Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review


Проблемы в финансовой системе нарастают, и остаться в стороне не получится никому. Активы, которые мы считали безрисковыми и «базовыми» благодаря политике легких денег и константного стимулирования потребления через рост госрасходов, превратились в токсичную отраву, которая начинает свое распространение в финансовой системе.  

Растущая инфляция обесценивает доходности, в первую очередь, короткого «левого» края кривой доходности государственных долговых обязательств, поскольку номинальная доходность на коротком крае меньше. Неизбежное монетарное ужесточение делает разницу между стоимостью кредита и доходностью всех долгов минимальной. В силу этих двух факторов начинается распродажа на рынке долга — цена падает, доходность растет. Это усугубляется торможением QE – выкупа гос. облигаций ФЕДом — и началом QT, то есть продажи облигаций с баланса ФЕДа, что означает увеличение предложения облигаций на рынке — они становятся более дешевыми.

( Читать дальше )

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review



Коллапс SVB — всецело и полностью ответственность Регулятора и следствие общей политики Правительства. Этот банк вопреки замечаниям некоторых экспертов о безответственном риск-менеджменте проводил совершенно рациональную стратегию, четко следовал правилам и вел бизнес в соответствии с внешними условиями, создаваемыми властями. Проблема в этих условиях, и есть твердые основания подозревать, что эта проблема только начинает развиваться.  
 
 
Я не буду здесь слишком подробно пересказывать процессуальные детали того, что случилось — это за последние дни было сделано многими уважаемыми экспертами и, вероятно, будет осмыслено и проанализировано не один раз. Я постараюсь оценить произошедшее в контексте причинно-следственных связей текущей макроэкономической картины и курса экономической политики, которому до сих пор следуют Правительство и Регулятор.

( Читать дальше )

Президент Байден представил бюджетный план и новые инициативы по налоговой политике на 2024 год. Эти инициативы, очевидно, являются частью политической борьбы с республиканцами, которые заявляют о намерении ограничить увеличение государственных заимствований в размере 31,4 трлн долларов в случае, если Администрация не сократит госрасходы. Инициатива Президента превзошла все ожидания и представления о нормальности экономической политики и стимулах роста рыночной экономики. 

 

Новый налоговый план Администрации Байдена — форменное сумасшествие в условиях глобальной эрозии устоявшихся экономических и геополитических отношений в мире, эрозии, ставшей последствием лево-кейнсианской безответственной и меркантилисткой политики Правительства последних 20 с лишним лет. Самое емкое и короткое название этой политики — агрессивный этатизм.

 

В момент, когда назрела ясная необходимость производственной релокации обратно в страны-потребители, в частности, в США, для укрепления национальной безопасности в условиях ужесточения авторитарных режимов в основных производительных и ресурсных экономиках, Администрация Байдена принимает решения, которые кроме как губительными невозможно назвать.

( Читать дальше )

Российская экономика: чем хуже — тем лучше. Почему нефтяной потолок не работает

 

О реальной неэффективности введённых Западными странами ограничений на импорт российской нефти я неоднократно и подробно писал в течение всего 22 года. Сейчас, по истечении февраля 2023 года и после первых месяцев действий ценового потолка, можно с уверенностью говорить о том, что эта неэффективность подтверждается и набирает обороты: невозможно в рамках глобального рынка нейтрализовать одного из его значимых интегрированных игроков экзогенными и директивными регуляциями, оставляя при этом огромное поле для маневра. Собственно, иначе и быть не могло — просто в силу очевидных и неизбежных факторов, о которых я и многие уважаемые коллеги говорили задолго до.

 

Однако в экспертном и информационном пространстве – как российском, так и западном – по-прежнему доминирует позиция, согласно которой введенное эмбарго и ценовой потолок существенно сократят возможности российского бюджета в доходной части. Такая точка зрения как представителей правительств, так и транслируемая СМИ может быть обусловлена либо поверхностным взглядом на фактические данные, либо умышленным (по разным, но понятным причинам) игнорированием очевидных при более детальном рассмотрении вещей. 

