Про́клятые экономики. Андрей Мовчан. Конспект главы 15. Нефтезависимость. Часть 1. Венесуэлла

О «ресурсе ресурсов» в человеческой истории и превратностях его судьбы

к 2018 году, по некоторым данным, нефть дает около 32 % в мировом энергобалансе. Прогнозы на XXI век малоутешительны – к 2099 году эксперты прогнозируют рост мирового потребления энергии более чем на 50 %, в то время как мировая добыча нефти сократится более чем в 3 раза, доля нефти в мировом балансе энергии снизится до менее чем 7 %.

Но 200 лет «нефтяного века», из которых прошло чуть более 100, были и обещают оставаться драматичными.

Нефть возвысила одни регионы и сделала депрессивными другие; она привела к власти и лишила власти не один десяток диктаторов, религиозных лидеров и партий; из‑за нее на карте появилось не одно государство, и перекроились многие границы; благодаря ей в мире появились совершенно удивительные социальные модели, в частности, государства, в которых число мигрантов во много раз превышает число коренных жителей и граждан; она обогатила наш язык множеством новых слов, таких как «петрократия». Наконец, именно из‑за нефти и газа экономисты стали изучать феномен «экономического проклятия».

Керосин, заменивший китовый жир в домашних лампах, стал более популярным и удобным источником энергии для освещения жилищ: цена керосина оказалась в 25 раз ниже цены китового жира.

В 1862 году родилась новая единица объема, которой измерялось с тех пор количество нефти – нефтяной «баррель». Баррель – это всего лишь объем бочки для перевозки селедки, для транспортировки нефти срочно требовалась тара, и надо было выбрать тот стандарт, который был под рукой.

К 1960 году успешно состоялась первая в истории попытка создать международную организацию, контролирующую производство биржевого товара.

В Каире прошел Арабский нефтяной конгресс, участники которого заключили соглашение о совместной нефтяной политике, а затем в Багдаде была образована Организация государств – экспортеров нефти (ОПЕК)/OPEC.

С тех пор ОПЕК активно влияет на предложение нефти на мировом рынке – действие, запрещенное законами большинства государств (картельный сговор), оказывается возможным на межгосударственном уровне, но только в отношении одного товара.

ОПЕК в 1971 году способствовал росту цен на нефть почти на 50 %; а уже в 1973 году ОПЕК благодаря эмбарго и сокращению добычи на 5 % в месяц увеличил цену нефти на мировом рынке в четыре раза.

В результате в середине 70‑х годов США и Западная Европа погрузились в крупный экономический кризис – первый кризис, связанный с ценой на один биржевой товар.

Постсоветская Россия быстро стала просто петрократией – и кризис 90‑х, и резкий рост нулевых годов XXI века, и стагнация следующего десятилетия объясняются только и единственно колебаниями мировой конъюнктуры нефтяного рынка.

Исследование нефтезависимых экономик можно сделать бесконечным – страны, которые задел 50‑летний уже на сегодня взлет цен на углеводороды, исчисляются десятками, и сценариев их проживания «нефтяного цикла» достаточно много.

Несмотря на огромное разнообразие сценариев, у нефтяных стран есть много общего.

Об удивительной способности некоторых политиков превращать богатые страны в бедные при полной поддержке населения

Венесуэла обладает крупнейшими в мире доказанными запасами нефти: по данным BP Statistical Review of World Energy, они составляют 46,6 млрд тонн (17,5 % от общемировых запасов).

Неудивительно, что «проклятие» нефти в самой яркой форме проявилось именно в этой стране.

Немногие местные жители доколумбовой эпохи строили свои хижины на сваях на воде, что подвигло Америго Веспуччи ностальгически назвать территорию «маленькой Венецией» – Венесуэлой.

Последователи Колумба сфокусировались на земледелии. Трудоемкий агробизнес требовал рабочих рук, и в будущую Венесуэлу массово завозили рабов. В результате смешения испанцев, мигрантов из других стран Европы, которых Венесуэла принимала волнами, индейцев и завезенных негров сформировался пестрый этнический состав населения страны.

В течение всего XIX века Венесуэлу сотрясали путчи, в случае успеха именовавшиеся революциями.

Открытие нефтяных полей Мене‑Гранде (Mene Grande) возле залива Маракайбо в 1914 году ознаменовало начало нефтяной истории Венесуэлы.

