The Economist

В ловушке высокого долга, низких ставок и вялого роста.

Когда уровень долга в экономике превысит допустимый предел? Сложный вопрос, в том числе и потому, что долг — это очень полезный инструмент, который позволяет бизнесу инвестировать в развитие, а потребителям — распределять свои расходы равномерно в течение жизни. В определенной степени, увеличение долговой нагрузки свидетельствует о переходе экономики на новый, более высокий уровень организации.  BCA Research в своем исследовании называет период после окончания Второй мировой войны «долговым суперциклом», в рамках которого происходит постепенное, но устойчивое увеличение уровня долга. Это тренд определяется развивается за счет монетарной политики, направленной на стабилизацию экономики после различного рода потрясений, таких как падение Dow Jones Industrial Average на 23% 19 октября 1987 года. «Политикам всегда удавалось сократить негативные экономические и финансовые последствия рецессий и других потрясений через использование стимулирующих инструментов, которые запускали новый цикл кредитования в частном секторе», — говорится в исследовании.

( Читать дальше )

Свежий номер авторитетного британского журнала The Economist вышла с заголовком «Раненная российская экономика» (Russia's wounded economy-ориг.). На обложке, как видим изображен одинокий раненный медведь, идущий по заснеженному лесу и оставляющий кровавые следы от своих медвежьих лап. В целом статья носит очень негативный окрас, и заканчивается словами: «Если бы господин Путин провел больше времени занимаясь укреплением экономики, а не обогащением своих друзей, экономика страны не была бы такой уязвимой сейчас. 
На мой взгляд, читать эту статью смысла нет, если конечно вы не либерал, которому нужна подпитка своих взглядов и настроений. The Economist довольно таки популярное издание, особенно в среде либеральных интеллектуалов и современных экономистов-западников, оно издается с 1843 года, с самого начала выхода в свет, редакция придерживается строго взглядов классического либерализма и возможно где-то неолиберализма. В связи с этим не возникает никаких вопросов о уровне приторности статьи о современной России и отношении ко всей российской политэкономии. Мне идейно, мысленно и экзистенциально близки позиции просвещенного консерватизма. Возможно если бы я жил в Англии, Шотландии, Канаде или где-то еще я бы тоже был бы либеральным экономистом, однако здесь и сейчас я понимаю, что все это чуждо, не нужно и не приживется. Да и потом так сложилось, что с самого юношеского возраста я читал Томаса Манна, Луи Арагона, Уильяма Фолкнера и это в немалой степени повлияло на мой императив, который сегодня брезгует либеральных идей. В дальнейшем по мере возможностей я постараюсь более подробно изложить о просвещенном консерватизме.

( Читать дальше )