно назвать, например, Гайдара, Чубайса, Авена… Один из наших «стажеров» и сегодня занимает прекрасную должность в администрации президента, другой, пройдя крайне извилистый путь, «приземлился» в качестве члена Совета Федерации. Думаю, его карьера там и окончится. Третий стал известен в 1990-е как блестящий либеральный идеолог.
Интересно, что Гайдар пришел в группу позднее, уже после смерти Андропова. Тот не потерпел бы человека с таким мягким характером. Однако в бардаке, который начался после смерти Ю.В., процесс вышел из-под нашего контроля и стал стремительно развиваться по собственным законам.
Нельзя винить наших стажеров за то, что они практически единодушно приняли участие в грандиозном грабеже России. Ведь Андропов отбирал их именно за соответствующие склонности: чтобы ими было легко манипулировать всегда, на любых, сколь угодно высоких постах, даже если власть КПСС рухнет, и в стране останется только КГБ…

Обидно понимать, что твоя работа обернулась против твоей же страны. Но команда получилась что надо — цельная, жестко ориентированная на результат, способная отбирать и вовлекать новых талантливых членов, и я еще поработал с ней».

Данная статья стала предметом анализа диссидента-конспиролога Олега Греченевского (книга «Истоки нашего демократического режима», которая кстати постоянно дополняется новыми главами о чекистских кознях), который незамедлительно вычислил анонима, коим оказался Сергей Владиславович Кугушев (аутентичные тексты Кугушева можно найти в книгах «Третий проект»).

Конструкция Греченевского строится следующим образом. Чекисты для запуска реформ готовили команды экономистов. Одна из них, команда Гайдара-Чубайса формировалась через МИПСА (Международный институт системных исследований в Вене), ВНИИСИ (Всесоюзный научно-исследовательском Институт системных исследований), ЦЭМИ (Центральный экономико-математический институт), ленинградский круг Чубайса, ИЭПНТП (Институт экономики и прогнозирования научно-технического прогресса).

Греченевский представил следующие расчеты, посчитав должности в российских правительствах:
«Москва — команда Гайдара:
Из ВНИИСИ — 2 вице-премьера, 4 министра.
Из ЦЭМИ — 2 вице-премьера, 4 министра, 6 заместителей министра.
Из журнала «Коммунист» — 1 заместитель министра.
Из ИЭПНТП — 1 вице-премьер, 1 заместитель министра.
(Руководитель аппарата правительства Головков приравнен к министру).
Итого 21 гайдаровец: 5 вице-премьеров, 8 министров, 8 заместителей министра.
Ленинград — кружок Чубайса: всего 10 человек — 3 вице-премьера, 2 министра, 5 заместителей министра».

3. Сопоставление
При сопоставлении вышеуказанных подходов становится очевидным, что друг другу они не противоречат. Скорее уж вопросы имеются к людям, старательно закрывающим глаза на то, что противоречит их установкам. Люди жившие в советское время прекрасно представляют, что многочисленные иностранные командировки, семинары, конференции не могли быть устроены на общественных началах, без властной санкции, но и помимо логических конструкций есть прямые указания на то, что деятельность молодых специалистов именно что курировалась.

Так, в рамках абсолютно респектабельного проекта ПОЛИТ.РУ «Змеиная горка» была интервьюирована Ирина Евсеева, один из участников знаменитых семинаров, давний соратник Гайдара. В числе прочего ею было сказано:
«… началась Перестройка. Первым, конечно, был А.Б. Чубайс. Он попал в знаменитую командировку в Венгрию, где он познакомился с венгерскими продвинутыми экономистами, с Янушем Корнаи. И главное, он там познакомился, кажется, с лордом Харрисом и и Руди Дорнбушем. Есть такой Institute of Economic Affairs в Лондоне, при нем в 1983 году был создан Centre for Research into Communist Economies (с 1996 г – Centre for Research in Post-Communist Economies). Его возглавлял человек с очень интересной биографией Любо Сырц (Ljubo Sirc), убежавший от титовских преследований и казни и обосновавшийся в Англии. Тогда Толя познакомился с людьми, не только с венграми, и начался процесс выхода на международную арену. Потом с Сырцем познакомился Константин Кагаловский. А Костя всегда был очень расторопный молодой человек, он тут же начал с помощью и благословения Чубайса и Гайдара создавать одно из первых в России совместных предприятий (СП). Я тогда работала под началом Кости, в его лаборатории, и мы сделали это СП.
Это была лаборатория в каком институте?

