50 000 BC. #15

Начало №2 №3 №4 №5 №6 №7 №8 №9 №10 №11 №12 №13 №14


Я забросил изготовление телеги — на повестке дня вставали более острые вопросы. Во-первых, племя, по сути, увеличилось в два раза, и надо было в два раза увеличивать производство еды. Во-вторых — нужно было эффективно пристроить все эти руки, чтобы не оказалось, что выплавка топоров занимает больше сил, чем экономят мне пришлые гастарбайтеры.

К проблеме с едой я решил подойти системно. Основные источники были такие: рыба и моллюски с моря, зайцы, молоко и кабанчики с фермы. Это то, что почти не зависело от обстоятельств и требовало минимум усилий, но этой пищей я с трудом мог обеспечить даже половину своего племени. Оставшийся рацион — это птицы и звери, попавшие в силки и всякая растительная пища, которую таскали женщины. Где я мог увеличить производство?

Зайцев, конечно, надо было больше, эффективность от них была довольно высокая. Только подноси траву. Нужно строить еще один загон. Но это даст быстрый, но не мгновенный прирост припасов, а еда нужна прямо сейчас, максимум через неделю. Да и загон, по хорошему, надо строить уже на месте нового лагеря. Та же история с поросятами да козами.

Остается собирательство, охота и рыбалка. Именно их эффективность предстояло повысить.

С охотой многое упиралось в веревки. Дичи в лесу было полно, но силковая охота осложнялась тем, что попавшие в капкан дикие звери часто перегрызали веревки еще до того, как придет охотник. Крапиву поблизости всю повырывали, и женщины уходили от лагеря до десяти километров в сторону, чтобы принести новые снопы. Рвались снасти и у рыбаков. С веревками была проблема. Современный кризисный менеджер назвал бы это бутылочным горлышком.

На помощь, как обычно, пришел случай. Женщины команчей оказались сильно продвинутые в части поиска растительной пищи. Рано утром, или по пути с работы они находили и приносили на стол корни лопуха, клубни каких-то мелких растений, листья, которые можно было есть как салат и, кроме прочего, на стол попадали корни иван-чая. В тот знаменательный день эти корни были принесены со стеблем и я с удивлением обнаружил, что он тоже имеет волокнистую структуру. После стандартного процесса сушки, из стеблей иван-чая получилась сносная веревка. Она была слабее по прочности чем крапивная, но вполне пригодная для силков. Сырья для плетельщиц стало больше — иван-чая в округе было навалом. Одно бутылочное горлышко расширили.

Видя, что в изучении съедобной флоры команчи были на голову выше наших, я попросил женщин принести все по их мнению съедобное, что можно найти в окрестностях. Причем не только корешки, но и вершки, чтобы понять, как растение выглядит. К вечеру — у меня была гора грязных кореньев с ботвой. Тыкто объяснил мне, что женщины ждут теплой весны, когда можно будет есть молодые побеги, а сейчас можно найти только корни.

Экспериментируя, я выяснил, что вполне пригодными на мой вкус являются черешок от лопуха (верхняя часть корня), какие-то мелкие клубни, которых я раньше не видел и камыш (точнее рогоз), с его крупными клубневидными корнями. Остальное мне не понравилось.

Полученные корешки я пробовал жарить, варить и даже разбивать сушеные корни в муку. На удивление, с камышом это получилось. В том смысле, что из муки, полученной из его корней, удалось испечь что-то похожее на оладушек, который не только выглядел съедобным, но и был таковым по сути. Черешки лопуха лучше всего жарились и потом, обильно соленые, шли гарниром к мясу. Из размолотого в труху корня иван-чая получалось заваривать что-то вроде каши-киселя весьма приятного на вкус.

Утвердив новое меню, я определил с десяток наименее сильных физически женщин на сбор указанных растений и их дальнейшую кулинарную обработку. Нормальных гарниров к мясу давно не хватало, растительная пища была под носом и странно, что я не озаботился этим раньше. Но лучше поздно.

Нетронутым полем для оптимизации была рыбалка. Прибывшие команчи оказывается тоже ловили рыбу, которая и являлась основным их пропитанием. Причем ловили они плавая на самодельных плотах-бревнах и кидая в рыбу тонкие дротики-копья. Охотясь только на рыбу плавающую около поверхности, их эффективность само собой была сильно хуже, чем у моих удильщиков. Поэтому я сначала решил обучить нескольких команчей ловить на крючок с бревенчатых плотов, но затем мне вдруг пришла идея получше.

Я сделал из заготовки для большой корзины почти законченный шар, а внутрь завел зауженное горлышко. Когда получившуюся корзину с приманкой опускали на дно, рыба тыкаясь в стены быстро находила путь внутрь, но не могла найти путь назад, так как выход уже отстоял от стенок ловушки. Это был прорыв, схожий с изобретением силок. В дальнейшем, конструкция ловушки упростилась (нужно было сделать просто два плетеных конуса, вставленных один в другой), но суть осталась та же — рыбаки расставляли несколько десятков ловушек, затем объезжая их на плотах, доставая пойманную рыбу. Когда доезжаешь до последней ловушки, можно уже возвращаться за уловом к первой, поэтому процесс был непрерывным. Веревки не тратились.

