Новая эра энергии и безопасности. Почему энергетическая нестабильность не исчезнет. Обезуглероживание. Появление новых товарных сверхдержав.

новая эра энергии и безопасности. Почему энергетическая нестабильность не исчезнет.

Поддержать канал: boosty.to/kolesnikov
Мои ресурсы: Telegram t.me/kudaidem2
VK vk.com/id170715284
Rutube rutube.ru/channel/4169818/

Спецоперация вызвала стремительный рост цен на ископаемое топливо и поставила энергетическую безопасность на первое место в политической повестке дня в Европе, которая в настоящее время в значительной степени зависит от российского природного газа. 

Создание более чистой и безопасной энергетической системы — грандиозная, рискованная и сложная задача.

По мере того, как мир отвыкает от грязного топлива, он должен переключиться на более чистые источники энергии. 

Развитие ветровой и солнечной энергии приводит к огромному спросу на металлы, такие как кобальт, медь и никель, которые жизненно важны для технологий, лежащих в основе всего, от электромобилей до возобновляемых источников энергии.

Эксперты считают, что к 2030 году объем рынка таких «зеленых» металлов увеличится почти в семь раз.

На этот раз энергопереход принесет непредвиденные доходы странам, которые называют «сверхдержавами зеленых сырьевых товаров»: металлов, связанных с энергетикой. 

Можно ожидать появление новых товарных сверхдержав.

Но, переход на экологически чистые виды топлива — это «не энергетический переход, а товарный переход». 

Зеленый бум — это не просто еще один «суперцикл».

мира, вероятно, станет задачей десятилетий.

:--) Обезуглероживание — красивы новый термин.

Зеленый бум сосредоточен на цветных металлах, которые являются более нишевыми. 

Кто станет новыми зелеными сверхдержавами или электрогосударствами?

Как будет выглядеть экономики электроэнергии (или ЭлектроЭкономика в противовес нефте или петроэкономике). 

Мания по добыче полезных ископаемых способна в одночасье сделать некоторые бедные экономики богатыми. 

Будет ли карта мира будет усеяна бедствующими бывшими нефтяными государствами.

Спецоперация, опасения по поводу климата и цены на нефть делают атомную энергетику привлекательной

Произойдет ли оживление ядерной промышленности и поможет ли в этом малые ядерные реакторы.

Давайте во всем этом разберемся.

Россия поставляет 10-25% мирового экспорта нефти, газа и угля, и многие страны, особенно в Европе зависят от этих поставок. 

Цены на бензин в Лос-Анджелесе впервые превысили 6 долларов за галлон. 

Трейдеры предсказывают, что по мере того, как санкции против России будут действовать, в Европе закончится дизельное топливо. 

Многие задают долгосрочный вопрос: как быстро они смогут полностью отказаться от ископаемого топлива? 

Энергетическая стратегия, объявленная в этом месяце ЕС, предусматривает независимость от России к 2030 году. 

ядерная энергетика снова в моде. 

эксперты Economist смоделировали расходы на корзину из десяти природных ресурсов, включая нефть и уголь, а также металлы, используемые в производстве электроэнергии и электрификации промышленности и транспорта. 

По мере обезуглероживания мира расходы на эту корзину упадут с 5,8% ВВП до 3,4% к 2040 году. 

Тем не менее, более половины этой суммы по-прежнему будет приходиться на автократии, включая новые электрогосударства, производящие экологически чистые металлы, такие как медь и литий.

На первую десятку стран будет приходиться более 75% рынка всех наших полезных ископаемых, что означает опасную концентрацию производства.

Таким образом, выделяются две проблемы. 

Во-первых, геополитика сокращения нефтяной отрасли чревата. 

По мере того, как западные фирмы уходят по экологическим причинам и в связи с высокими затратами, 

рыночная доля ОПЕК плюс Россия вырастет с 45% до 57% к 2040 году, что дает ОПЕК+ большее влияние. 

Производители с более высокими затратами, такие как Ангола и Азербайджан, сталкиваются с шоком, поскольку их вытесняют. 

