Новости рынков | Подходят друг другу

• 

Экономические санкции Запада против России пока не повлияли на реальные бизнес-процессы и планы компаний. Конечно, какой-то негативный эффект от них будет, но в то же время нынешний кризис в отношениях между Россией и Европой может быть использован для того, чтобы перевести наши экономические отношения на новый уровень. Об этом, а также о перспективах российской экономики «Эксперт» поговорил с Ульфом Шнайдером — генеральным директором Russia Consulting, одной из ведущих западных консалтинговых фирм в России.
 
 
— Как повлияли введенные США и ЕС санкции на российско-европейские экономические связи?

— На бизнесе компаний из Германии и из большинства других стран Евросоюза санкции никак не сказались. Пока это чистая формальность. Это общее впечатление. Важно и то, что я пока так и не встретил бизнесмена, который сказал бы: «Я за санкции». Все выступают против санкций, но не только потому, что они как-то влияют на их бизнес, но и потому, что, по их мнению, они вообще не имеют смысла. Ни одного человека не видел, который разумно смог бы объяснить, зачем нужны такие санкции. Различные западные ассоциации, в том числе, например, Российско-германская внешнеторговая палата (я член ее правления), — сразу же после того, как конфликт начался, приняли решение, что мы против санкций. Это однозначное решение.
— А если говорить о первой реакции на санкции, есть разница в реакции между малым и средним бизнесом и бизнесом крупным?
— Конечно есть. Крупные организации понимают, что они на виду. Поэтому генеральные директора крупных компаний три раза подумают, как лучше себя позиционировать. В качестве примера приведу острую дискуссию в Германии о том, правильно ли поступил генеральный директор Siemens Джо Кезер, который встретился с президентом Путиным. Я думаю, что даже если встреча не была запланирована заранее (а она была запланирована уже давно), даже если она была организована спонтанно, она все равно имела бы смысл. К сожалению, контакты и обсуждения на политическом уровне сегодня идут не так хорошо, поэтому тем более важно, что на уровне экономики предприниматели поддерживают сотрудничество между российскими и немецкими компаниями. Поэтому я лично очень приветствую встречу гендиректора Siemens Кезера с Путиным.
— Будет ли какой-то долгосрочный экономический эффект от санкций?
— Прямых последствий от этих санкций, наверное, не будет, но косвенные будут. Они уже заметны. Например, финансировать поставки из Германии в Россию уже стало тяжелее. Есть некоторые ухудшения климата для российских компаний, которые инвестируют в Германию, — это стало дороже, потому что немецкие банки вынуждены закладывать в стоимость кредитов повышение рисков. Поэтому косвенный эффект действительно есть. Но с другой стороны, должен отметить важный факт: все бизнесмены сегодня понимают, что именно во время кризиса диалог между российскими и немецкими бизнесменами стал еще более важным, и я вижу, что взаимный интерес на уровне бизнеса вырос. Все интересуются, какое у тебя мнение, интересуются планами на будущее, включая бизнес. Стало быть, возникший на волне кризиса интерес привел к более интенсивному общению в бизнес-среде.
— Как меняется общий настрой? Реакция на действия России более настороженная, критическая или же, наоборот, скорее позитивная?
— Скажу так: Германия в чем-то стала Россией. Поясню. Обычно немцы считают, что Россия — это страна сплошь экстремальная. Например, Москва — самый большой город Европы, а Сибирь практически не заселена. И так далее. Страна крайностей. Так немцы воспринимают Россию. Германия же — страна умеренности. Есть, например, понятие «немецкий миттельштанд» — это средние предприятия, которые имеют огромное значение для немецкой экономики. У нас и в политической жизни в основном представлены сбалансированные точки зрения, ну и так далее. Так вот сегодня в вопросе о России, в вопросе о санкциях в Германии высказываются противоположные точки зрения. То есть они стали очень разными, и крайне положительными, и крайне отрицательными, а между ними большой разрыв. В этом смысле Германия сегодня отчасти стала как Россия. (Смеется.)
— Оставим чуть в стороне тему санкций. Экономическая ситуация в России сегодня весьма напряженная. Чего немецкий бизнес ожидает от российского рынка самого по себе?
— Да, экономический рост в прошлом году был чуть-чуть больше одного процента. Для такой страны, как Россия, это ноль, нет роста. Требуются специальные усилия по модернизации экономики. Эта тема была раньше заявлена, но в целом дискуссия по ней так никуда и не продвинулась. Притом что после вступления в ВТО она стала для России еще более актуальной, поскольку старым производствам теперь будет труднее выживать. Самой по себе России будет непросто продвинуться на пути модернизации, поэтому, пожалуй, стоит вернуться к теме модернизационного партнерства России и Германии. Такая дискуссия уже была, она тоже не продвинулась далеко, но сегодня хороший момент, чтобы ее возобновить. Это было бы очень здорово, если обсуждение этой темы начнется вновь. Потому что Россия и Германия — это две очень разные страны, но с экономической точки зрения они исключительно хорошо подходят друг другу, чтобы вместе развивать экономику. Чего не хватает Германии — то есть в России. Чего не хватает в России — есть в Германии. Мы идеальные партнеры, чтобы совместно развивать наши экономики. Только надо чуть-чуть иначе делать это, чем пять-шесть лет назад.
— Что именно надо делать иначе?