( Читать дальше )

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review

Эпоха глобального гиперсдвига принимает нас с распростёртыми объятиями, исключая возможность все вернуть назад как было. (Подробно о концепции Гиперсдвига можно прочитать здесь: smart-lab.ru/blog/861046.php  и  smart-lab.ru/blog/871149.php  Если кто-то предпочитает на английском: wallstreetwindow.com/2022/12/global-hypershift-the-causes-of-dramatic-instability-and-what-lies-ahead-paul-tolmachev/  и  wallstreetwindow.com/2023/02/global-hyper-shift-trends-probabilities-and-opportunities-paul-tolmachev/)

Гиперсдвиг, фундаментальное изменение глобальных социальных взаимосвязей и их конфигураций, стал логичным последствием неверного перераспределения производства и потребления в глобальном масштабе. Такое положение сложилось благодаря соответствующей политике развитых стран, основой которой стало расширение государственного мандата на перераспределение благ. Отсюда мы получили рост госрасходов и безудержное стимулирование потребления в развитых странах, то есть перманентное увеличение государственного левериджа, когда рост потребностей обеспечивался кредитными, фактически государственными, деньгами, а не ростом производительности. 

( Читать дальше )

Человеческий индивид и его поведение, человеческий социум и процессы в нем — следствие и проявление более глубинных, основополагающих процессов — физических, химических, биологических, эволюционных.

Индивидуальное поведение определяется наследственностью и внешней средой, социальное поведение — ровно тем же самым. Наследственность раскрывает наш физический и психологический потенциал в зависимости от внешних раздражителей, то есть условий внешней среды. Потенциал может быть большим, но средовые факторы могут быть недостаточными или неподходящими для его реализации.

Именно поэтому рассеянное знание, неопределенность и конкуренция, как принцип упорядочивания и нахождения наиболее эффективного состояния, — наиболее благоприятные факторы развития.

Социальные науки в современном мире — это всего лишь способ «поплавать на поверхности». И, конечно, в столь вакуумной «жизни в пробирке» есть смысл, свои закономерности и каузальности. Однако такой автономный, самодостаточный анализ социального взаимодействия и индивидуального поведения, основанный на эндогенных процессах, не имеет реальной каузальной основы, а значит, он ложен.

Объективный анализ и выводы в отношении социального взаимодействия и индивидуального поведения могут быть релевантными и более или менее объективными, когда основываются на естественнонаучной диалектике — физике, химии, биологии, формальной вертикально-иерархичной или горизонтально-ассоциативной логике. В противном случае все общественные науки превращаются в «вещь в себе» и становятся натуральным шаманством.
Они приобретают логику религиозного понимания действительности, т.е.
самообмана, где событие или явление оцениваются и объясняются через призму корреляций и выводимых из них ложных закономерностей в полной зависимости от качеств или выгод наблюдателя или участника, осознанных или неосознанных, эмоциональных или материальных, индивидуальных или общественных.

Современные комментаторы в общественных науках склонны к таким умственным фокусам, как разбор и анализ социальных процессов через призму установления закономерности этих процессов и привязка полученных выводов к максимам, которые были сформированы этими самыми закономерностями!!! То есть причина фактически эквивалентна следствию или его комбинациям. Это логический абсурд, поскольку любые разнородные или сложносоставные части целого, обладая определенными свойствами, при различном взаимодействии могут образовывать и вырабатывать принципиально новые свойства целого, которые отличны от индивидуальных свойств самих частей. Это называется эммерджентностью, которая является основным принципом формирования и изменения материи, начиная с Большого взрыва или сотворения сущего Богом, вне зависимости от материального или метафизического генеза «начала начал».

Современные социальные эксперты предлагают нам фактически альтернативный способ познания — аддиктивность, где свойства целого являются сложенным набором свойств частностей. Но в таких аддиктивнвх импликациях нет понимания природы вещей — субстанционального диалектического анализа, где причина не есть следствие. Здесь все упирается в сложение, а не произведение. В итоге все социальные науки превращаются в карго-культ, когда туземцы конструируют образ самолёта из дерьма и палок в надежде на выпадение еды из его чрева. В худшем же случае это перерастает в религиозный экстремизм.

Не беря, однако, худший случай как базис, вполне можно констатировать, что тотальное большинство социальных аналитиков, будь то социологи, политологи, экономисты, историки и культурологи, не основывают свои умозаключения и выводы на природе вещей, т.е. физике, химии, биологии. У них природа вещей — это закономерность явлений, то есть корреляция, фактически заменяющая каузацию. Для них социальное или индивидуальное поведение и его формы — это самодетерминированные процессы, где они не видят и не изучают реальные причинно-следственные связи: место причин занимают предшествующие следствия.

Никто не хочет смотреть действительно вглубь, определяя субстанциональную причинность: это долго, сложно, требует кросс-предметного аналитического ансамбля, а самое главное — это трудно объяснить в двух словах и на пальцах «широкой общественности».

