PS. В период с 7 июня по 4 июля объем таких покупок составил 310,3 миллиарда рублей – по 16,3 миллиарда рублей в день. Таким образом, ежедневный объем покупок снизится на 6,3 млрд.руб.
Сейчас в списке валютных манипуляторов 12 стран. После очередного пересмотра, который проводится раз в полгода, он пополнится еще 8 государствами, в том числе РФ, сообщили Bloomberg источники, знакомые в докладом Казначейства США, который в ближайшее время будет представлен в конгресс.
Россия соответствует двум из трех критериев страны-манипулятора.
Первый — это систематические интервенции на внутреннем валютном рынке. Минфин РФ, напомним, начал проводить операции по скупке валюты на дополнительные нефтегазовые доходы бюджета в феврале 2017 года, когда нефть подорожала до 55 долларов за баррель, и курс доллара уверенно закрепился ниже 60 рублей.
В первый год объем операций был относительно скромным — 12 млрд долларов. Однако с 2018 года формулу интервенций изменили, и скупка валюты приобрела неистовые масштабы: по итогам года на эти цели было выделено 4,2 триллиона рублей, или 20% доходов бюджета, что позволило Минфину купить около 66 млрд долларов.
Думаю, пришло время подвести некоторые экономические итоги прошедшего года, исходя из последней отчетности. Экономика нашей страны — это экономика контрастов, так что вперед! Для начала посмотрим на данные по торговому балансу:
В открытом доступе появились материалы Федеральной таможенной службы Российской Федерации. Из них следует, что положительное сальдо торгового баланса России по итогам 2018-го составило 211,6 миллиарда долларов, что в 1,6 раза (на 80,6 миллиарда долларов) превышает показатель за 2017 год. … Экспорт товаров из России вырос на 25,6% — до 452,1 миллиарда долларов, импорт — на 5,1%, до 240,5 миллиарда долларов.
Как и раньше, основой российского экспорта традиционно остались топливно-энергетические товары, доля которых даже выросла и составила 63,7% (в 2017 году этот показатель был 59,3%). Экспорт российской нефти вырос как за счет физического объема (коррекция сделки ОПЕК+, рост за отчетный период на 2,9%, или 260 миллионов тонн), так и за счет стоимостного выражения (прирост на 32%, или на 129 миллиардов долларов). Все очень неплохо и по газу: в частности, доходы «Газпрома» от экспорта газа в 2018-м выросли по сравнению с предыдущим годом более чем на четверть, на нешуточные 27%, и достигли 49,148 миллиарда долларов. Дала свои плоды и работа с угольной отраслью: экспорт Россией углей в 2018-м увеличился по сравнению с 2017 годом также больше чем на четверть и достиг весьма внушительных 17,03 миллиарда долларов.
Гамбит — комбинация в начале шахматной партии, в которой жертвуют фигурой или пешкой для получения стратегического преимущества.
Турецкая лира и другие валюты развивающихся рынков в августе 2018 приковали внимание, пожалуй, большинства кто работает на финансовых рынках. Сам несколько раз в день смотрю на относительную динамику курсов валют, что раньше делал раз в неделю или месяц.
На фоне динамики лиры USDTRY(он падала на 80% в 2018 с 3,8 до 7, в том числе на 40% в августе с 5 до 7 — сейчас ~6) другие валюты к USD движутся достаточно умеренно — в пределах нормальных 20%. Курс рубля USDRUB с начала года упал на 16% и это достаточно много с учетом существенного улучшения условий торговли — роста цен на нефть. Здесь свою роль играют санкции и бюджетное правило, которое не ограничивает колебания рубля (разве что от нефти), а даже усиливает его зависимость от потоков капитала и сезонности.
Основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2019 год и плановый период 2020 и 2021годов, изложенное в цитатах.
Конспект документа в цитатах. Здесь есть моменты часто обсуждаемые на Смарт-лабе.
1.Снижение зависимости курса рубля от цен на нефть при реализации «бюджетных правил» фактически устраняет и первопричину «голландской болезни».
Таким образом, такая конструкция макроэкономической политики создает условия для развития конкурентоспособных ненефтегазовых производств, благодаря существенному снижению зависимости их финансовых результатов от цен на нефть и локализации влияния нефтяных шоков в нефтегазовом секторе. Аналогичная конструкция работает, например, в экономике Норвегии