Карта мира будет усеяна бедствующими бывшими нефтяными государствами.

Во-вторых, зарождающиеся электрогосударства вступают в собственную битву с ресурсным проклятием. 

Расходы на экологически чистые металлы вырастут на фоне двух десятилетий строительства электрической инфраструктуры. 

К 2040 году непредвиденная прибыль может составить более 1 триллиона долларов в год. 

Некоторые бенефициары, такие как Австралия, хорошо подготовлены для того, чтобы справиться с этим. 

Более хрупкие государства, включая Конго, Гвинею и Монголию, — нет. 

Горы наличных искажают экономику и подпитывают недовольство. 

Горнодобывающая промышленность была источником разногласий на недавних выборах в Чили и Перу. 

Глобальные горнодобывающие компании нервничают из-за того, что их права собственности будут похоронены. 

В результате отсутствия инвестиций цена корзины зеленых металлов выросла на 64% в прошлом году. 

Все это усугубляется Китаем, который охотится за теми же ресурсами, но более терпимо относится к плохим правительствам.

Нехватка предложения дает фирмам огромный стимул для увеличения переработки и внедрения инноваций. 

Появляются новые виды малых ядерных реакторов. 

Tesla, которая использует минералы для производства электромобилей, разрабатывает новые конструкции аккумуляторов. 

Он также заключил соглашение о поставках с Новой Каледонией, тихоокеанской территорией с населением 277 000 человек, о которой вы еще услышите, потому что она обладает десятой частью мировых запасов никеля. 

канадская фирма Barrick начала разработать медный рудник стоимостью 10 миллиардов долларов в Пакистане.

Поскольку самодостаточность редко возможна, целью является диверсификация. 

Это означает новые партнерские отношения. 

Оживление ядерной промышленности богатого мира Запада имеет целью освобождает от зависимости от китайских и российских технологий. 

Первая за 30 лет новая атомная электростанция в Великобритании, у Бристольского пролива в Сомерсете, является одной из крупнейших строительных площадок в Европе. 

7000 рабочих, работы идут круглосуточно. 

В 2026 году, два его реактора будут производить 3200 мегаватт электроэнергии, что позволит обеспечить 7% потребностей Великобритании.

Следующей будет такая же британская атомная электростанция Sizewell в Саффолке.

Британское правительство уже рассматривало ядерную энергетику как важный элемент энергетического баланса Великобритании еще до того,  цены на нефть и газ резко выросли. 

Но, атомные станции стоят дорого, и тем более, если они сделаны на заказ как английские. 

Повторное использование планов, поставщиков и людей для создания идентичных должно удешевить строительство. 

Одна из надежд атомной энергетики так называемые малые модульные реакторы (ММР), которые можно производить на заводах, а затем собирать на месте. 

на данный момент, это недоказанная технология.

Но, три завода уже построены в Финляндии, Франции и Китае. 

Во Фламанвиле, во Франции, например, металлический кожух, защищающий корпус атомного реактора, собирали на открытом воздухе, что означало некачественные сварные швы и заедания в плохую погоду. 

Поэтому сварщики в Англии перемещают компоненты внутри огромных временных конструкций, что-то вроде палаток, скрещенных с соборами, с помощью самого большого в мире крана.

В настоящее время предполагается, что английские потребители должны платить по счетам, как только начинается строительство, — привлекательное предложение для инвесторов, поскольку оно снижает риск задержки. 

Правительство ищет способы повысить энергетическую безопасность, вытесняя китайские инвестиции, возможно, приобретая долю в самом заводе. 

Англия всеми силами снижает свою зависимость от энергоносителей России.

Разработчики малых модульных реакторов надеются, что их время пришло.

Спецоперация, опасения по поводу климата и цены на нефть делают атомную энергетику привлекательной.

Пока, ядерная энергетика в Европе не оправдала возложенных на нее надежд. 

Реакторы оказались намного дороже, чем предполагалось. 