Доля нефти в экспорте Венесуэлы стремительно росла и доросла до 91,2 % в 1935 году.

Национальная валюта (боливар) стала резко расти в цене, что приводило к потере конкурентоспособности отечественного производства.

В стране начинаются масштабные социальные реформы и быстро растут расходы бюджета.

Отсутствие необходимости отчитываться об использовании нефтяных налоговых доходов позволило власти ограничиться самым простым подходом к социальной защите населения – субсидированием.

Рост цены на нефть в 1973 году вызвал значительный рост правительственных доходов. В 1975 году в распоряжение государства переходило почти 10 долларов с каждого проданного за рубеж барреля нефти, в то время как в 1972 году – лишь 1,65 доллара.

Золотой дождь вызвал ощущение неограниченных возможностей и неограниченные амбиции. Этот период называли «Саудовской Венесуэлой».

Но, высокий внешний долг на фоне падающих цен на нефть привел к «черной пятнице» в 1983 года: резко обвалился боливар. Доходы населения, выраженные в долларах, упали более чем в три раза с пика. Государство становилось неспособным финансировать свои социальные программы.

Рост цен на бензин на 100 % (с почти нулевого уровня) обернулся беспорядками, получившими название «Каракасо».

С этого момента в Венесуэле растет и развивается легенда о «плохой» власти, которая может, но не хочет решить социальные и экономические проблемы страны. Эта легенда будет вести людей к бунту в 1992 году и вскоре приведет к власти офицера Чавеса.

Политики не могли выполнить своих обещаний, и общество готово было бы поддержать только очевидно протестную фигуру. В 1998 году Чавес победил на выборах президента. Новой экономической программой Венесуэлы стал «боливарианский социализм XXI века», делавшая акцент на социальной справедливости.

Основу программы составили четыре пункта:

регулируемые цены на базовые товары;

регулируемый курс национальной валюты;

программы социального субсидирования и помощи;

масштабная экспроприация частного бизнеса и земли.

Сразу после выборов Чавес начинает реализовывать план по изменению конституции через конституционное собрание. Пользуясь бойкотом со стороны оппозиционных партий, он добивается упразднения верхней палаты конгресса, передачи центру существенной части полномочий от регионов, права созыва референдумов для себя лично. Армия переходит полностью под контроль президента. За новую конституцию голосуют 79 %, на новых выборах Чавес получает 60% голосов.

Начав свое правление на волне широкой народной поддержки, Чавес достаточно быстро освоил методику «ресурсной стабилизации власти». Государство взяло под контроль почти весь рынок труда, сопровождая каждый электоральный цикл щедрыми социальными программами и сформировав искусственно заниженные цены на большую группу значимых товаров за счет субсидирования и регулирования – эти меры обеспечили Чавесу постоянную поддержку беднейших слоев общества.

Рост нефтяных цен принес новый виток процветания – на сей раз широким слоям более бедного населения и небольшой группе соратников президента.

В то же время базовые концепции «боливарианского социализма», как оказалось, обладают очень серьезными побочными эффектами.

Жесткое трудовое законодательство демотивировало бизнес к созданию рабочих мест и вынудило государство постоянно увеличивать количество «государственных» рабочих мест.

Товары, которые выходили на рынок по «справедливым ценам», немедленно скупались спекулянтами и перепродавались «по рынку».

Наживались на контрабанде так называемые болигархи («соратники и друзья») и контролирующие границу (и наркотрафик) армейские генералы. Даже на пике нефтяных цен в 2008 году в Венесуэле был дефицит большинства товаров народного потребления.

5 марта 2013 года Уго Чавес умер от рака, оставив страну уже в состоянии тяжелого экономического кризиса. Но власть в стране, принадлежавшая болигархам и соратникам Чавеса, не перешла к оппозиции. Преемником Чавеса стал Николас Мадуро, выходец из профсоюзной среды, бывший при Чавесе вице‑президентом.

В 2016‑м в Венесуэле дефицит товаров по «справедливым» ценам стал несовместимым с выживанием населения.

Венесуэльские боливары стремительно теряли свою реальную рыночную стоимость.

Деиндустриализация стала особенно очевидна после падения цен на нефть.

Положение самой нефтедобывающей индустрии в Венесуэле еще при Чавесе стало кризисным.

Производство нефти в стране упало с 3,2 млн баррелей в день в 2001 году до 2,6 млн в 2015 году.

С 2015 года в стране продолжается перманентный политический кризис.

