Когда занимаешься средним и даже крупным, но еще не крупнейшим бизнесом (мы для ряда таких бизнесов – аутсорсинговые финансисты, плюс участники облигационного рынка), собственной кожей чувствуешь живой интерес наблюдающих за ним от налоговых, правоохранительных, надзорных органов. Интерес все более настойчивый. Недавно имел короткий и четкий разговор с одним из крупных предпринимателей. На вопрос, настроена ли его компания на увеличение оборота, предприниматель ответил, что увеличивать прибыль – это можно и нужно, тем более, ее можно хоть как-то спрятать. А рост выручки вызывает у него апатию, к выручке слишком неравнодушны налоговики. Увеличивать маржинальность в рамках существующего оборота – вот головная боль этого предпринимателя. Не комедия ли!

Послание Президента Федеральному собранию от 20 февраля, помимо центральной социальной темы (прирост населения, льготы и выплаты в обмен на НДС и пенсионный возраст), имело важный тезис: дословно, «добросовестный бизнес не должен постоянно ходить под статьей». Уже за рамками послания, обсуждаются предложения по купированию проблемы, включая жалобную электронную платформу для бизнеса. Решений еще нет, и это естественно. Важнее, что в самой программной речи года глава государства сделал акцент, дескать, не мешайте бизнесу работать. Как минимум, «письмо Путину», как акт отчаяния, теперь будет выглядеть не так безнадежно.

В чем я поддерживаю «сторону защиты», в частности, главу СП Алексея Кудрина. В том, что предварительное заключение по подозрению в экономическом преступлении – излишняя мера. Еще, в том, что дело громкое и негативно влияет на инвестклимат. Впрочем, степень влияния не оценить. Кроме того, если правоохранительные органы, действительно, имеют на руках состав преступления и способны это доказать в суде, как бы неприятна сейчас была шумиха вокруг Baring Vostok, Банка Восточный, ПКБ, Майкла Калви и его коллег, справедливый, пусть и обвинительный, приговор – экономическое благо.
Само же, весьма скептическое отношение к этому делу лично у меня складывается по ряду причин.
• Да, в России любое резонансное дело – следствие столкновения крупных интересов, хотя бы частичное следствие. Но, не просто сделать подозреваемым, а и закрыть человека, встречавшегося с Путиным, да еще и американского гражданина – это серьезно, предположим, требует согласования на уровне главы СК, на уровне основных федеральных чиновников. На поверхности два варианта: или Baring сильно «не договорился», или совершил/совершал что-то, действительно, уголовное. В частности (но, вероятно, не ограничиваясь), сделку по продаже ПКБ, предположительно, по завышенной стоимости и с сокрытием истинной отчетности компании. Скорее всего, и то, и другое.
• Моя погруженность в бизнес private equity желает лучшего, но, какая-то, она есть. Для мнения по данному делу, наверно, достаточная. Быть на стороне Майкла Калви мне сложно по паре причин. Во-первых, иностранные инвестиции (часто вполне бумажного характера) – это или часто, или как правило, реверс российских же денег, упакованных в более защищенную юридическую форму. Это тоже благо, но утверждать, что Baring привлек в Россию 3 млрд.долл. в первую очередь иностранных инвестиций, пожалуй, слишком смело. Во-вторых, и это важнее, бизнес утроен так, что часто бОльшая часть проектов не покроет затрат на них. Периодически происходит взрывная история, которая перекрывает все издержки. Как понимаю, вложения в Яндекс – одна из таких историй. Но бизнес остается и рискованным, и непрозрачным, и связанным с крупными частными капиталами, где к запросу на доходность примешивается еще масса менее очевидных поручений (безусловно, менеджеры фонда не обязаны их исполнять). Так что, если сделки, способной, одним броском вытянуть финрезультат в плюс долго нет, не вполне очевидные схемы будут появляться как следствие злобы дня. А в нашей стране с предельной долей госкомпаний, крупные стартапы, успешные и частные – все более редки.
• В сложившихся обстоятельствах, наверно, наивно ожидать, что состава преступления не обнаружат, фигурантов отпустят, и все пойдет как прежде. В то же время, и реакцию на готовящееся обвинение, со своей стороны, я, как смог, сформулировал. Она отлична от ярких заявлений о «чрезвычайной ситуации».
• Это моя оценка. Субъективная и построенная на собственном опыте. Буду рад заблуждаться. И надеюсь, истина будет найдена и доказана.
@AndreyHohrin https://t.me/probonds

#долгиденьги
• ⬆️⬆️⬆️ Любопытную инфографику предложили коллеги из ИГ «Доход». Можно заметить, что, в среднем, облигационная доходность несколько превышает инфляцию. Если бы сравнение проводилось между инфляцией и рынком акций, разница была бы существенно выше (цены акций впитывают в себя инфляционное удорожание и приносят дивиденды). Но и облигационный рынок, как видим, вполне эффективен, если речь о сбережении средств.
• Заметьте, доходность облигаций определяется по индексу широкого рынка корпоблигаций, куда, в частности попадают и серьезные просадки, и реструктуризации, и дефолты. Впрочем, прелесть индексного размещения средств не только в диверсификации, но и в том, что индекс собирает верхушку рынка, по ликвидности и формальному качеству бумаг. Бумаги, входящие в индекс, по определению, более безопасны. Задача инвестора проста: покупать то, что в индексе, исключать то, что выпало из индекса.
• Важное замечание: в периоды фондовых, экономических, валютных кризисов вложения в облигации сильно теряют на фоне скачков инфляции или в силу просадки самих бумаг. Поэтому важно оценивать вероятность будущих финансовых проблем, в первую очередь, на уровне отечественной макроэкономики.