В современном мире комики порой поднимают темы, о которых другие предпочитают молчать. Например, Джерри Сайнфелд недавно высказался об отношении американцев к деньгам:

«В семидесятых случился трагический поворот американской культуры. Раньше было не так важно, сколько ты зарабатываешь. Было так: «Насколько круто то, что ты делаешь? Если твоя работа круче и интереснее моей, то ты побеждаешь».

Но в начале восьмидесятых все изменилось. Молодые парни стали зарабатывать огромные деньги. Раньше таких возможностей не существовало, но Уолл-стрит выпустила джина из бутылки. Деньги стали для нас всем. И это отравляет нашу культуру».

Свежие опросы лишь подтверждают эти выводы — за последние десятилетия американцы охладели ко всем общественным институтам. Даже семья и дети больше не являются ценностью — если в 1998 году они были важны для 60% американцев, то в 2023 году — лишь для 29%.

А что происходит с деньгами? В 1998 году их «огромную важность» признали 32% опрошенных, а в 2023 году — уже 44%. Цифры могут показаться не очень большими, но это единственный институт, важность которого продолжает расти.

Сердце каждого млекопитающего за всю его жизнь совершает от одного до полутора миллиардов ударов — это характерно и для малюсенькой землеройки, и для гигантского гренландского кита.

При этом продолжительность жизни землеройки не превышает и двух лет, а гренландский кит способен прожить более двух столетий. Все дело в разной частоте сердечных сокращений — сердечко землеройки колотится со скоростью около 1000 ударов в минуту, а сердце кита за это время совершает всего 10 ударов.

Вот такой интересный факт — в животном мире долгожители и «краткожители» при рождении имеют одинаковое ожидаемое количество сердечных сокращений. Подобные вещи встречаются в разных областях — их принято называть масштабной инвариантностью, и они порой демонстрируют любопытные взаимосвязи.

Например, если рассмотреть доход американских бигтехов (FAANGM) и связать его с количеством работающих у них сотрудников, то обнаружится потрясающая тенденция. Каждый раз, когда число сотрудников удваивалось, выручка компаний росла примерно на 112%.

Несколько лет назад в США провели исследование, которое показало, как можно ежегодно спасать около 100 тысяч человеческих жизней. Это может показаться настоящим чудом, однако достичь этого чуда очень непросто.

Долгие годы врачи считали, что для верхняя планка «хорошего» давления не должна превышать 140 единиц. Но последние данные опровергли это мнение — оказывается, людям нужно стремиться к 120 единицам, которые снижают вероятность инсульта или инфаркта до минимума.

В итоге ученые привели следующие цифры — если все американцы старше 50 лет достигнут таких показателей, то это позволит избежать 107 тысяч смертей ежегодно. Кардиологи прислушались к этому исследованию и сделали свои выводы:

«В настоящее время это является одной из самых эффективных мер — эта рекомендация способна оказать огромное и немедленное воздействие на общественное здравоохранение».

Но почему они называют «давление 120» рекомендацией, а не правилом?

Все дело в том, что более половины исследуемых пациентов не смогли снизить свое давление даже при «интенсивном лечении». Кроме того, принимаемые ими препараты часто вызывали сильные побочные эффекты:

Насколько заразно всеобщее безумие? Почему люди сходят с ума все вместе, а не по одиночке?

Чтобы ответить на эти и другие вопросы, известный врач и историк Уильям Бернстайн провел целое исследование. Оно и легло в основу этой книги, которая от и до посвящена человеческой иррациональности.

Сразу говорю, что это чтиво не из легких — автор умудрился совместить в ней финансовые пузыри и религиозные ереси. И хотя в их основе лежат одни и те же причины, подробное описание американских сект для российского инвестора не очень актуально :)

Если бы можно было сократить эту книгу в 2-3 раза, то получилась бы отличная методичка по человеческим заблуждениям. А так приходится отсеивать много лишнего, чтобы добраться до чего-то полезного.

Например, до «физиологии пузыря» мы добираемся только к 435 странице… Итак, для появления пузыря необходимы:

— доступные кредиты;

— новые «меняющие мир» технологии;

— поколенческая амнезия (люди забыли прошлые пузыри);

— новые принципы оценки финансовых активов.

Возьмите любую финансовую статью, и найдете в ней массу непонятных формулировок — их авторы будто специально напускают туману, чтобы казаться еще умнее и загадочнее.

Так больше продолжаться не может, поэтому сегодня мы с Беном Карлсоном переведем этот птичий язык на человеческий :)

«Я смотрю на рынок с осторожным оптимизмом». Перевод: Я понятия не имею, что произойдет.

«Фондовый рынок конструктивен». Перевод: Я хотел сказать «бычий», но это звучит не так круто. Заодно и подстрахуюсь на случай, если рынок пойдет вниз.

«Акции торгуются по справедливой стоимости». Перевод: Я понятия не имею, сколько стоят эти акции, но рынок должен это знать.

«Мы небольшая инвестиционная компания». Перевод: У нас в управлении мало денег, и мы бы хотели стать больше. Пожалуйста, дайте нам денег.

«Эти акции — настоящий пузырь». Перевод: Эти акции выросли без меня, поэтому я буду называть их «пузырем».

«Мы представляем умные деньги». Перевод: Мы берем безумные комиссии за свои «сложные» инвестиционные продукты.

