Доллару конец? Или не дождетесь? Часть 2

Продолжаем говорить о работе долларовой финансовой системы. Начало здесь.

Как вообще происходят расчёты между банками разных стран? Решила, например, турецкая компания купить в Перу кофе. Расчёты, понятное дело, в долларах. По логике это выглядит так: турки меняют лиры на доллары, отправляют их в Перу, а там банк меняет их на местную соль (валюта у них так называется и она вообще-то мужского рода), которую перечисляет компании, этот кофе выращивающей.

Но в реальной банковской работе таких сделок даже за день происходит множество в одну, другую и даже десятую сторону (или страну). Под часть этих сделок получается долларовый кредит, подо что надо найти ещё для залога все те же самые короткие трежеря. Их, кстати, нередко называют векселями. Долларовые расчёты происходят через корреспондентские счета в американских банках (обычно так, но есть еще система евродоллара, которая циркулирует сама по себе). Если кто не знает, это примерно то же, что лицевые, текущие и прочие счета людей в банках или расчётные счета предприятий. У каждого коммерческого банка есть корреспондентский счёт. Если он рублевый, он открыт в Банке России, если он долларовый — в американском банке и так далее. Хотя с американским долларом не всегда так.

А так как каждый день проходит множество таких расчетов, то в системе просто записывается отметка о том, кто кому и сколько задолжал. А, например, вечером все это сводится в единый баланс и определяется, кто кому и сколько какой валюты должен перечислить. Нечто похожее происходит, когда вы платите в магазине банковской картой. В момент оплаты деньги только блокируются на вашем счету. А когда магазин вечером делает так называемую сверку итогов, банки производят перечисление денег. Но в отличие от карты, баланс которой проверяется в момент оплаты, балансы банков фактически не проверяются. Не уверен, что это вообще возможно без существенного замедления работы всей системы. Ведь у одного банка как правило много корреспондентских счетов, а каждый не проверишь. Например, американский банк вряд ли проверит, сколько у турецкого банка есть евриков или франков. Поэтому система работает на доверии.

И прекрасно работает, пока не происходит некое событие. Возьмем для примера предельно шоковое событие — банкротство крупного банка. Давайте так поступим. Представьте, что вы ростовщик, даёте людям деньги в долг. Кому-то под залог лошади, а кому-то — под честное слово. И тут случается война, всеобщая мобилизация, да ещё всех лошадей положено гнать на фронт. Что вы будете делать? С кого можно, будете трясти долги, что-то решать с лошадьми. И кроме того, вы точно никому больше в долг не дадите. И если кому-то срочно нужны деньги, найти кредит ему будет крайне сложно и только под очень высокие проценты.

Поставьте себя на место ростовщика, заёмщика, лошади и подумайте, как все это может выглядеть в современной банковской системе. Дали бы вы кому-нибудь в долг в условиях всеобщего трындеца? Или нет у вас доверия к заёмщикам в таких условиях?

Вот что такое кризис — это потеря доверия. Если в нормальных условиях всё действует на автомате, то в кризис американские ростовщики банкиры просто блокируют автоматическую работу системы, переводя все на ручной режим. И вот уже турецкий покупатель не может получить кредит на покупку кофе, если не найдёт трежеря в залог. А трежеря тоже никто не хочет давать. Возьмет в долг, но отдаст ли? А значит, начинается охота. За долларами и трежерями. А то, что оказывается в дефиците — оно дорожает.

Инвесторы, уходящие в доллар, т.е. выходящие из других валют и стран в доллар — это всего лишь одна из нескольких категорий участников рынка, которым вдруг понадобились доллары. И случилось это далеко не только потому что они бегут от риска (и главное, от какого риска), а просто, потому что им нужны доллары и векселя. Почему это происходит? Есть какой-то хедж-фонд, у которого есть трежерис. Он их закладывал и получал доллары, которые конвертировал в рубли (или мексиканские песо, ведь рубли сейчас для американцев не актуальны) и покупал наши ОФЗ (соответственно, мексиканские гособлигации). Причём, и трежеря у него были с плечом, и ОФЗ скорее всего тоже.

