Избранное трейдера Андрей Недвигин
Тут что-то пошли-поехали эти разоблачения, по большей части они представляют из себя набор букв, без тезисов, потому тезисно накину, что постулирует классический либерализм, нынче называемый либертарианством во избежании путаницы, ибо либералами называют себя сейчас кто попало.
1. (самое главное) К богатству общества ведёт соблюдение NAP (принципа неагрессии). Чем меньше в обществе насилия и принуждения, тем оно в целом богаче. И наоборот. Принцип неагрессии никто не придумывал, это — спонтанный порядок.
2. Государство — инструмент агрессии и принуждения, потому, чем больше оно участвует в экономике, тем беднее общество в целом.
3. В условиях NAP и разделения труда, чтобы удовлетворить свои потребности, индивид должен удовлетворить чужие, иными словами, получить прибыль, не удовлетворив потребностей других, невозможно. При наличии государства — инструмента агрессии и принуждения, всё наоборот, его члены получают то, что отобрали у других, поскольку обладают монополией на агрессию.
Наша нынешняя модель обязательного школьного образования была создана на заре индустриальной эпохи. По мере того как фабрики заменяли сельское хозяйство, а производство все больше выходило за рамки домохозяйств, американское школьное образование XIX века все в большей степени походило фабрики, на которых, в конечном итоге, предстояло работать большинству учащихся.
Звонки и гудки, обозначающие время, когда ученики должны приходить и уходить, утомительная работа, прямые линии и акцент на подчинении и послушании, ряды молодых людей, пассивно сидящих за партами, подчиняясь учителям, учителя, подчиняющиеся директору и так далее – все это было разработано для фабричной эффективности и порядка.
Эпоха воображенияПроблема в том, что мы ушли из Индустриальной эры в Эпоху воображения, но наша система массового образования по-прежнему полностью основана на фабричном стиле. По многим оценкам, в массовом школьном обучении стало еще больше ограничений, чем сто лет назад, и это отнимает у детей больше времени, чем когда-либо в нашей истории. Первый закон об обязательном школьном образовании, принятый в Массачусетсе в 1852 году, требовал от детей возрастом 8-14 лет посещать школу на протяжении всего 12 недель в году, шесть из которых должны были идти подряд. Это кажется почти смешным по сравнению с крадущим детство гигантом, которым стало массовое школьное образование сегодня.
Начнём с того, что термин «невидимая рука» является метафорой и приписывается спонтанным порядкам. Спонтанный порядок — это нечто, выходящее за пределы первоначальных намерений действующих субъектов (в случае общества), но, тем не менее, полезное для них. Классический пример того, как создаются спонтанные порядки — это тропинка в лесу, которая возникла «сама собой» и которую никто не прокладывал специально. Каждый стремился к своей цели, тропинка возникла как побочный результат, помогающий (теперь) каждому, кто ею пользуется.
Рынок — также пример спонтанного порядка. Именно так его и описывал Адам Смит, говоря о предпринимателе, что «преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это».
Теория спонтанных порядков начала разрабатываться гораздо позже Адама Смита Фридрихом Августом фон Хайеком. Да и в его времена не было даже внятной теории ценности, поэтому местами его теория грешила слабостью обоснований. Так что, возможно, его современники (и даже он сам) и вкладывали в термин «невидимая рука рынка» какой-то мистический смысл, это не значит, что он там действительно есть. Теория спонтанных порядков в частности и Австрийская Экономическая Школа в целом давно расставили всё на свои места.
“Капитал в XXI веке” Томаса Пикетти вызвал в свое время бурную дискуссию о проблеме неравенства доходов. Однако, несмотря на то, что слово “капитал” фигурирует в названии книги, капитал сам по себе не был темой для обсуждения. Никто из его оппонентов Пикетти не воспользовался возможностью изучить теорию капитала, и, за некоторыми исключениями, никто не использовал ее в своей критике.
Чтобы подготовиться к чтению книги г-на Пикетти, я изучал “Капитал и его структуру” Людвига Лахмана, который, наряду с “Эссе о капитале” Израиля М. Кирцнера, является одним из самых ярких изложений австрийской теории капитала. Сто лет назад “австрийские экономисты”, т.е. такие ученые, как Ойген фон Бём-Баверк, работавший в традиции