— Могу выделить два момента. Во-первых, партнерство должно развиваться не в одном направлении, а в обе стороны. В предыдущий раз немцы не совсем правильно поняли российскую позицию. Наверное, Германии стоит прилагать больше усилий, чтобы понять российские подходы. Потому что у российского бизнеса тоже есть серьезный опыт, и его не стоит игнорировать. В качестве примера можно привести визовый режим. Лично я, например, однозначно выступаю за отказ от виз между странами шенгена и Россией. Мне кажется, в ближайшее время визы нужно отменить. И обсуждение этого вопроса, кстати, может стать в том числе хорошим способом преодолеть нынешний кризис, потому что люди будут больше ездить, больше общаться, больше узнавать друг друга. Это тоже вклад в мир в нашем регионе.
Во-вторых, важно, чтобы речь не шла просто о продаже оборудования из Германии или других стран в Россию — побольше продавать хайтек-продукции в Россию и побольше покупать у нее нефти и газа. Необходимо улучшение качества торговли между нашими странами. Один из факторов, который может этому способствовать, — трансформация системы образования. В Германии существуют очень интересные подходы не только для университетов, но и для колледжей. Я сам, перед тем как пойти учиться в университет, проходил в Германии так называемое двойное образование. Я одновременно учился в колледже и работал в аудиторской компании. Это было очень хорошее сочетание теории и практики. И сегодня наша консалтинговая компания старается внедрить в России подобную систему, что может способствовать модернизации российской экономики.
— Вы работаете в России двенадцать лет, это фактически целая эпоха. Насколько изменилась Россия, на ваш сторонний взгляд?
— Очень сильно, и на Западе, к сожалению, подчас недостаточно хорошо понимают, насколько улучшилось положение в России. Когда я переехал сюда, проблемой номер один была коррупция, проблема номер два была коррупция, проблемой номер три тоже была коррупция. А четвертой и пятой проблемой была бюрократия. Сегодня ситуация и с коррупцией, и с бюрократией значительно изменилась в лучшую сторону. Очень хорошо это видно на примере работы с таможенными органами. Десять-пятнадцать лет назад коррупция в таможенных органах как раз и была проблемой номер один. Проблемой номер два была налоговая инспекция и другие государственные органы. Сегодня уже очевидно, что с этими органами можно работать полностью официально, и эта работа стала проще. И это очень значительные и хорошо заметные перемены. Конечно, проблемы есть и сегодня, но не могу сказать, что это такие же серьезные проблемы, что были десять-пятнадцать лет назад. Сегодняшние трудности другие, совсем иного рода. Например, сегодня очень трудно найти новых хороших сотрудников. И в этом смысле российские проблемы все больше напоминают проблемы на Западе, которые там тоже есть и которые зачастую не очень видны.
— А инвестиции российских компаний в Европу, в Германию как меняются в последние годы?
— Довольно долго структура российских инвестиций в Германию была примерно такая. Были очень крупные компании вроде «Газпрома» и «ЛУКойла» и очень небольшие проекты вроде русского ресторана во Франкфурте. И между ними не было ничего. Но в последнее время появляется больше средних проектов, хотя не так много, как хотелось бы. Интересный пример — Кировский завод. Их концепция — выкупить небольшие и средние компании в Германии, которые близки к банкротству, но у которых есть интересные технологии. Такой подход очень хорош для наших стран. Очень выгодно для российской организации, потому что они получают доступ к интересным технологиям, они могут использовать их в России. Выгодно для немецкой организации, потому что она получает возможность сохраниться, а еще и новый рынок в России. Тот же Кировский завод, например, примерно год назад купил в Германии завод, который производит автобусы. Самые длинные, трехсоставные автобусы в мире, которые, надеемся, скоро выйдут на улицы Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и Екатеринбурга.
В целом же в Россию инвестировало около 6000 немецких компаний, тогда как российских в Германию — лишь 1500. То есть в четыре раза меньше, но динамика очень неплохая.
— Россия на душу населения производит очень мало, в десятки раз меньше наиболее развитых стран, самых простых товаров — красок, мыла, мебели, изделий из пластмассы. Есть ли перспектива существенно изменить ситуацию и выйти на уровень пусть не Швейцарии, но хотя бы Финляндии или Австрии?
— Я очень на это надеюсь, конечно, но в ближайшее время, скажем, в течение лет пяти, это маловероятно. Но мне очень понравилось, когда президент Путин (в середине декабря, по-моему, это было) выступил и сказал, что в России производительность промышленности в два-три раза ниже, чем в других больших странах. Я первый раз слышал, что он так конкретно говорил об этой проблеме. Еще более важно, что он говорил о том, что не имеет смысла искать, «кто виноват». Не имеет смысла сейчас говорить: «Ой, у нас такой жесткий климат, поэтому это все так сложно». Это не помогает. Единственное, что помогает, — надо четко ставить задачу и решать ее. Эффективность промышленности — очень важное, одно из самых сложных заданий на будущее для России. Именно поэтому, кстати, я считаю, что такое значение имеет вопрос об образовании. Потому что это очень сильно связано с производительностью промышленности и других отраслей экономики. Это гораздо интереснее и важнее, чем обсуждать, кому продать нефть и газ — Европе или Китаю.