Кейнсианец Кругман ошибся не только в экономической теории

“Позвольте мне рассказать вам о кейнсианских экономистах. Они отличаются от вас и меня. Они очень рано и очень легко изучают математические модели и терминологию аггрегирования и это что-то делает с ними, это делает их гордыми и всезнающими, а всех остальных делает осторожными в том смысле, что если вы не родились кейнсианским экономистом, то это очень трудно понять”. (С извинениями Ф. Скотту Фицджеральду)

Пол Кругман, который, похоже, знает даже сокровенные мысли и мотивы людей, которые не согласны с его мнениями, простирающимися в диапазоне от кейнсианского экономического анализа до нынешнего состояния американской политики, не любит вспоминать, что в 1998 году он предсказывал на страницах журнала Time: “К 2005 году или около того станет ясно, что влияние интернета на экономику было не больше, чем влияние факсимильного аппарата”.  Полная версия этого заявления выглядит так:

Рост Интернета будет резко замедляться, по мере того, как будет проявляться действие “закона Меткалфа”, который утверждает, что число потенциальных соединений в сети пропорционально квадрату числа участников, — большинству людей нечего сказать друг другу! Примерно к 2005 году станет ясно, что влияние Интернета на экономику было не больше, чем влияние факсимильного аппарата.

По мере того как скорость технологических изменений в вычислительной технике замедляется, количество рабочих мест для ИТ-специалистов сокращается, а затем начнет фактически уменьшаться; Через десять лет выражение “информационная экономика” будет звучать глупо.

Когда его спросили об этой цитате, он заявил:

Ну, две вещи.

Во-первых, посмотрите на весь кусок. Это была тема для 100-летия журнала “Таймс”, поданная так, как будто кто-то, пишет как бы оглядываясь назад из 2098 года, поэтому был смысл быть веселым и провокационным, а не заниматься тщательным прогнозированием; Я имею в виду, что там есть и строки о том, что в Санкт-Петербурге больше небоскребов, чем в Нью-Йорке, что не было предсказанием, а просто провокацией.

Но главное в том, что я не претендую на какой-либо особый опыт в технологии — я почти никогда не делаю технологических прогнозов, и единственная причина, по которой в материале 98-го были подобные вещи, заключалась в том, что задание требовало, чтобы я делал подобные вещи.

Чтобы кто-то не перепутал признание Кругмана с просьбой Джейка Блюза о том, чтобы его брошенная невеста не стреляла в него в канализационном туннеле (у Джейка были более веские оправдания), я считаю, что то, что написал Кругман, гораздо более существенно, чем то, о чем говорит он и его сторонники. Кругман утверждает, что он просто провоцировал мысли, когда, в действительности, он демонстрировал, что, несмотря на его Нобелевскую премию, его степень MIT и его многолетний опыт работы на факультетах элитных университетов, его реальное знание реальной экономики является недостаточным. Очень недостаточным.

В его заявлении о технологиях так много нюансов, что для предоставления полного комментария потребуется большая часть существующих байтов в киберпространстве. Учитывая, что читатели этой страницы не обладают таким терпением (и имеют более важные дела), я остановлюсь на нескольких пунктах.

Если спросить относительно образованного человека, почему экономика США так сильно выросла, типичным ответом, скорее всего, будет “технологии”. (Кажется, что это слово служит той же цели, что и “пластик” в “Выпускнике” — одно-единственное слово, которое должно вызывать все виды символики.) Это подразумевает, что по мере развития технологий экономика улучшается и так далее.

В таком видении не так много нюансов, но они включают в себя то, что австрийские экономисты называют “однородностью капитала”, то есть капитал, который полностью взаимозаменяется трудом, сырьем и другим капиталом. (Это объясняет плавный, выпуклый и непрерывный характер производственной функции, когда экономисты строят модели изокост и изоквант) Но хотя такие допущения облегчают моделирование, они не очень хорошо объясняют капитал.

Допущение об “однородности” капитала (и всех остальных факторов производства) позволяет кейнсианцам предположить, что, если правительство предпримет действия по “сдвигу” фиктивной кривой совокупного спроса, экономика произведет больше товаров и наймет больше людей. Просто добавьте деньги (источник не имеет значения), и экономика изменится. Как-то так.

Для кейнсианцев именно это и есть экономика. Как Рэй Кинселла в “Поле снов”, который слышит голос, говорящий: “Построй его и он придет!”, — кейнсианец слышит голос, говорящий: “Увеличьте расходы и экономика вырастет!” Больше не нужно разбивать окна, ведь теперь преобладает мнение, что увеличение расходов приводит к росту, особенно потому, что каждый добрый кейнсианец знает, что если мы предоставим рынки самим себе, люди будут экономить деньги, расходы сократятся, и экономика развалится под бременем безработицы и неиспользуемых ресурсов.

Принимая во внимание кейнсианский образ мыслей Кругмана, нетрудно понять, почему он ошибался в своих прогнозах относительно экономических последствий Интернета. Конечно, информация важна (и Кругман здесь тоже ошибается, поскольку недооценивает роль информации в производстве и обмене), но Интернет, прежде всего, произвел революцию в розничной торговле, а революция в розничной торговле изменила масштаб производственных возможностей.