Пенициллин является важнейшим изобретением XX века, ведь за это время он сумел спасти от 80 до 200 миллионов жизней. Если бы не антибиотики, то многих из нас в этом мире бы уже не было — так что они стали для людей настоящим чудом.

Но первооткрыватель пенициллина Александр Флеминг видел в нем серьезную опасность — если принимать его постоянно, то бактерии адаптируются и станут устойчивыми к таким лекарствам. Он писал об этом еще в далеком 1946 году:

«Поняв, насколько хороши антибиотики, люди будут требовать их все в больших количествах… и начнется эпоха злоупотреблений. Микробы обучатся сопротивляться пенициллину и будут передаваться другим людям, пока не достигнут кого-то, у кого будет сепсис или пневмония.

В таком случае человек, бездумно играющий с лечением пенициллином, несет моральную ответственность за смерть человека, которого он заразит устойчивым к антибиотику микроорганизмом. Я надеюсь, что это зло еще можно предотвратить».

К сожалению, предотвратить это «зло» не удалось. Число резистентных бактерий выросло настолько, что Великобритания пересмотрела ожидаемую продолжительность жизни. А эксперты ООН считают, что через 30 лет такие бактерии будут ежегодно убивать до 10 миллионов человек.

Во время Второй мировой войны многие европейские города были заброшены, но некоторые, несмотря на серьезные разрушения, все же сумели выстоять.

Швейцарский социолог Фред Икле заинтересовался этим вопросом, и после нескольких лет изучения сделал следующий вывод — жители пострадавших городов сплотились и помогали друг другу, однако это работало до определенного момента:

«Икле был впечатлен трудностями, с которыми столкнулись люди, и перенаселенностью, которую они готовы вынести. Но этому существовал предел — переломный момент наступал, когда 70% городских домов были разрушены. Именно тогда люди начинали уезжать и искали убежище в сельской местности».

Это исследование показало, что даже небольшие изменения могут в корне поменять всю систему — так когда 65% домов лежало в руинах, люди еще цеплялись за надежду и боролись, но когда разрушения достигали 70%, то они покидали свой город.

Ученые назвали это явление переломным моментом, и оно проявляется во многих сферах. Например, агрессивность некоторых видов пауков зависит от температуры окружающей среды. А для того, чтобы социальные изменения вступили в силу, новые нормы должны принять как минимум 25% людей.

На этапе чемпионата мира по автогонкам, который проходил в Сан-Марино в 1985 году, произошла любопытная история — на старт вышло 26 гонщиков, но до финиша добрались лишь пятеро из них.

При этом на дистанции не было никаких серьезных аварий, и участники сошли совсем по другой причине — прямо перед гонкой были изменены правила заправки бензобаков, и почти все команды просчитались и в какой-то момент остались без топлива.

Это демонстрирует разницу между горизонтом и выносливостью — каждый гонщик заранее знал о длине дистанции, но из-за небольшого просчета так и не сумел ее преодолеть. То же самое мы наблюдаем и в инвестировании.

У молодого инвестора может быть 30 лет, чтобы накопить себе на пенсию. Но сможет ли он выдержать падение рынка на 50 или 70%? Сохранит ли он оптимизм во время рецессии? Не погонится ли он за «растущими» акциями и ракетами?

Менеджер фонда может сосредоточиться на десятилетнем периоде, но переживет ли его фонд один неудачный год, после которого инвесторы начнут выводить из него деньги?

Когда Франклин Делано Рузвельт в 1941 году открывал президентскую библиотеку, он вдруг неожиданно усмехнулся, что и заметили окружавшие его репортеры. Разумеется, они спросили его об этой усмешке, на что тот ответил:

«Я думаю обо всех историках, которые придут сюда, думая, что найдут ответы на все свои вопросы».

Мы очень многого не знаем, причем не только о будущем, но и о прошлом. История базируется на материальных источниках, но они охватывают лишь малую часть того, что когда-то произошло с человечеством.

Поэтому историкам приходится опираться на собственные теории и что-то додумывать самим. Вот что писал об этом Бэзил Харт: «Историю нельзя интерпретировать без помощи воображения и интуиции. Нам приходится выбирать среди противоречивых данных — там, где есть отбор, есть и творчество».

Какая часть «истории» инвестирования является выдуманной? Сколько исследований бизнеса успешных компаний замалчивает о рисках, которые могли бы реализоваться и погубить эти самые компании?

В древнегреческой философии было три способа, которыми вы могли убедить кого-либо в своей точке зрения:

— вы могли обращаться к эмоциям, что было известно как пафос;
— вы могли обращаться к авторитету или опыту, что было известно как этос;
— вы могли обращаться к разуму и логике, что было известно как логос.

Эти же методы долгое время применялись и для сравнения различных боевых искусств, когда люди пытались выяснить, какой из стилей боя наиболее эффективен. Сначала все опирались на пафос — в голливудских фильмах демонстрировались красивые сцены драк, чтобы благодаря эмоциям убедить зрителей в том, что один стиль боя лучше другого.

После этого все перешли на этос или на обращение к авторитетной фигуре, такой как сенсей или учитель. Там речь уже не шла о том, чтобы доказать эффективность этого боевого искусства — упор делался на уважение к традициям и на опыт великих мастеров.

К сожалению, ни пафос, ни этос не позволяли объективно сравнить один стиль боя с другим — мы не знали, было ли карате лучше бокса или превосходила ли борьба кикбоксинг. Все изменилось буквально 30 лет назад, когда семья Грейси организовала бои по смешанным единоборствам (UFC).