В супермаркетах страны устанавливают сканеры отпечатков пальцев, чтобы нормировать выдачу товаров населению.

Власти Венесуэлы убеждают общество, что проблемы – результат экономической войны, развязанной против свободной и независимой Венесуэлы США с помощью правой оппозиции внутри страны.

Общество отказывается осознавать необходимость перемен, требуя от правительства сохранения и развития патерналистского характера государства.

Прагматики обвиняют в сложившейся ситуации правительство, изначально пошедшее на поводу у популистских настроений.

Левый поворот быстро становится ловушкой – общество, наученное видеть во всех проблемах внешних виновных, теряет способность к рефлексии, привыкает к иждивенчеству, властно‑бюрократическая вертикаль костенеет и охватывает все сферы жизни.

У России с Венесуэлой, на удивление, много общих черт.

Венесуэла за XX век пережила 12 военных переворотов и революций. Российская империя – СССР – Россия пережили как минимум семь.

Как и СССР, Венесуэла в 60–70‑е годы была серьезной силой в мире – сильнейшей экономикой региона. В 1960‑е годы – страной с ВВП, практически равным ВВП Западной Германии, одной из пяти богатейших стран мира по ВВП на душу населения, с самой высокой средней зарплатой в Латинской Америке.

Как и СССР, Венесуэлой руководили левые правительства, делавшие упор на государственные программы и социальное обеспечение.

Как и в СССР, нефть имела решающее значение для экономики Венесуэлы.

С начала 1980‑х годов (как и в СССР) вслед за падением цен на нефть экономическая ситуация в Венесуэле стремительно ухудшается, растет инфляция, падает ВВП.

Сходство с Россией очевидно вплоть до неэкономических деталей – например, прихода к власти в 1999 году выходца из силовых структур, будущего бессменного лидера нации, пользующегося поддержкой большинства населения.

Но с того же 2001 года начинается серьезное расхождение в методах экономического управления страной.

В 2003 году, когда Россия последовательно отказывается от ограничений в сфере инвестиций и движения капитала, а регулирование цен даже не обсуждается, в Венесуэле устанавливают валютный контроль и ограничения на экспорт капитала.

Структуры экономики России и Венесуэлы и по сей день довольно схожи: обе страны получают большую часть дохода в бюджет от экспорта нефти, не диверсифицируют экономику, не развивают институты, малое предпринимательство, не формируют реальных инновационных зон в экономике.

Как и Россия, Венесуэла в какой‑то момент обратилась к Китаю как стратегическому партнеру, рассчитывая ослабить влияние США и стимулировать экономический рост. Китай активно включился в сотрудничество, начав кредитовать Венесуэлу под залог нефти с возможностью погашения долга нефтепродуктами. За восемь лет китайцы выдали Венесуэле около 50 млрд долларов (около 15 % ее ВВП).

С учетом того, что цена на нефть всё же  определяется рынком, эти условия были намного мягче, чем предлагаются России, которая строит убыточные газопроводы в Китай.

Китай умеет и любит брать на себя риски сотрудничества с failed states и странами‑изгоями, но в отличие от СССР делает это очень рационально и жестко. Падение цен на нефть привело к тому, что почти половину поставляемой в Китай нефти Венесуэла отправляет в счет погашения процентов по долгу.

Китай, который долго давал деньги Венесуэле, теперь отказывается продолжать программу, «не видя надлежащих результатов», но готов предоставить еще 10 млрд долларов «на новых условиях». Есть подозрение, что итогом национализации, станет переход основных активов Венесуэлы (включая нефтяные запасы) в собственность китайцев, которые, в отличие от американцев, в свое время отобрать эту собственность у себя уже не дадут.

Наконец, в Венесуэле, как и в России, стало принято находить причины всех проблем и неудач не внутри, а за пределами страны.

правительство Венесуэлы даже пробки и низкое качество коммунальных услуг в Каракасе объясняет внешними происками, причем врагов давно умерших. По официальной версии, в проблемах Каракаса виноваты испанцы, специально строившие город не на том месте во второй половине XVI века.

Настоящая опасность у России впереди: истощение потока нефтедолларов из‑за падения цен на нефть в будущем придется, видимо, на середину 2020‑х годов – время, когда технологическое наследие СССР будет полностью амортизировано, и отставание от конкурентоспособных экономик станет критическим.

И высока вероятность полевения как надежды на спасение власти.