Давайте начнем с розничной торговли. Представьте себе источник, который потенциально может дать много воды, но вода из этого источника перемещается по трубе диаметром в один дюйм, что означает, что поток ограничен емкостью трубы. Однако если бы мы заменили эту узкую трубу на трубу диаметром шесть дюймов, то владелец источника мог бы увеличить производство и насладиться экономией на масштабе. То есть, владелец источника может инвестировать средства в капитал, который расширит возможности источника, что означает более доступную воду для потребителей.

Применив эту концепцию к экономике в целом, мы увидим, что дистрибуция, включая розничную торговлю, играет важную роль в производстве, поскольку чем эффективнее и экономичнее распределение товаров, тем они доступнее для потребителей. Чем больше предложение доступных товаров, тем больше упадут цены на эти товары, и тем большему количеству людей они будут доступны.

Теперь возьмем интернет. Хотя Кругман, возможно, является одним из самых влиятельных экономистов в стране (возможно, благодаря его сотрудничеству с New York Times), очевидно, что он действительно очень плохо понимает, как интернет влияет на экономический рост, и это не должно удивлять, учитывая его кейнсианские взгляды. Для большинства кейнсианцев существует разрыв между наводнением экономики новыми расходами и тем, как этот процесс на самом деле приводит к увеличению объема производства и снижению безработицы. Сам Дж. М. Кейнс в “Общей теории” утверждал, что государственная денежно-кредитная деятельность и прямые расходы могут привести к росту потребительских цен, что приведет к снижению заработной платы в результате инфляции или, точнее, к сокращению заработной платы en masse Согласно кейнсианству, возможности трудоустройства возникают не из-за расширения капитала, а из-за уловки монетарных властей. Однако кейнсианцы не объясняют, как именно такие схемы действительно способствуют экономическому росту; мы должны принять это на веру.

Кроме того, кейнсианцы также разрывают взаимосвязь между производством и потреблением, поскольку потребление для них имеет роль ненамного превосходящую очистку полок от ранее произведенных товаров для того, чтобы позволить производителям производить больше товаров для размещения на этих полках. И так далее. Неудивительно, что кейнсианцы также неправильно понимают роль капитала, который в их “теологии” полезен лишь постольку, поскольку на его создание тратятся деньги.

Поскольку такие экономисты, как Кругман, не могут представить последовательную причинную теорию о том, как и почему их схемы приводят к экономическому росту, не следует удивляться тому, что Кругман не может объяснить роль Интернета в экономике. Часть проблемы заключается в том, что Кругман не понимает взаимосвязи между более низкими издержками и экономическим ростом, вместо этого полагая, что более высокие издержки (и особенно более высокие затраты на рабочую силу) являются двигателем расширения. Как и Кейнс до него, Кругман настаивает на том, что инфляция — чем больше, тем лучше — является еще одним ключом к расширению экономики.

Для Кругмана Интернет — это в основном механизм для продвижения социальных сетей, в которых он и его друзья могут называть людей, которых они не любят, “расистами” или еще хуже. Но какова коммерческая сила интернета и как он способствует реальному экономическому росту?

Австрийские экономисты лучше всех понимают влияние Интернета, потому что они понимают роль предпринимателей и капитала. Хотя в прошлом Кругман говорил, что производительность является ключом к экономическому росту, теперь он, похоже, полагает, что путь к этому росту — это высокие ставки подоходного налога, расширение профсоюзов и возвращение к регулируемым картелям эпохи Нового курса в банковской сфере и финансах. Австрийцы, с другой стороны, понимают, что регулируемые картели, которые характеризовали большую часть истории экономики США от Нового курса до 1970-х годов, были ответственны за экономический застой, который преследовал страну до того, как администрация Джимми Картера дерегулировала транспорт, телекоммуникации и банковское дело, а администрация Рональда Рейгана совместно с Конгрессом снизили ставки федерального подоходного налога. (Прежде чем одобрить ставку налога в 70 с лишним процентов, Кругман сказал группе экономистов, включая Джозефа Салерно и меня, что ставки до Рейгана были “безумными”.)

Таким образом, если Кругман считает, что повышение издержек бизнеса, увеличение налогов, расширение государственного регулирования и покрытие всего этого свеженапечатанными деньгами является ключом к экономическому росту, он вряд ли может понять роль Интернета в росте продуктивности экономики. Интернет обеспечивает гибкость рабочего места, позволяет ритейлерам лучше выделять свои рынки, снижает затраты как для потребителей, так и для производителей, а также способствует экономическим обменам. Экономисты, такие как Людвиг фон Мизес, поняли бы, и, конечно, Карл Менгер понял бы, что Интернет лучше позволяет разрабатывать блага более высокого порядка, которые Менгер считал ключом к повышению уровня жизни.

Другими словами, неправильное предсказание Кругмана было не просто глупой ошибкой, возникшей из-за поспешности и неподготовленности ответа на вопрос. Нет, оно прекрасно отражает его неспособность понять даже основы экономики.