В портфеле #1 добавление выпуска Калита 001Р-01 происходит на 5% от капитала, на свободные деньги. В портфеле #2 добавление тоже на 5% от капитала, но за счет вывода из портфеля облигаций Мясничий БО-П03 (при средней цене вывода не ниже 98,5-99% от номинала).
Помимо вывода из портфеля #2 доля выпуска Мясничий БО-П03 будет уменьшена и в портфеле #1 с 5% до 2,5% за счет увеличения доли АО им. Т.Г. Шевченко 001P-01 с 10% до 12,5%.
Сейчас активно обсуждается поддержка национальных экономик правительствами тех или иных стран. У нас это сводится к осуждению относительной пассивности федеральной власти в ее поддерживающих мерах. Хорошую иллюстрацию приводит profinance.ru со ссылкой на Bloomberg.
Диаграмма отображает оценку доли бюджетных трат и компенсаций на социальную и экономическую поддержку в сравнении с ВВП страны, для нескольких государств. Россия здесь – очевидный антилидер. Причина скупости закономерна: падение нефти способно сократить годовой бюджет на 10% и без пандемических потерь.
Но давайте мысленно поманипулируем светом в конце тоннеля. Да, недостаточное компенсационное госфинансирование позволило экономике опуститься в весьма глубокую яму. Но несмотря на последствия, которых мы еще толком не ощутили, сам спуск уже состоялся. Фактически, запущен и социальный конфликт. Осознание проблем в президентской администрации и правительстве, традиционно, происходит постепенно. Однако должно произойти. А дальше – эффект низкой базы и масса накопленных и почти не тронутых резервов для восстановительных работ. Оправданно и, думаю, недолго ждем развертывания нормальных программ стимулирования экономики и спроса.
Продуктивных мыслей на финансовые темы в голову не приходит. Выскажу очередное общее предположение: коронавирусный кризис, явно отразившись на экономике, запускает и разрушительные процессы в политике и обществе. По крайней мере в России.
Вчера таксист 15 минут без перерыва склонял по матери российскую власть в целом, президента в частности, заодно «Роснефть» с Игорем Сечиным, причем с аргументацией и в цифрах, ссылаясь на дынные «Бизнес ФМ». Лейтмотив его протеста: власть вводит санитарные ограничения, окэй, но не предлагает осязаемых мер поддержки.
За последние дни подобные тезисы слышу от каждого второго собеседника. И у меня уже нет прежнего устойчивого ощущения, что критика власти – это про вечно недовольное и весьма тихое меньшинство. Включая предпринимательское. Критика, причем весьма неразборчивая, похоже, уходит вширь. Даже невзирая на оценки доверия к политикам от ВЦИОМ.
А я пока ставлю собственный эксперимент, налоговый. Владимир Путин в обращении к нации 25 марта сообщил о предполагаемой отсрочке малому и среднему бизнесу по всем налогам, кроме НДС, на ближайшие 6 месяцев. Мы решили придержать уплату единого налога за 4 квартал 2019 года. Пока что ждем законодательных разъяснений. За истекшие 11 дней Госдума приняла поправки в НК о налогообложении депозитов, ввела наказания за нарушения режима ЧС, но инициатив о широких налоговых послаблениях для субъектов МСП все еще не обсуждала. Пеня на несвоевременную выплату единого налога, по счастью, мала, первый месяц — 1/300 ключевой ставки в день. Но будет немного обидно заплатить и ее, за неверную трактовку слов президента.
Нефть с начала апреля выросла более чем на 50%, с 22 до 35 долл./барр. для сорта Brent. Причиной стали надежды на прекращение ценовой войны между Саудровской Аравией и Россией и включение в механизм ценообразования Соединенных Штатов. Подверг бы сомнению эти надежды, основываясь всего на одном факте: по состоянию на 2019 год доля нефтегазовых доходов в бюджете России составляла около 45%, в бюджете Саудовской Аравии – около 68%, в бюджете США – около 1%.