В итоге упрощения загоняют нас в ловушку когнитивного конформизма, где мы сами «обманываться рады»: так проще, яснее и определеннее. Мы сами, в отличие от ослов, привязываем себя к наиболее удобному «ментальному» столбику. Но ослика привязывает хозяин, а мы себя — сами.

Находясь, таким образом, постоянно в последствиях ложных импликаций, объясняя с их помощью действительность и выстраивая социальную и любую другую экзистенциальную парадигму, мы строим замок из песка — практически в прямом смысле. Если мы консенсусно соглашаемся с глупостью или ложью, то глупость или ложь становятся для нас установленной истинной или, как минимум, фактическим бенчмарком, точкой отсчёта. А в этом случае все наши последующие действия и мысли будут адекватны бенчмарку, то есть глупыми или ложными.

Тому примеров — великое кол-во. Социализм, коммунизм, нацизм, фашизм, империализм — самые невинные социальные проявления этого истинного зла: подмены причин следствиями.

К сожалению, в нашем мире Каузация все больше равна Корреляции. Так легче жить, но — только сегодня. В такой парадигме интеллектуальной деградации ваше потенциальное завтра будет хуже чем сегодня, как бы вы себя ни обманывали в этом сегодня.

Напомню, что интеллект — это способность выстраивать причинно-следственные связи и принимать решения, базируясь на них, а не на иных адаптационных преимуществах. Чем эти связи длиннее и шире, тем более интеллектуально существо и тем скорее оно усвоит соответствующие прогрессивные признаки в каждом из большинства своих членов.

Безусловно, интеллект — не единственный, и не факт, что лучший, инструмент видовой и индивидуальной средовой адаптации и количественного расширения. В конце концов на Земле большое кол-во организмов, имеющих другие адаптационные инструменты, которые сделались куда более успешными, нежели люди.

Однако в нашем «мире» интеллект, как инструмент, — важнейшая адаптационная функция. И надо заметить, что люди пользовались этой функцией весьма успешно, став доминирующим хордовым животным на планете — и по кол-ву занимаемых экологических ниш, и по степени влияния на другие организмы.

Развивая свою главную адаптационную способность, люди стали стремится от корреляций к каузациям, как способу получения большего конкурентного преимущества и развития своего адаптационного инструмента. Именно этот навык позволил людям максимизировать полезность своего адаптационного инструмента, подчиняя все прочие эволюционные изменения этому прайм-фактору.

Когнитивный конформизм, и, как одно из следствий — религиозное верование в «закономерность следствий», будучи прото-интеллектуальным, полезным, но атавистическим навыком, находился все это время в беспрерывном конфликте с развивающимся каузальным мышлением. Время от времени эти тенденции дополняли друг друга. Таким образом развивался не только материально — технический прогресс, но и психоэмоциональная часть индивидуальности, «осознанная личность», которая постоянно ставит вопросы и ищет наиболее каузальные ответы. То есть усложнение сознания и постоянное стремление убежать от корреляций к каузациям – это фактически адаптационный инструмент получения глобального биологического преимущества — естественный эволюционный процесс для человеческого вида и не только для него.

Но, к сожалению, случаются циклические спады, когда человечество или определенная популяция предпочитают использовать иные адаптационные инструменты для развития своего преимущества. И беда таких интенций в том, что иные, кроме интеллектуального развития, способы приспособления для человека невозможны в той среде, которая сложилась благодаря этому самому антропогенному фактору. Развитие любого иного адаптационного признака — это либо деградация относительно приобретенных признаков, либо изменение самой среды, благодаря которому изменяются и признаки.

Человечество находится на запредельном уровне защищённости и одновременной экспансии во все экологические ниши. В такой среде любое скатывание в архаизм — упрощение мышления, то есть снижение интеллектуальных затрат, дегуманизация, рост агрессии, и прочие «архи»-процессы — это потеря того преимущества, которое позволило нам стать теми, кто мы есть в той среде, которую мы сами создали! В противном случае преимущество уйдет, и поменяется сама среда, где нахождение новых адаптационных базисов и преимуществ займет время, их суть и конфигурация могут быть ужасны (с нашей нынешней точки зрения), и успех не очевиден.

В каком-то смысле мы находимся в колее своего прогресса, то есть усложнений. Но развитие — единственный залог поградации. Любой откат — это смерть.

Так давайте изучать природу вещей и быть сложными, а не плавать на поверхности и верить в чудеса. Айфон в вашей руке — прямой стимул к развитию, а также свидетельство того, как нам нужна сложность.

