Воскресный дайджест новостей. Ключ 🔑 21%. Что ждать дальше…

про суверенитет : Как и многие другие президентские мероприятия последних лет, сегодняшняя «Прямая линия» стала гимном «суверенитету». Как только обсуждаемая тема поднималась выше уровня каких-то конкретных проблем и упиралась в вопрос, а зачем, собственно, всё происходящее нужно, Путин тут же вспоминал про «суверенитет».  Галлямов

Других объяснений у него нет, — но и суверенитет, на самом деле, его не спасает. Путин, похоже, сам не может конкретизировать, а зачем собственно россиянам то, что он называет «суверенитетом», нужно. Единственный раз, когда он решился пойти вглубь темы, в качестве примера он привёл Ельцина, который в ответ на своё заявление о недопустимости бомбёжек Белграда, якобы получил с Запада критику и «обзывательства».

Серьёзно? И вот ради этого мы всё это терпим? Война, санкции, деградирующая экономика, падающий уровень жизни, коррупция, авторитаризм, бесправие и т.д., и т.п. — всё это для того, чтобы в ответ на заявление о его внешнеполитической позиции лидера страны не критиковали?..

Но если отсутствие международной критики — это критерий суверенности, то у России её сейчас вообще нет. Путина ведь критикуют гораздо больше, чем Ельцина…

Ей-богу, другого выражения кроме «полное идеологическое банкротство» для этого не подберёшь.

 На прямой линии Путин прямо-таки распинался про суверенитет, рассказывая духоподъемные сказки про то, что он должен быть в душЕ у каждого.

При этом буквально параллельно ему руководитель ЦБ Набиуллина в абсолютно категорической форме высказалась против того, чтобы в России существовала возможность расчетов в криптовалюте. Что в переводе на понятный русский язык означает полное и абсолютно несуверенное подчинение позиции ФРС и глобальных финансовых структур, которые продвигают идею цифровых валют и намерены максимально ограничить хождение криптовалют.

При всей якобы похожести для «чайников» этих двух систем расчетов, между ними есть критическая и неустранимая разница. Цифровые деньги — это в первую очередь инструмент контроля, причем контроля тотального. Любой держатель цифровых денег в любой момент может быть «выключен» из системы простым «флажком» в реестровой записи. Часть цифровых денег или вообще все могут стать ему недоступны в любой момент. При этом собственно цифровые деньги, как и любая дисконтная карточка на самом деле не являются его собственностью, они — собственность эмитента, что и подразумевает абсолютную власть его над пользователем этих денег.

Криптовалюта, напротив, обезличена и позволяет осуществлять расчеты без участия и разрешения эмитента. По сути, это два контура обращения денег, и контроль над криптовалютой для финансовых глобальных структур без полицейских и административных протоколов (что само по себе является неустойчивым решением) невозможен.

Набиуллина жестко и неуклонно проводит политику глобальных финансовых структур в нашей стране. Собственно, любой руководитель российского ЦБ будет проводить такую политику, так как он создавался именно для этого. Хотя административный контроль над ЦБ и возможен со стороны Кремля, на общую политику он влиять не в состоянии, то есть — и в 2024 году в области российских финансов Кремль точно так же несуверенен, как и двадцать, и тридцать лет тому назад.

Но президент не может без демагогии. Он лихо обходит молчанием тот факт, что не контролирует финансовую политику, что она по сути является проекцией более глобальной политики, но рассказывает всем, что он весь такой из себя борец за суверенитет страны. Страны, у которой нет своих денег. В реальности российский рубль не принадлежит России, он принадлежит Центральному банку, и пока ЦБ разрешает, рублем можно пользоваться.

Цифровая валюта — это более технологичное решение уже существующего положения вещей. Только и всего. Поэтому Набиуллина достаточно неуязвима в вопросе проведения чужой политики в России. Дело не в ней. Назначат другого руководителя ЦБ — и для страны ничего не изменится.

Криптовалюты — это инструмент, позволяющий не допустить монополию цифровых денег. При этом нужно отдавать себе отчет и в том, что цифровые деньги — это не зло, это тоже инструмент. Зло — в тех, кто использует его против интересов страны и ее развития. Поэтому финансовый суверенитет страны — не в монополии одного контура денежного обращения, а в балансе между несколькими. Против чего и выступает Набиуллина, сознательно или нет, но отстаивая интересы глобальных структур в ущерб российским.  Поэтому не распинаться нужно Путину, а обеспечить. Чего он делать как раз и не собирается.                         Несмиян

Путин объявил «суверенитет» ключевым достижением своей эпохи и использует его в качестве главного оправдания того, что он творит. При этом президент очень сильно заужает суть понятия суверенитета. Чрезвычайно сложный, комплексный и многосоставный феномен сводится в его версии к примитивной одномерной модели, редуцируется до одного единственного — международного — аспекта. Суверенитет по-путински — это тотальное доминирование внешней политики над внутренней, полное подчинение соображений улучшения качества жизни граждан логике противостояния с окружающим миром. На самом деле суверенитет — это не то, о чём говорит Путин. В первую очередь это вопрос о том, кто или что является источником власти в стране, — и через какие институты эта власть реализуется. Это вопрос о пропорциях, о взаимоотношении между структурами и их учредителями. Вопрос ВНУТРИполитический. Применительно к современной России дискуссия о суверенитете — это, например, поиск ответа на вопрос о том, почему Государственная Дума — вообще-то напрямую избранная народом, — низведена то состояния раба, обслуживающего исполнительную власть. Или, например, почему региональные и муниципальные уровни власти полностью бесправны по сравнению с властями федеральными. Если источник власти в стране — народ, то почему власти, максимально к нему приближенные, столь бесправны по отношению к уровню, максимально от него отдалённому? А ещё это вопрос о бесправии представителей элит по отношению к самому Путину. Почему, собственно, они могут считаться элитами только до тех пор, пока он благоволит к ним? Потому что в отличие от них он избран народом? Это было правдой четверть века назад. А сейчас он избирается не народом, а этими самыми элитами — административным аппаратом, руководителями предприятий и так далее. Строго говоря, он обязан выражать их волю…В общем, суверенитет — тема правильная, только обсуждать её надо не в той плоскости, в какой это пытается делать Путин. Галлямов