Россия и Саудовская Аравия затеяли войну, в которой нельзя выиграть. Ее причиной стало резкое увеличение доли США в производстве и экспорте нефти в течение 2016-2020 годов, пока ОПЕК+ сокращала добычу в качестве меры поддержки цен. Смысл апрельского разрыва картельных соглашений сводился к тому, что пострадает третья сторона, т.е. к выдавливанию с рынка американских сланцевиков, себестоимость добычи которых в разы превышает российскую или саудовскую.
Доходности предстоящих 12 месяцев, судя по значениям доходностей до погашения в отдельных облигациях, видимо, окажутся вблизи 20%. Просадка высокодоходного сегмента остается глубокой, проигрывая широкому рынку корпоративного долга. Страхов инвесторов здесь больше, больше и оправданность этих страхов.
Вчера мы с вами выяснили, что продолжим отдыхать до 30 апреля. Обращение Владимира Путина – в мировым тренде противовирусной борьбы и вирусной истерии. А этот мир с удивительной легкостью принял потерю ±5% от ВВП. Оправданна ли потеря, покажет будущее. Но страховка от гипотетической катастрофы дорога беспрецедентно.
Впрочем, у нас свое кино. Пока каждый точно знает лишь то, что апрель нерабочий (с сохранением заработной платы, хи-хи). Ну, и что депозиты будут облагаться НДФЛ. В остальном – обширное поле для догадок и толкований.
Оперативные и уже потому субъективные выводы из ситуации формулируются коротко. Рейтинг президента вчера испытал, наверно, самый серьезный удар после трагедии «Курска»; анонсированное «обнуление сроков», а значит, и поправки в конституцию – это не про 2020 год. И нужны ли они? Вертикаль власти оказалась ожидаемо хрупкой: центр самоустранился, губернаторы оказались при позабытых уже полномочиях, которыми распорядились кто как смог, трое вчера ушли в отставку. Универсальный лозунг «общими силами победим» в борьбе с невидимой угрозой не сработал, напротив, взведенное (в том числе и антивирусной теленакачкой) население, того и гляди, направит свой не особо разборчивый и праведный гнев на саму власть.
Давайте в восприятии кризиса отвлечемся от эмоций. Порицать власти за неоднозначное поведение – дело не более приятное, чем бессмысленное. В сложившейся ситуации у них не так много шансов избежать перегибов и болезненных и кажущихся глупыми ошибок.
А теперь пара фактов. Первый. В течение вторника-среды мы провели конф-коллы с собственниками и менеджерами 7 компаний/холдингов-эмитентов из нашего облигационного портфеля, совокупная выручка этих компаний за 2019 год – около 24 млрд.р. 2 компании заявили, что продолжают программу развития, остальные 5 перешли в режим экономии. 2 компании рассчитывают кризисные планы, предполагая, что выручка ближайших 2 месяцев будет равна нулю, 3 компания рассчитывает планы, исходя из падения выручки примерно на 50% к уровню начала года. В 3 компаниях сейчас главная задача, по словам их представителей, это накопления денежной подушки любыми путями.
Можно видеть, каким был процент дефолтных выпусков среди всех обращающихся, поквартально с начала 2008 года. Интересно здесь то, что в 2008-9 году всплеск дефолтов (всего с 4 квартала 2008 по 3 квартал 2009 это 19% от числа обращающихся выпусков) оказался намного большим, нежели в 2014-15 годах. А ведь во втором случае рубль потерял не теть стоимости как в 2008-9 годах, а потерял он около 60%. Рубль – неплохой индикатор серьезности экономического потрясения. Санкции 2014 года сродни дефолту по ГКО в 1998 году. Тоже внезапно и крайне болезненно. И все-таки облигационный рынок тогда выстоял.
Почему? Кризис 2008 года – это, с одной стороны, явление очень неожиданное, сродни кризису перепроизводства, когда экономика из завидного плюса сразу падает в глубокий минус. С другой, 2008 год – это паралич банковской системы. Первое обрушает стоимость активов, второе – создает масштабный кассовый разрыв. А поскольку кризис возникает внезапно, то требуется длительное время на осознание проблемы и задействование рычагов госрегулирования.