Доля атомной энергии в мировом производстве электроэнергии упала с 17,5% в 1996 году до 10,1% в 2020 году.

Но правительства, приверженные амбициозным целям по борьбе с изменением климата, пересмотрели эту технологию. 

В январе Европейский Союз добавил ядерную энергетику в список проектов, имеющих право на «зеленое» финансирование. 

Ядерная промышленность считает, что у нее есть правильный ответ: 

малые модульные реакторы нового поколения (ММР), small modular reactors (smr) спроектированные таким образом, чтобы их строительство было дешевле, быстрее и менее рискованным с финансовой точки зрения.

В 2019 году Россия подключила к своей энергосистеме экспериментальный корабельный ММР «Академик Ломоносов». 

Китай, в котором строится больше крупных реакторов, чем где-либо еще, надеется запустить свой первый коммерческий ММР на Хайнане к 2026 году. 

Британское правительство ускорило строительство 16 ММР, разработанных Rolls-Royce. 

Американская фирма NuScale Power надеется, что ее первый ММР, будет построен в Айдахо к 2029 году. 

Сегодня«около 50» проектов ММР разрабатываются по всему миру.

ММР, как правило, предназначены для производства менее 300 МВт электроэнергии, что составляет примерно пятую часть того, что может обеспечить стандартный реактор. 

Их размер означает, что, как и в случае с автомобилями и жестяными банками, их разработчики стремятся использовать массовое производство на заводах для сокращения затрат.

В типичном большом реакторе вы собираете большинство вещей в полевых условиях. 

NuScale, с заводами, рассчитанными на производство 77 МВт электроэнергии, надеется перенести как можно большую часть этой работы на специальные заводы для последующей сборки на месте. 

В конструкции NuScale используется корпус реактора ромбовидной формы высотой 23 метра, который находится в облицованном сталью подземном бассейне с охлаждающей водой (см. схему) и закрыт железобетонным зданием реактора. 

Несколько электростанций можно объединить в большую электростанцию ​​или использовать несколько для обеспечения электроэнергией одного объекта. 

Такая модульность также подразумевает резервирование, поскольку отдельные реакторы могут быть отключены для дозаправки, в то время как остальные продолжают работать.

Уменьшение размера также дает возможность упростить конструкцию, что помогает снизить затраты. 

Охлаждающая вода на установке NuScale циркулирует в активной зоне за счет простой конвекции, не требующей насосов или движущихся частей. 

Компактность также дает преимущества в плане безопасности. 

Даже если внутреннее охлаждение выйдет из строя, у внешней воды в пруду будет достаточно мощности, чтобы поглотить тепло, вырабатываемое крошечным реактором. 

Интерес к американской компании NuScale проявили в Казахстане, Польше и Румынии.

:--) Другие ММР растягивают определение «маленький». 

ММР от Rolls-Royce рассчитан на производство 470 МВт электроэнергии — больше, чем большинство атомных электростанций Magnox первого поколения, которые Великобритания начала строить в 1950-х годах. 

Для этого требуются системы активной безопасности, которые можно найти на обычных атомных электростанциях, такие как насосы охлаждающей жидкости и резервные генераторы, чтобы обеспечить постоянную работу, если что-то пойдет не так. 

Но большинство аналитиков считают, что больший размер означает экономию за счет масштаба и, следовательно, более дешевую электроэнергию. 

Rolls-Royce  планирует, что каждый из ее гигантских ММР будет стоить 2,4 млрд долларов США, а на его создание уйдет около четырех лет. 

 ММР от Rolls-Royce вызвали интерес со стороны Америки, Чехии и Турции.

Компании NuScale, Rolls-Royce и Китайская национальная ядерная корпорация, строящая завод на Хайнане, придерживаются проверенных временем проектов. 

Все предлагаемые ими установки представляют собой легководные реакторы (light-water reactors — Lwr), которые используют обычную воду как для охлаждения активной зоны, так и для замедления скорости цепной ядерной реакции. 

