Казалось бы - причем тут трейдинг? "Не щадя себя"

Надеюсь, многие читатели «Смарт-Лаба» узнают в этом рассказе себя.


Автор — Ричард Йейтс
Перевёл — Тимофей Копытов
 
            Когда Уолтеру Хендерсону было девять лет, верхом романтики он какое-то время считал падать замертво, и так же думали некоторые его друзья. Обнаружив, что единственная стоящая часть игры в полицейских и бандитов — это когда ты притворяешься, что в тебя попали, хватаешься за сердце, роняешь пистолет и валишься оземь, они вскоре отказались от всего остального — нудного деления на стороны и утомительной беготни — и стали играть только в самое интересное. Игра теперь превратилась в показ собственных умений, почти искусство. Они по одному драматично взбегали на холм и в условленный момент попадали в засаду: одновременно дёргались нацеленные игрушечные пистолеты и хором раздавались отрывистые хриплые возгласы «пыщ-пыщ!», которыми мальчишки изображают звуки выстрелов. Главный герой останавливался, оборачивался, на мгновение изящно зависал в агонии, падал и катился вниз, сверкая руками и ногами в роскошном облаке пыли, и наконец распластывался у подножья мёртвым телом. Пока он вставал и отряхивался, остальные оценивали технику («неплохо», «слишком зажато», «неестественно»), и наставал черёд другого игрока. В этом вся игра и заключалась, но Уолтер Хендерсон её обожал. Он был хилый мальчик с плохой координацией, и это было единственное хоть как-то напоминавшее спорт занятие, в котором он блистал. Никто не мог с таким же самозабвением скатываться обмякшим телом под горку, и он упивался теми сдержанными похвалами, которые ему за это доставались. В конце концов остальным игра наскучила, и они забросили её после того, как над ними посмеялись ребята постарше. Уолтер нехотя перешёл на более здоровые увлечения и вскоре забыл о ней.

            Однако ему довелось вспомнить её во всех красках одним майским днём почти двадцать пять лет спустя в конторе на Лексингтон-авеню,
где он сидел за своим рабочим столом, делая вид, что работает, и ждал, что его сейчас уволят. Теперь это был спокойный молодой мужчина с сосредоточенным лицом, манерой одеваться, в которой чувствовалось влияние одного из северо-восточных университетов, и аккуратно причёсанными каштановыми волосами, только начинавшими редеть на макушке. Благодаря хорошему здоровью на протяжении многих лет, выглядел он уже не таким худым, и хотя с координацией он был не в ладах до сих пор, проявлялось это теперь в основном в мелочах, например, в неспособности разобраться со шляпой, билетами в театр и сдачей без того, чтобы жене не пришлось остановиться и ждать его, или в склонности всем весом наваливаться на двери с надписью «на себя». Как бы то ни было, сидя здесь в конторе, он всем своим видом излучал уравновешенность и компетентность. Никто и не подумал бы, что под сорочкой у него от волнения растекается холодный пот или что пальцами спрятанной в кармане левой руки он медленно перемалывает в мокрую тряпку пачку спичек. Ждал он уже давно, а утром, едва выйдя из лифта, почуял, что случится это сегодня. В улыбках поздоровавшихся с ним старших сотрудников он различил едва заметные признаки озабоченности; днём же, выглядывая за перегородку своего отсека, он поймал взгляд начальника департамента Джорджа Кроуэлла, когда тот задержался в дверном проёме своего кабинета с какими-то бумагами в руках. Кроуэлл сразу отвернулся, но Уолтер понял, что тот смотрел на него — с горечью, но решительно. Он был уверен, что через несколько минут Кроуэлл вызовет его и сообщит новость — и это Кроуэллу дастся нелегко, конечно, ведь он из тех боссов, которые гордятся тем, что они люди простые. Делать теперь было нечего, оставалось только дождаться удара и принять его как можно более достойно.
            И тут он стал вспоминать детство, потому что до него дошло — и от удара настигшего его понимания он вонзил ноготь большого пальца в тайно терзаемую пачку — что по этой схеме — дождаться удара и не утратить достоинства — проходит, в общем-то, вся его жизнь. Отпираться было бессмысленно: роль благородного неудачника всегда влекла его с чрезмерной силой. Он упражнялся в ней всю юность, ввязываясь в нелепые драки с парнями покрепче, плохо играя в футбол в тайной надежде получить травму, чтобы его драматично унесли с поля («Хотя бы в одном Хендерсону не откажешь, — с усмешкой сказал школьный тренер, — совсем не щадит себя парень»). Колледж дал ему ещё больше возможностей проявить талант: заваливать экзамены и проигрывать выборы, а после было военное лётное училище, из которого он красиво вылетел. И вот он снова и, видимо, неизбежно оказался в своём репертуаре. До этого ему довелось поработать в нескольких местах на должностях для начинающих, где не справиться с работой было непросто. Когда же подвернулась эта вакансия, то, по словам Кроуэлла, это был «настоящий вызов».
 
Рассказ не маленький, потому продолжение в моем ЖЖ