Стартануть заново, как?

Ольга рассказывает, что при входе в лицей висит карта мира, где флажками отмечено, где живут и работают его бывшие ученики, добившиеся успехов. Даниила там вроде как нет. Во-первых, физматшколу он не закончил — два последних класса «добивал» экстерном. А во-вторых, триумф пришел к нему в спорте, а не в науке.

Когда после девятого класса не было иного выбора, как забирать Даню из лицея, и родители туда пришли, классный руководитель даже не знал об успехах Медведева. Слышал только о факте, что тот занимается теннисом. И советовал не уходить. Говорил: отсюда, мол, вы гарантированно поступите на мехмат МГУ.

Когда настало время задуматься о высшем образовании, Даниил пошел по не самому стандартному для спортсмена пути, записавшись на подготовительные курсы МГИМО, а потом и поступив в сам институт. Медведевы хотели продолжать совершенствовать язык — да и престижный вуз недалеко от них находился. Жили они к тому времени уже на юго-западе Москвы.

Учил Даня, кстати, не только английский, но уже и французский — во французском культурном центре по выходным. А в МГИМО взял его вторым языком.

«К тому времени мы уже понимали, что скорее всего, уедем во Францию», — призналась Ольга.

Так и произойдет. Но прежде он отучится год в институте — на платном отделении, поскольку вечернего бесплатного в МГИМО не было. Тут-то и пойдут успехи в теннисе, и Даниил после первого курса напишет заявление об уходе по собственному желанию, которое дает право в течение пяти лет восстановиться. Оставили лазейку, воспользоваться которой, видимо, уже не будет суждено.

«Одновременно с МГИМО он поступил еще в два университета — РГУФК по специальности «тренер по теннису» и в экономико-статистический институт на заочное отделение, — добавляет Сергей. — Два из них закончил. В любом случае нельзя было оказаться без высшего образования».

Сергей:

— В какой-то момент эта жизнь вслед за Даней захватила и нас. Турниры, новые знакомства, поездки в разные страны...

Ольга:

— А потом уже и интерес рейтинга, который обновляется каждую неделю. Для чего был важен рейтинг по юношам? Потому что в течение четырех лет можно было получать стипендию Ельцина. Мы узнали, какие для этого нужны условия: по своему году рождения ты должен быть в четверке лучших теннисистов России. Поставлена задача — ее нужно выполнить! Не хватает очков — ездишь на какие-то дополнительные турниры. В общем, все четыре года он эту стипендию Ельцина брал.

Стипендия составляла 15 тысяч долларов минус 13 процентов и еще 10 процентов — тренеру. «Кроме того, это внимание, — добавил отец. — Федерация тебя уже видит. Стипендия Ельцина не зависит от того, любит она тебя или нет, какие с кем отношения. Если в возрасте с 14 до 18 лет ты по рейтингу входишь в топ-4, то получаешь ее автоматически. Ее платит фонд первого президента России».

Это была немалая поддержка для семьи. Потому что за все остальное не платили никакие спонсоры. Только Сергей Медведев.

«До 14 лет сумма была для меня незаметной, — рассказывает папа теннисиста. — Потом все меняется. Постепенно увеличивается количество международных турниров, когда мальчик должен летать все время или с мамой, или с кем-то еще. Нужно платить дополнительно за индивидуальные занятия, за корты, за тренера. Желательно, чтобы тренер ездил на турниры. Сумма становится чувствительной.

Плюс со временем мне становилось все труднее зарабатывать деньги. Ты себя в бизнесе уже почти исчерпал, а появляются новые, молодые, которые тебя в конце концов опередят. В каком-то возрасте нужно становиться чиновником, руководителем, чтобы сохранить тот уровень, которого достиг как бизнесмен.

Чем дальше у Дани шел теннис, тем больше я забрасывал работу. Когда ему было 15-16 лет, вообще ее забросил, и партнер, с которым мы работали десять лет, в конце концов просто сказал: «Давай заканчивай. Я тебя дальше в деле не вижу».

Слова мужа подхватывает Ольга:

— Теннисный путь — очень длинный, и по мере продвижения требуется все больше вложений, а шансов на успех — все меньше. Единственным спонсором у Дани был папа, и если бы не Сергей, теннис у него давно бы прекратился. И как бы ему сложно ни было, он никогда не стонал.

Уже годам к 16 я ездила на все эти турниры. И сделала вывод, что во взрослый теннис не пробиться, а играют все хорошо уже в 18 лет. Тысяча человек — и все в порядке. Все уже всему научились. И думаешь: как можно пробиваться без связей?!

Мы видели много мальчиков и девочек, которых родители отправляли за рубеж в именитые академии. За большие деньги. И это заканчивалось ничем. Мы сделали вывод, что так происходит потому, что их туда отправляют одних, без семьи, в таком юном возрасте. И мы поняли, что, если уезжать, то всем вместе.

— Это непросто, все время должна быть поддержка, — подхватывает Сергей. — Даже если бы я находился на работе и платил деньги таксисту, нанял бы его персонально, чтобы Даню возил, — это было бы другое. Все равно не та атмосфера в машине — а там ему приходилось проводить много времени, — которая бывает с родными людьми. За рулем папа, машина своя, ты можешь есть, не боясь что-то испачкать. Можешь спать — да что угодно делать. Тебя везут туда-обратно, под тебя подстраиваются, тебе создают максимальные условия, тебя ждут, нет никакого недовольного взгляда...

И тогда они решили — оставшись в России, следующего шага наверх сын сделать не сможет. И рискнули перевернуть всю свою жизнь. Ради него.

«Я не жадный, — говорит Сергей. — Могу все истратить на детей, на друзей. А потом начать новую жизнь».

«Сейчас уже поздно», — добавляет Ольга.

Но ведь все-таки начали.

Спрашиваю Медведевых, был ли какой-то момент отчаяния. Следует обмен короткими, но об очень многом говорящими фразами.

— Был, — отвечает Сергей. — Связан как раз с финансами. Мы вынуждены были продать нашу квартиру в Москве, чтобы продолжать тренироваться.

Ольга: «А еще одну продали, чтобы переехать во Францию».

Сергей: «Как только отказали эти спонсоры, мы тут же поехали и продали квартиру».

Елена: «Папа даже в этот момент не терял веры».

Уточняю у Сергея: или показывали, что не теряете? Он отрезает: «Нет. Если я иду, то меня уже не остановишь».

Спрашиваю, можно ли, оставаясь в России, стать топ-теннисистом. Сергей категоричен: «Невозможно».