Поскольку большинство существующих в мире реакторов также являются маломощными, они надеются, что сохранение той же общей конструкции ускорит получение разрешений регулирующими органами. 

Другие конструкции более экзотические, они полагаются на расплавленный свинец или натрий или газообразный гелий вместо воды для охлаждения их ядер. 

американская компания x-Energy и британская u-Battery делают ставку на миниатюрные реакторы с гелиевым охлаждением. 

Они работают при гораздо более высоких температурах, чем легководные реакторы (Lwr). 

Гелий в реакторе u-Battery будет достигать температуры около 750°C.

Это означает, что помимо электричества такие реакторы могли продавать и тепло. 

Многие промышленные процессы проходят при высоких температурах. 

На данный момент это происходит в основном за счет сжигания ископаемого топлива. 

Компания u-Battery надеется, что ее реакторы когда-нибудь найдут применение в различных отраслях промышленности: 

от производства стекла и керамики до стали, цемента и бумаги. 

Их можно даже использовать для производства водорода для хранения энергии с помощью процесса, называемого термохимическим расщеплением, в котором для расщепления воды на кислород и водород используется тепло, а не электричество.

На бумаге все выглядит хорошо. 

Но история советует определенный скептицизм. 

Предыдущие попытки построить коммерческие ММР, предпринятые еще в 1960-х годах, потерпели крах на двойных камнях экономики и технологии. 

Самая большая трудность, что маленькие реакторы начинаются в невыгодном положении по сравнению со своими более крупными собратьями. 

стоимость строительства реактора растет медленнее, чем его выходная мощность. При прочих равных, больше значит дешевле.

Сможет ли массовое производство преодолеть этот недостаток, еще неизвестно. 

Это не обнадеживает технологию, которая должна конкурировать за низкоуглеродные инвестиции с солнечная и ветровая энергия, стоимость которых продолжает падать.

Однако в наши дни атомная энергия выглядит менее дорогой. 

Одной крупной электростанции, строящейся в Великобритании, на побережье Сомерсета, пришлось пообещать цену на электроэнергию, привязанную к инфляции, начиная с 92 фунтов стерлингов за мегаватт-час в 2013 году. 

В то время эта сделка была осуждена как слишком дорогая. 

Но из-за нехватки газа и отсутствия ветра стоимость электроэнергии в Великобритании была выше этого уровня на протяжении большей части последних шести месяцев.

Международное энергетическое агентство отмечает, что если принять во внимание потребность в хранении или резервной генерации, возобновляемые источники энергии стоят дороже, чем предполагает их прейскурантная цена. 

Пока неясно, смогут ли ММР помочь снова сделать ядерную энергетику привлекательной. 

Власти Великобритании надеются, что новые атомные электростанции сыграют ключевую роль в отказе от российской нефти и газа и сокращении выбросов углерода. 

Переход на чистую энергию приведет к появлению новых товарных сверхдержав.

кто выигрывает и проигрывает?

В арктической тундре горнодобывающая компания Kaz Minerals собрала достаточно денег, чтобы построить Баимскую, конкурирующую шахту, настолько удаленную, что ей понадобился собственный порт на Северном морском пути, ледокол и плавучая атомная электростанция. 

Медный проект Баимская – одна из крупнейших в мире неосвоенных медных площадей с потенциалом создания масштабного низкозатратного медного производства на базе рудника открытого типа.

Проект Баимская начнет производство до конца 2027 года и годовая мощность переработки руды составит 70 млн тонн. 

В течение многих лет проекты были приостановлены из-за их огромных затрат. 

Но ожидания резкого роста спроса на медь, используемую во всем, от сетей до турбин, привели к росту цен на темно-рыжий металл, что сделало рудники жизнеспособными.

Сейчас цена на медь еще выше. 

Удоканское медное месторождение — в Забайкальском крае на хребте Удокан. 

Крупнейшее в стране и третье в мире по запасам меди — около 24,6 млн т.

В февраля, Алишер Усманов, олигарх, разрабатывающий Удокан, снес целую горную вершину. 