А потому не стоит доверять излишнему антропоцентризму в рассуждениях о судьбах стран и людей. Да и в целом не доверяйте антропоцентристам: экономистам, политологам, историкам, культурологам, попам, и особенно — журналистам! Используйте их эгоистично. Верьте биологам и физикам.

Ваш экономист — биолог — P.T.

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review



На прошлой неделе случилось экстраординарное событие: ФЕД зафиксировала самый настоящий убыток и не способность свести баланс по своим операциям хотя бы ноль. И убыток этот составляет…18,8 млрд долларов! Однако на языке ФЕДа и правительства это убытком не называется. С 2011 года, когда ФЕД несколько «трансформировал» свой аккаунтинг, это называется «отложенным активом». Воистину, нет предела государственной наглости.

 

Операционный баланс ФЕДа складывается из дохода по своим активам, включая процентный доход по облигациям казначейства и прочим ценным бумагам — и по расходам в пассивах, то есть выплатам процентов банкам за их резервы и по обратному РЕПО. Так вот, в 2022 году расходы ФЕДа — выплаты по обязательствам превысили доходы — выплаты по активам.

 

Дело в том, что профицит капитала — то есть как раз та самую, но положительную операционную разницу между платежами по активам и пассивам — ФЕД обязан переводить в Казначейство. Такой профицит бывает не всегда большим, хотя достигал 19,38 млрд в 2015 году, и 40 млрд в 2021 году. Однако на протяжении последних десяти лет, этот баланс никогда не был отрицательным. Теперь же, в 2022 году дефицит этого баланса составляет 18 млрд. долларов

 

График

 

 

Конечно, ФЕД показал чистую прибыль за год, но благодаря положительному притоку в первой половине года и роста стоимости активов в последнем квартале. Однако начиная с сентября, ФЕД начал учитывать тот самый «отложенный актив», то есть дефицит капитала, или cost of operations in excess of earnings — «операционные расходы, превышающие прибыль».

 

 

График

 

Отложенный актив означает, что, если у ФЕДа нет профицита капитала, он откладывает свои платежи Казначейству. И такое откладывание может продлится весь 2023 год, если только не будет существенно и стремительно понижена ставка по федеральным фондам. Однако вероятность сохранения более или менее высоких ставок в 2023 даже при постепенно снижающейся инфляции выглядит более вероятным, поскольку превышение ставки над инфляцией позволит перевести реальные доходности в положительную зону.  Тогда ФЕДу придется и дальше выплачивать больше по своим обязательствам, чем получать дохода по своим активам, а значит «откладывать» свои платежи Казначейству. Такая ситуация в нормальной рыночной среде характеризуется, как неплатежеспособность, неэффективность, убыточность, а иногда – банкротство.  

 

Причины сложившейся ситуации совершенно очевидны. Коротко напомним себе.

 

ФЕД, как мы знаем, беспрерывно с 2008 года и безудержно с 2020 года, надувал экономический леверидж — стимулировал расходы и потребление низкими процентными ставками и скупкой государственного долга, а также секьюритизированных банковских активов в виде ипотечных облигаций и некоторых других. Таким образом портфель ФЕДа создан из активов, купленных по высокой цене и с низкой – замечу зафиксированной! – процентной доходностью.

 

Теперь же, когда леверидж привел к экстраординарной инфляции и рецессивным рискам, стоимость активов в портфеле обесценивается, а процентный доход остаётся на прежнем уровне относительно цены покупки — то есть очень низким, на фоне текущей выросшей доходности гособлигаций.

Итак, портфель несёт убытки и по стоимости активов, и по их зафиксированной, при покупке, доходности, если ее сравнивать с текущей рыночной доходностью госдолга.

 

Теперь о расходной части. ФЕД отчитался, что его процентные платежи выросли колоссально — с 5,7 млрд в 2021 до 102,4 млрд в 2022. Из этих 102 млрд, 55 млрд — процентные платежи по резервам банков и прочих депозитарных организаций, и 41,5 млрд — выплаты по обратному РЕПО.

 

Что мы получаем в итоге?

 

В итоге мы получаем реально убыточную организацию, портфель которой плох, стоимость его активов снижается, а его доходность меньше рыночной в разы — и это если считать от единицы, а не 0,5 процентов — доходности, которую в реальности купил ФЕД! При этом расходы этой организации по обслуживанию обязательств превышают доходы его активов.

