И в самом деле, наше тело довольно изощренно обнаруживает вероятность. Когда дело доходит до обработки информации, оно значительно опережает разум. К примеру: наш опыт корпоративного и правительственного управления рисками показывает, что люди оглядываются на прошлое, ищут в нём так называемый худший сценарий — «стресс тест» — и подстраиваются под него, никогда не замечая следующего непостоянства. Ведь очевидно, что в прошлом случилось сильное отклонение, предшественника у которого небыло. Поэтому уже тогда такой метод не мог быть адекватным. Но этот очевидный логический вывод упускают: люди, управляющие рисками, смотрят на худшую историческую рецессию, худшую войну, худший сдвиг процентной ставки, худший показатель безработицы — этсетера, — как на опору для худшего сценария будущего.

Данную умственную неполноценность я назвал проблемой Лукреция, в честь латинского поэта философа, который писал, что дураку кажется, будто самая высокая гора, которую он когда-либо видел, есть самая высокая гора в мире. За самый большой из существующих предметов, мы принимаем самый большой объект любого рода, который мы в нашей жизни когда-либо видели, или о котором слышали. В фараонском Египте (который, как оказывается, был первым полным иерархическим национальным государством, управляемым бюрократами), писцы отслеживали уровень паводка в реке Нил, и использовали его как прогноз самого ужасного сценария в будущем.

То же самое можно сказать о структуре средств, заложенных в ядерный реактор Фукушимы, на котором, из-за цунами в 2011 году, случился катастрофический отказ. Реактор построили с учётом самого ужасного прошлого события. Строители не представили себе событие гораздо более ужасное, не подумали, что то самое ужасное событие в прошлом было неожиданным, ибо не имело прецедентов. В том же духе, извинения перед Конгрессом бывшего председателя Федерального резерва, непрочниста доктора Алана Гринспэна было классическим: «такого раньше никогда не случалось». А вот природа, в отличие от убер-непрочниста доктора Гринспэна, к тому, что раньше не случалась — готовится, предполагая, что вред может быть и сильнее.

Получается так: люди сражаются в предыдущей войне, а природа готовится к следующей. В оценке будущего у вашего тела воображение богаче, чем у вас самих. Обратите внимание, как люди тренируются поднимать тяжести: тело, в ответ на нагрузки, перехлестывает и с запасом готовится к новым (до определенного биологического предела, конечно).

Сей перехлестывающий механизм человеческого тела я обнаружил благодаря череде любопытных событий. После того, как случился финансовый кризис, я получил разного рода угрозы, а газета «Волл-стрит джорнал» об этом разнюхала, потому как её статья советовала мне «запасаться телохранителями». Угрожали мне возмущённые банкиры — читай тявкающие сыкуны и дилетанты, поэтому я не стал принимать эти угрозы близко к сердцу. Ибо сперва людей мочат, а затем мы узнаём об этом в газетах. А не наоборот. Впрочем, изучая вопрос с охраной, я обнаружил, что будет проще (и значительно дешевле) самому стать телохранителем, а точнее — выглядеть таковым. Вместо того, чтобы нанять инструктора, я наблюдал за тренировкой одного тренера, который подрабатывал охранником и выглядел соответствующе, — и пробовал ему подражать. Подражание привело меня к естественному виду поднятия тяжестей, который согласуется с научно-доказательной литературой. Этот вид состоял из коротких тренировок в спортивном зале, где я сосредотачивался исключительно на своем прошлом максимуме — на самом тяжелом весе, который я мог взять. Вместо того, чтобы тратить много времени на повторения, упражнение состояло из одной или двух попыток преодолеть свой максимум. Всё остальное время я отдыхал и транжирил деньги на мафиозного размера стейки. Уже прошло четыре года, как я стараюсь двигать свой предел. Изумительно наблюдать, как нечто в моей природе ожидает более высокую нагрузку, чем максимальную в прошлом. И так пока не достигнет своего потолка. Когда я выполняю мёртвую тягу (то есть подражаю подъему камня до уровня пояса) со штангой с весом 145 килограмм, а затем отдыхаю, то могу с уверенностью ожидать, что наращу определенное количество дополнительной силы, ибо тело спрогнозирует, что в следующий раз мне может потребоваться поднять 148 килограмм.[1]

Точно так же в карате: ваши кости готовятся к более сильному удару, чем тому, который был самым сильным. Гиперкомпенсация есть форма избыточности, которая планирует перевыполнять — и на самом деле она гораздо лучше экстраполирует, чем наш разум, который интерполирует, то есть делает прогнозы, которые не выходят за рамки узкого фамильяра.[2]

Даже психологи, когда описывают антинепрочную ответную реакцию посттравматического роста, и подтверждают её данными, — пользуются словами преимущественно из понятия «упругости»[3].

Теперь, озадачу дарвинистов одним наблюдением, которое продемонстрировал мне Аэрон Браун. Термин «приспособленность» сам по себе может быть порядочно неточным и даже двусмысленным, вот почему понятие «антинепрочности», как чего-то, выходящего за пределы просто приспособленности, — может разъяснить затруднение. Что же означает приспособленность Дарвина? Быть в точности подогнанным к заданным историческим событиям определенной среды, или экстраполирование в среду со стрессорами более высокой силы? Сам Дарвин, похоже, указывает на адаптацию первого рода, упуская понятие антинепрочности. Но если математически записать базовую модель отбора, то скорее получится гиперкомпенсация, чем просто «приспособленность».

( Читать дальше )

Вступительная речь на форуме Тройка Диалог: некомпетентные эксперты в экономике; долги и прогнозы; конвертация частного долга в общественный; слепые люди в администрации Обамы (Бернанке, Гайтнер, Саммерс) и надежные валюты (свободные от правительств).