В случае кризиса, даже если у фонда именно в этот момент не заканчиваются никакие кредиты, они будут заканчиваться в ближайшем будущем. Управляющие понимают, что кредит им скорее всего не рефинансируют, и начинают уменьшать плечи. Это и приводит к распродажам. Строго говоря, это конечно же бегство от риска, от риска попасть на маржин колл. А когда говорят об этом бегстве, представляется нечто совсем другое. А если у фонда сами трежеря, которые он заложил, были заемные? А если у него погашение кредита подходит не сегодня завтра? Он так побежит в этот самый пресловутый доллар, что вы даже сверкания пяток не успеете заметить.

Меньшие по размерам распродажи происходят не только в острые фазы кризисов. Например, сейчас дорожает доллар, который индекс доллара, DXY. Это явный признак того, что что-то в системе происходит. По какой-то причине возник либо дефицит залога, т.е. коротких трежерей, либо дефицит долларов, либо дефицит доверия (или даже не доверия, а веры в условно светлое будущее). Это очень важный момент, который объясняет, почему доллар глобально дешевел до 2008 года и дорожал после, почему QE, количественное смягчение, не сильно помогает экономическому росту. И наверное даже почему никто не верил Бьюри и Айкману, что вся эта пирамида ГКО ипотечных облигаций пойдёт на дно.

Почему доллар дешевел в нулевые годы? Удешевление было очень сильным, почти в 2 раза (или точнее, на 42%), со 120 в 2001 году до 70 в начале 2008 года. Строго говоря, в 1980-е доллар колбасило еще сильнее. За первую половину 1980-х он подорожал с 85 до 160, а за вторую половину — равно так же подешевел. В 1992 году он опускался ниже 79. Эти движения мы разберем как-нибудь позже, т.к. они не относятся к нашей текущей теме. Соглашение «Плаза» помните, наверное. Это как раз оно.

А вот рассказ об удешевлении доллара в нулевых надо начать с того, что происходило в 90-х. А во второй половине 1990-х годов происходило подорожание доллара. Причиной этому была Клинтономика. Клинтон повысил налоги на условно богатых (это, конечно же, никакие не богатые, а средний класс и немного выше), сократил расходы на оборону и социальное обеспечение. Главный и почти невероятный ее результат — профицит бюджета США 4 года подряд — с 1998 по 2001 годы. С 1970 года больше профицитных годов не было. А сколько времени не было профицита 4 года подряд — это я даже и не вспомню. Наверное, только в самом начале XX века, если не в девятнадцатом.

И все бы было хорошо, но профицитный бюджет означает уменьшение государственного долга. А долг, в первую очередь короткий, т.е. векселя, как мы с вами уже разобрали, является инструментом создания кредита. А раз долга становится мало, он становится дефицитом, что повышает цену на него и заодно на доллар. Ликвидности становится мало, и она дорожает. И как раз тогда стали выходить на сцену гении финансового инжениринга, в числе которых были и Нобелевские лауреаты. Они придумали, как создавать новые деньги из сложных финансовых инструментов.  

Они придумали то, что было описано в фильме «Игра на понижение» — секьюритизацию. Это выпуск ценных бумаг, обеспеченных каким-то активом, дающим стабильный денежный поток. В фильме речь шла в первую очередь об ипотечных облигациях, но секьюритизацию проворачивали со всем, чем только можно — с автокредитами, лизинговыми активами, коммерческой недвижимостью. А еще в процессе увеличения кредита стал активно использоваться механизм РЕПО (о нем как-нибудь потом).

Не хотите давать трежеря и не надо! Мы придумали свои трежеря! — думали тогда, наверное, банкиры. Вот это был настоящий печатный станок! Создание новых денег было поставлено на поток. Все было прекрасно до поры до времени. Потому и дешевел доллар. Не надо было искать казначейские облигации для обеспечения новых кредитов. Каждый банк из самых крупнейших создавал свои «трежеря» фактически столько, сколько надо было для обеспечения кредитования. Сначала создавались облигации на основе самых надежных ипотечных активов, потом решили создавать хитрые структурные продукты, куда намешивали надежные бумаги и откровенное г...

Возможно, все было бы прекрасно и дальше, если бы не жадность. Знаете фразу: жадность порождает бедность. Жадность банкиров большинство из них не сделала бедными. Хотя кое-кто из них и пострадал. Bear Stearns, Lehman Brothers и Merrill Lynch фактически прекратили свое существование. И дальше началась фактически совсем другая эпоха. О ней в следующий раз.