 

Проблема в том, что эти самые «отложенные активы» — то есть натуральный убыток — напоминают мне термин «отрицательный рост» или того хуже «отрицательный взлет» или «отрицательное всплытие».  Однако называть черное белым, бедность богатством, а ограничения свободой – обычная практика правительства и его аффеллиантов.

 

Неизбежно получив реальное искажение своего баланса в ситуации, когда надо тушить пожар, ими же раздутый, ФЕД и правительство баланс исправят… все тем же старым, но не добрым способом — очередным ростом госрасходов и впрыском ликвидности через выпуск долга Казначейством и его скупку ФЕДом, а также понижением ставки, то есть очередным печатанием денег и сетапом нового и очередного инфляционного цикла со всеми его «прелестями». Но особенность сегодняшнего дня в том, что инфляция подкрадывается с другой стороны — со стороны сдвигов и реконфигурации глобальных политических и экономических процессов, изменяющих сложившуюся структуру и аллокацию производства и потребления,  и которые могут рождать существенные дефициты и затраты на адаптацию.

 

Но это уже другая история. А пока у нас все хорошо: убыток и неплатежеспособность — это все лишь… «отложенный актив».

 

Но это только если вы — правительство или ФЕД.

 

 

 

 

 

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review

Я, будучи финансистом-практиком и академическим исследователем, крайне скептически отношусь к долгосрочному прогнозированию, чего бы оно ни касалось. Между долгосрочными «экспертными» прогнозами и гаданием на картах или по звездам нет никакой разницы: и то и другое не дает ровно никакого знания будущего, а всего лишь привязывает сознание к ближайшему столбу. Справедливости ради надо отметить, что адекватные аналитики, не говоря уже о серьезных ученых, никогда не позволяют себе такого шаманства, по очевидной причине: вводные переменные меняются под воздействием факторов, состав которых, конфигурации и вероятности практически невозможно учесть на длинном горизонте. А это означает, что долгосрочные прогнозы бессмысленны.

По мере сжатия горизонта прогнозирования набор и вероятности факторов становятся более определёнными, что при адекватных введенных переменных делает прогнозирование более осмысленным и обоснованным. Разумеется, в случае высокой неопределённости и вводные, и факторы более изменчивы, и прогнозы становятся более дифференцированными, а значит, менее определёнными. 

( Читать дальше )

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review

В чем важная особенность линейного палеочеловеческого сознания, имеющего свои корни в биологии? В том, что необременённый гуманистической рефлексией человек оценивает другого человека или сообщество в соответствии со своими персональными критериями. Но в реальности эти персональные критерии — эволюционная матрица собственной идентичности: человек разделяет красиво-некрасиво, хорошо-плохо, добро-зло и использует прочие дихотомии для оценки действительности в соответствии со своей персональной картиной мира, а также знаниями, навыками и опытом, позволяющими эту картину сформировать.

 

Иллюстративный пример тому — реакция «глубинного» российского народа на усиление и внешнюю агрессию автократического режима и оценка этой реакции интеллектуальной частью общества, как российского, так и мирового. Интеллектуалы требуют от корневого российского населения, живущего на грани бедности и вне больших городов, качеств, оценок, навыков, присущих им самим. Но в реальности это — аберрация, т.е.когнитивное искажение, или, иными словами, ложная очевидность. Наш персональный и социальный профиль формируется средой, наследственностью и индивидуальной физиологией. А это означает, что невозможно требовать от лемура быть шимпанзе, а от шимпанзе из Конго быть шимпанзе из Зимбабве — это либо разная биология, либо разная среда, либо разные навыки, либо разные цели и разные ценности.

( Читать дальше )

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review

 

Итоги 2022 года в российской экономике уже определены и сформулированы большинством российских экономистов. Это определяет их качество. Общее место и консенсус состоит в следующем.

 

Во-первых, властные элиты максимально облегчили давление на малый и средний бизнес, уменьшив поборы всех видов и снизив регуляторное давление. Цель такой «невиданной» щедрости очевидна: необходимо сохранить социальную стабильность и максимально смягчить негативные социально-экономические последствия новых условий для России. Разумеется, это не имеет отношение к проградационной либеральной экономической политике, направленной на качественное развитие, это всего лишь подобие нового НЭПа. Что последовало после НЭПа 20-х годов 20 века мы помним. 

 

Во-вторых, накопленные запасы позволили значительно амортизировать резкое падение импорта в первой половине 2022 года и удержать товарный ассортимент от критического дефицита.

( Читать дальше )