Лабораторию сделал Сергей Кугушев, который был помощником Юрия Баталина – зампредседателя правительства и председатель Госстроя. А Кугушев в то время возглавлял Департамент управления (соседний департамент возглавлял Ельцин). Пользуясь своим служебным положением, он сделал Костину лабораторию. Это было при Институте повышения квалификации строителей. Никакого отношения к строителям мы, конечно, не имели, просто мы туда были всунуты. То есть что-то мы «для галочки» по строительной тематике делали (даже не знаю, кто именно), но в основном занимались своим, «высоким»...
…А была ли какая-то связь между семинарами, межсеминарскими мероприятиями и зарождавшимся неформальным движением, в том числе в академической среде?
Да. Был клуб «Перестройка», и наши мальчики были там в числе первых. С Павловским я познакомилась раньше, в Новосибирске. Там устраивала семинар Заславская. Наши туда поехали: и Авен, и Слава Широнин, Сережа Васильев, я. Павленко и Кордонский там были. И туда приехал Павловский, с которым меня мой приятель Кугушев познакомил незадолго до этого, буквально перед отъездом в Новосибирск. Павловский активно участвовал в работе московского клуба «Перестройка», Гриша Глазков был его активистом. Я ездила в ЦЭМИ на заседания этого клуба.
Многие в это время работали рядом с ЦЭМИ, в ИНИОНе: все там целый день что-то читали, обсуждали, а вечером шли на эту «Перестройку», там была у нас компания. Белановского я хорошо помню, Гришу Глазкова, Сережу Глазьева, по-моему, и Найшуль там был – ну, все наши там обитали».

А вот, что говорит Широнин:
«Кагаловский сыграл во всем этом большую роль. Он появился в первый раз еще на Змеиной Горке и вполне во всем участвовал, в основном занимаясь финансовой тематикой. А потом получилось вот что: я в первый раз попал за границу в 1988 году, это был большой конгресс советологов в Венгрии, а Чубайс в это время оказался в Будапеште на шестимесячной стажировке. И мы вместе пошли на этот конгресс. Получилось очень забавно: я в первый раз за границей, а как раз перед этим вышла статья моя и Авена, которую я попросил новосибирских коллег всучить Алеку Ноуву, был такой знаменитый советолог. И, приехав в Венгрию, я обнаружил, что все там знают мою фамилию. Там мы познакомились с Любо Сирцем, он был из Югославии, сидел при Тито, а потом всю жизнь жил и преподавал Англии. И они с Чубайсом договорились, что создадут лабораторию – советско-английский научный центр. Но потом, видимо, Чубайс был занят, и это сделал Кагаловский.
Лаборатория была создана в Москве, под крылом Сергея Кугушева, который на тот момент был помощником председателя Госстроя. Он ее приделал к какому-то строительному институту. Лаборатория была первой своей организационной единицей в этом сообществе».
Обращает на себя внимание то, что картинка складывается. Широнин и Евсеева, что называется, «дают расклад». Их старшие товарищи, ставшие министрами, олигархами, видными деятелями Центрального Банка или руководителями научных учреждений об этом не говорят, а вот Широнин и Евсеева четко указывают на кураторские функции Кугушева.

4. Предварительные выводы.
Из интервью Гайдара:
«Вы помните сцену об эксперименте Выбегалло, когда Кристобаль Хунта и Федор Киврин пытаются раздвинуть защитное поле? Это то, что мы делали. Из-за связей с правительством и партийным руководством, мы могли предоставить им политическое прикрытие.

В это время (1984 год) была создана Комиссия Политбюро по совершенствованию управлением народным хозяйством. Формально руководил ей председатель Совета Министров Тихонов. Ее реальным мотором был секретарь ЦК КПСС по экономике, впоследствии Председатель Совета Министров Николай Рыжков. Для части партийного руководства это был способ выпустить пар, для другой части – надежда сформировать программу, которую можно будет воплотить в жизнь, если они придут к власти. Позиция Тихонова была первой, позиция Рыжкова – второй.
Комиссия имела две секции. Первая включала в себя ключевых заместителей министров экономического блока, вторая – руководителей ведущих экономических институтов. Вторая секция называлась «научная». Ее возглавлял директор нашего института – Джармен Гвишиани.
Для вас, наверное, не является загадкой, что академики сами, как правило, не пишут, в лучшем случае – правят. Поэтому кому-то надо было работать, – наша лаборатория оказалась ключевой. Комиссия готовила много документов, большую часть которых писали мы. Именно поэтому я имел возможность направить в Ленинград письмо от имени заместителя руководителя научной секции комиссии Политбюро с просьбой не отказать в привлечении таких-то ленинградских ученых к работе. Слово «Политбюро» тогда открывало почти все двери. После этого претензий к семинарам долго не возникало».