Журнал Economist утверждает, что проекту не хватает иностранного оборудования, которое было заблокировано Западом. 

Но, проект на Удокане делает все возможное, чтобы обеспечить непрерывность бизнеса. 

шахта может начать добычу в этом году, как и планировалось.

кто будет покупать ее продукцию?

Вероятно, Китай.

По мере того, как мир отвыкает от грязного топлива, он должен переключиться на более чистые источники энергии. 

Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует, что к 2050 году на ветровую и солнечную энергию может приходиться 70% выработки электроэнергии по сравнению с 9% в 2020 году. 

Это приводит к огромному спросу на металлы, такие как кобальт, медь и никель, которые жизненно важны для технологий, лежащих в основе всего, от электромобилей до возобновляемых источников энергии; 

МЭА считает, что к 2030 году объем рынка таких «зеленых» металлов увеличится почти в семь раз. 

И, как и запасы ископаемого топлива, эти товары распределяются неравномерно.

 (см. диаграмму 1). 

Металлургический ажиотаж не будет таким масштабным, как нефтегазовый бум после Второй мировой войны. 

Но есть и отголоски прошлого. 

В период с 1940 по 1970 год доля углеводородов в энергоснабжении богатых стран выросла с 26% до почти 70%. 

Некогда маргинальные экономики Ближнего Востока превратились в сверхбогатые нефтегосударства. 

Между 1970 и 1980 годами ВВП на душу населения в Катаре и Саудовской Аравии вырос соответственно в 12 и 18 раз. 

Деревни бедуинов стали бурно развивающимися городами; 

рыболовецкие суденышки уступили место супертанкерам и роскошным яхтам.

На этот раз энергопереход принесет непредвиденные доходы странам, которые называют «сверхдержавами зеленых сырьевых товаров». 

Этот клуб стран, многие из которых являются бедными экономиками и автократиями, может получить более 1,2 трлн долларов годового дохода от металлов, связанных с энергетикой, к 2040 году.

Однако вместе с возможностью приходят и риски. 

Как показывают проблемные горнодобывающие проекты в России, важные инвестиции могут стать жертвой геополитики. 

Огромная рента может подорвать внутренние рынки и политические институты; автократы, разбогатевшие на электродоллары, могли творить шалости за пределами своих границ. 

переход на экологически чистые виды топлива — это «не энергетический переход, а товарный переход». 

Зеленый бум — это не просто еще один «суперцикл», как известны длительные периоды высоких цен на сырьевые товары. 

Последний такой цикл в начале этого века был вызван быстрой урбанизацией и индустриализацией в Китае. 

Совокупный реальный ВВП Бразилии и России, двух стран, богатых природными ресурсами, вырос на две трети в период с 2000 по 2014 год. 

Но это ралли в основном было вызвано одним лишь Китаем. 

Когда руководство Китая решило строить меньше заводов и квартир, пострадали сырьевые гиганты. 

Зеленый переход, напротив, является результатом решений многих правительств, а не одного. 

И обезуглероживание мира, вероятно, станет задачей десятилетий.

Еще одно большое отличие заключается в востребованных материалах. 

Зеленый бум сосредоточен на цветных металлах, которые являются более нишевыми. 

Их совокупный годовой доход сегодня, составляющий 600 миллиардов долларов, эквивалентен лишь пятой части доходов от сыпучих материалов, которым отдавал предпочтение Китай. 

Впереди может быть более взрывной рост.

Чтобы понять, какие производители сырьевых товаров выиграют, а какие проиграют от «зеленого» перехода, применяют сценарий для использования десяти «энергозависимых» товаров в 2040 году. 

эксперты Economist спрогнозировали спрос и доходы на три вида ископаемого топлива (нефть, газ, уголь) 

и семь металлов (алюминий, кобальт, медь, литий, никель, серебро и цинк), которые имеют решающее значение для экономики электроэнергии (или ЭлектроЭкономика в противовес нефтеэкономике). 