Правда своих рыбаков я оставил ловить по старой схеме, позднее пересадив их с утеса на большой плот. На крючок часто попадалась более крупная рыба, не пролезавшая в ловушки. Потребовалось несколько дней, чтобы апачи научились управлять плотом, грести веслами и перебороли страх выхода в открытое море, поэтому на всякий случай с ними всегда был один из команчей, которые в воде вели себя как заправские матросы. Морская группировка с учетом носильщиков выросла до 16 человек. Пришедшие восемь команчей и новые ловушки утроили объем добычи рыбы. Вопрос с едой перестал быть острым.

Что касается появившихся свободных рук, то распорядился я ими следующим образом:

Несколько команчей было привлечено к вытесыванию камней, еще двадцать человек занимались тасканием блоков на стройплощадку просто в руках. Эти люди имели свой очаг, обосновавшись в районе перспективного строительства, и еду туда доставляли трое женщин из нашего хэва. Время, которое раньше каменотесы тратили на хождение до лагеря превратилось в рабочее.

Четверо лесорубов стали валить ровные деревья, превращая их в длинные бревна. Ветки женщины относили на дрова, а стволы, разрубленные на 4-метровые куски, десять вновь появившихся мужиков начали таскать на будущую стройку.

Таким образом, новые туземцы мужского пола быстро нашли применение. А вот десять слабых женщин я отправил с пятью топорами обратно, сказав, что больше людей мне не надо. Кава может делать только одну руку топоров в неделю.

Созданная экономика исправно работала. Все были сыты и при деле. Где-то через месяц начнет теплеть, на площадку натаскают достаточно материала и тогда я собирался приступать непосредственно к стройке. А пока у меня была еще одна затея, которую очень хотелось воплотить в жизнь: переход через горы, и поход ближе к перешейку, который отделял Крым от материка. Подобная экспедиция преследовала несколько целей. За горами будет немного другой климат и поэтому меня могут ожидать новые находки. Я планировал поиск новых месторождений руды, поиск новых растений, желательно с волокнами или съедобных, поиск новых животных, например баранов или лошадей, ну и конечно же попытаться найти новые племена.

Учтя ошибки прошлого похода, в своем шалаше я научился добывать огонь с помощью трения, приспособив для этого лучок. Огонь появлялся не мгновенно, зато это был процесс, который притягивал внимание. Минус был в том, что технологию было реально повторить. Но для одного представления вполне сойдет, решил я. Кава снова научился приносить огонь.

Собрав лучших воинов, а также лучников Ыкаты под предводительством Чука и Гека мы тронулись в путь. На этот раз нас было человек сорок. Из моих в лагере остались лишь женщины, два кузнеца, двое лесорубов и один каменотес. Остальные люди работали под их наставничеством, выполняя простые задачи. В том, что работа не остановится, я не сомневался — за общим порядком своих людей зорко следил Ахомит.

Это был очень смышленый воин, цепко схватывающий новые знания. Мы несколько вечеров подолгу разговаривали, и Ахомит рассказывал много интересного о своем племени и устройстве его быта. Он отличался от того, что я видел в своем лагере или у апачей. Я узнал, что команчи живут большими семьями, родами, в которых бывает до десяти мужчин. Женщин берут из других родов, меняясь. Если не на кого менять — семья жениха должна принести много мяса. Прям выкуп за невесту, усмехнулся я. Каждый род сам себе добывает еду, но отдает половину добытого Сыхо и двум другим шаманам, которые защищают их от гремящего неба и помогают мертвым не просыпаться. Как я понял, все это у шаманов получается прекрасно, громом никого не убило и зомби не разгуливают по улице, поэтому авторитет Сыхо на высоте. Главный вождь воинов — некто Ба-то. Он и его люди приводят в исполнение наказания, исходящие от Сыхо и именно его людям Кава делает сейчас топоры.

Ахомит также сообщил, что люди, работающие здесь, Каву хоть и боятся, но любят. Только скучают по детям, оставленным в племени. Если и дальше будут кормить хорошо, Каву будут любить еще больше. В общем, гастарбайтеры остаются под надежным присмотром, решил я, закончив очередную беседу с Ахомитом.

Рассчитывая, что буду отсутствовать не больше двух недель, я оставил Тому 10 топоров, спрятав их в кузнице, с тем, чтобы он выдавал Команчам по пять штук в неделю. Я объяснил ему, что без меня процесс плавки идти не должен и Тому нужно просто заниматься починкой существующих вещей да подготовкой руды.

Перед тем как идти я нарисовал на земле карту.

Был взят путь на северо-восток. Рюкзаки забиты снедью, колчаны стрелами, и воины в полном обмундировании выступили в новый поход.