Я думаю, все представляют себе, что Егор Тимурович Гайдар происходил из элитной семьи. Его покровитель, Джермен Гвишиани, находился в еще более элитном кругу, но при всем при этом, в 28 лет иметь возможность направлять бумаги от имени Политбюро – показатель высочайшего статуса. Через три года Гайдар станет завотделом экономики журнала «Коммунист», что приравнивалось к завсектора ЦК КПСС.
Такие люди не являются, просто не могут быть обычной агентурой.

Источник

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ — ВНИИСИ образован 4 июня 1976 года как советский филиал Международного института прикладного системного анализа в Вене (МИПСА или IIASA). Учредителями МИПСА, основанного в октябре 1972 года, выступили США, СССР, Канада, Япония, страны Европы. 

Детище мировых держав с самого начала имело репутацию совместного проекта социалистических и капиталистических разведок.

По воспоминаниям социолога Сергея Чеснокова, а тогда он работал в другом закрытом НИИ, которым руководил бывший генерал КГБ Панов, его также пригласили работать в МИПСА. Этот институт только открылся, и о нем никто ничего не знал. Поэтому Чесноков показал официальное извещение МИПСА своему шефу и спросил его мнение. Панов только бегло просмотрел эту брошюру и сказал: «Да это совместный проект нашей и западных разведок». 

Также по словам Гайдара, к нему обращался в 1992 году «один высокопоставленный сотрудник внешней разведки», занимавший пост замдиректора ВНИИСИ и курировавший «закрытые проекты». 

Директором ВНИИСИ был назначен Джермен Михайлович Гвишиани. Отцом которого является Михаил Максимович Гвишиани, дослужившийся в МГБ (КГБ) СССР до звания генерал-лейтенанта.
«Мозгом» комиссии стал Гвишиани. В том же году по его настоянию к работе была подключена и «лениградская экономическая школа». 

Рабочий аппарат комиссии состоял из сотрудников Шаталина (Гайдар, Авен, Ананьин, Широнин). К написанию отдельных разделов основного документа привлекли ленинградскую «команду Чубайса» (сам Чубайс, С.Васильев, С.Игнатьев, Ю.Ярмагаев). 
www.x-libri.ru/elib/shevk002/index.htm

 Генерал КГБ Кондayров: «Обсуждение проектов реформ, то есть, по сути, демонтажа советской системы, шло в академических институтах вслух и не очень-то тихо. Случайность?». 

Работник КГБ признается: «Насколько я знаю от коллег, которые работали с будущими министрами правительства Гайдара, некоторые просто не понимали, что находятся в плотном контакте с сотрудниками органов». 

Чубайс сегодня прямо говорит об участии в «антисоветских семинарах», и что «к 1991 году мы оказались единственной командой в стране, которая потратила БОЛЬШЕ 10 лет на ПРОФЕССИОНАЛЬНУЮ работу над тем, как осуществить в нашей стране экономическую реформу. Когда я говорю «мы», то имею в виду питерскую команду и московскую, то есть нашу и Гайдара».

P/S: За принадлежность к элите нации, за право и способность управлять другими приходится платить собственными детьми. Никто, даже сильные мира сего, не властны над Природой. Род, давший величайшего мыслителя, поэта или полководца, со временем превращается в сборище неврастеников и дегенератов. Лишь скатившись вниз по социальной лестнице, по необходимости смешавшись с «кухаркиными» детьми, Элита способна сохранить себя, но, увы, уже в другом качестве. И уже никакое Дворянское собрание, Аглицкий клуб или ресторан Союза писателей не сделают из балбеса, носящего фамилию великого предка, творца Истории, способного, сжигая себя, вести за собой Других. Поэтому тайные, а значит — закрытые элитарные общества обречены на медленное вымирание. Выживают и действуют лишь те немногие, кто овладел «алхимией крови». Архивы ЗАГСов и церковные книги, родословные и исторические изыскания — буквально отовсюду черпается «кровь». В обществе идет скрытая охота, порой перерастающая в незримую войну, за тех, в ком течет хоть малая толика крови, способной породить достойных Посвящения. Об этой войне мало кто знает, и меньше всего те, кто стал объектом охоты. Их ведут с малых лет. Незримое, но всевидящее око контролирует каждый их шаг. Жизнь ни о чем не подозревающего кандидата становится цепью испытаний. Как ни странно, но случайных встреч в жизни кандидата на Посвящение практически не бывает. Любой вошедший в его жизнь может оказаться Учителем, Контролером или Палачом Ордена. Последний появляется, если кандидат не выдержал испытаний. Нет, его приход не означает конец жизни в буквальном смысле этого слова: просто несостоявшемуся неофиту навсегда перекрывается доступ в высшие сферы, где Посвященные творят Историю. С этой минуты он обречен жить среди тех, кто заведомо ниже его. А среда либо делает инородца себе подобным.  «Крылья Орла» О. Маркеев