цены на эти металлы, вероятно, остаются на сегодняшнем повышенном уровне, что побуждает разрабатывать неосвоенные месторождения. 

можно сгруппировать производителей в три корзины на основе ожидаемого изменения их доходов от десяти товаров, связанных с энергией, в период до 2040 года. 

В первую входят победители — зеленые сверхдержавы. 

Эти электрогосударства включают некоторые богатые демократии. 

В Австралии есть сокровища каждого металла, включенного в нашу выборку. 

В Чили находится 42% мировых запасов лития и четверть месторождений меди, большая часть которых находится в пустыне Атакама. 

Конго обладает 46% мировых запасов кобальта (и сегодня производит 70% мировой добычи). 

Китай является родиной алюминия, меди и лития. 

Более бедные страны в Азии и Латинской Америке также могут сорвать джек-пот. 

Индонезия расположена на никелевых горах. 

Перу принадлежит почти четверть мирового серебра.

Во вторую группу входят страны с доходами, которые остаются на прежнем уровне или немного падают. 

В нее входят низкозатратные члены Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), включая Иран, Ирак и Саудовскую Аравию, а также Россия. 

Хотя доходы от нефти сокращаются, их доля увеличивается с 45% сегодня до 57% в 2040 году. 

Другие страны, такие как Америка, Бразилия и Канада, теряют доходы от ископаемого топлива, но могут использовать обширные месторождения полезных ископаемых.

Больше всего теряют нефтедобывающие компании с более высокими издержками. 

Доходы многих богатых нефтью стран Северной Африки (Алжир, Египет), Африки к югу от Сахары (Ангола, Нигерия) и Европы (Великобритания, Норвегия) сокращаются. 

Небольшие государства, такие как Южный Судан, Восточный Тимор и Тринидад, сильно пострадают. 

Сильный удар придется по некоторым государствам Персидского залива: 

например, доходы, Бахрейна и Катара, сокращаются на пятую часть и более.

Что может помешать появлению новых сырьевых сверхдержав? 

Ключевым компонентом являются капитальные затраты. 

По оценкам МЭА, на строительство крупных шахт, введенных в эксплуатацию в последнее десятилетие, в среднем уходило 16 лет. 

Чтобы удовлетворить быстро растущий спрос к 2040 году, отрасль должна начать новые проекты уже сейчас. 

Требуемые суммы большие. 

К 2040 году на разведку и добычу зеленых металлов (e&p) (exploration and production (e&p) необходимо потратить 2 трлн долларов. 

Недавние проекты предполагают, что добыча достаточного количества меди и никеля потребует капиталовложений в размере 250–350 млрд долларов (капитальных затрат) задолго до 2030 года.

Пока, много тратит только Китай. 

В Колвези, в кобальтовом поясе Конго, босоногие дети приветствуют всех иностранцев криками «ни хао». 

Китайские группы захватили большинство крупных коммерческих месторождений; они купили и большинство небольших шахт. 

Glencore, швейцарский трейдер, — единственная западная фирма, закрепившаяся на рынке. 

Tesla, производитель электромобилей, пообещала купить будущее производство никеля на рудниках в Австралии, Миннесоте и Новой Каледонии. 

Частные инвестиционные компании и поддерживаемые государством национальные чемпионы, которым поручено обеспечение поставок, также могут внести свою лепту.

Вторая проблема – ухудшение качества месторождений полезных ископаемых. 

Российская Удокан — это, вероятно,  последняя потенциальная шахта с содержанием меди выше 1% породы. 

Среднее содержание чилийской меди за последние 15 лет упало на 30%, до 0,7%. 

Более низкие сорта увеличивают затраты на добычу и переработку (и выбросы углерода). 

«Сегодня мы используем в 16 раз больше энергии для производства того же килограмма меди, что и 100 лет назад».

Инновации могут помочь. 

В прошлом году горнодобывающая компания BPP и норвежская энергетическая компания Equinor, инвестировали в стартап искусственного интеллекта, который просматривает 20 миллионов страниц государственных и научных архивов, чтобы определить, где могут находиться новые месторождения. 

Со временем технологические прорывы могут даже сделать исследование морского дна прибыльным. 

67 000 км срединно-океанических хребтов мира содержат много меди, кобальта и других полезных ископаемых. 

Это также может привести к появлению электрогосударств: 

Фиджи (8%) и Норвегия (5,5%) обладают наибольшими экономическими правами на эти хребты.

Тем не менее инновации также делают будущие доходы менее определенными. 

Устойчиво высокие цены, в которые горнодобывающие компании должны инвестировать, также побудят крупных покупателей искать альтернативы самым дорогим металлам. 

Аккумуляторы Tesla содержат менее 5% кобальта по сравнению с одной третью всего несколько лет назад. 

Инновации могут также способствовать переработке. 

К 2040 году, по расчетам МЭА, извлечение кобальта из старых аккумуляторов могло бы помочь удовлетворить 12% общего спроса.

Мания по добыче полезных ископаемых способна в одночасье сделать некоторые бедные экономики богатыми. 

История товарных бумов на протяжении столетий, в том числе добычи углеводородов, показывает, что это ресурсное благо может быть и проклятием, которое, в свою очередь, может препятствовать дальнейшим инвестициям.

Гигантская нефтяная рента сделала многие страны нестабильными. 

Огромный приток долларов поддерживает местную валюту, подавляя экспортеров. 

Долговые разгулы во времена бума вызывают фискальные кризисы, когда цикл меняется. 

Обиженное население делает внутреннюю политику еще более капризной. 

Возьмите Нигерию. 

В 1965 году он экспортировал десять различных товаров, от какао до олова. 

Спустя два десятилетия после открытия нефти на нефть приходилось 97% экспорта товаров, что способствовало политической нестабильности.

Сейчас беспокоит то, что история повторяется. 

Некоторые электрогосударства плохо приспособлены для управления непредвиденными доходами. 

Большинство из 96 мировых фондов национального благосостояния, связанных с сырьевыми товарами, обеспечены продажей ископаемого топлива; 

только семь экспортеров зеленых металлов создали фонды на черный день. 

И это несмотря на большую потребность в них: 

ожидается, что большая часть расходов на металлы придется на 2050 год, после чего спрос снизится, и экспортеры могут столкнуться с трудностями.

Даже перспектива процветания может побудить правительства взимать с фирм больше ренты. 

Определенная напряженность уже возникает. 

Rio Tinto, вторая по величине горнодобывающая компания в мире, смогла перезапустить затянувшийся монгольский проект только после того, как согласилась списать кредиты правительству на 2,4 миллиарда долларов. 

В январе Сербия отозвала разрешения фирмы на разведку после протестов против планов по строительству крупного литиевого рудника. 

Новый левый президент Перу подумывает о повышении налогов; 

один из его крупнейших медных рудников был заблокирован в течение нескольких недель местными жителями, требующими доли прибыли. 

Чили обсуждает национализацию меди и лития, работая над новой конституцией.

Эта нестабильная среда предполагает, что металлы, возможно, должны стать еще дороже, прежде чем иностранные фирмы решат, что стоит рисковать. 

Повышение цен к настоящему моменту уже отправило некоторых западных горнодобывающих компаний к границам, которые когда-то считались слишком опасными для разведки. 

Rанадская компания Barrick Gold подписала соглашение об инвестировании 10 миллиардов долларов в медный рудник на границе Пакистана с Ираном и Афганистаном. 

BHP возвращается в Африку с инвестициями в Танзанию.

Но цены могут быть недостаточно высокими. 

стоимость меди, возможно, должна подняться до 15 000 долларов за тонну по сравнению с сегодняшними рекордными 10 000 долларов, чтобы действительно стимулировать новые поставки. 

Однако чем выше растут цены, тем больше они рискуют снизить спрос или сделать местную политику еще более нестабильной. 

Любой из них может привести к тому, что инвестиции снова застопорятся.