(Вчерашнему падению Nasdaq посвящается)
Когда я начинал активно торговать и инвестировать на фондовом рынке, я сильно недооценивал кривую обучения. В первые годы работы на фондовом рынке в 1990-х годах мне очень повезло, так как моя основная цель заключалась в покупке технологических компаний и позволении моим победителям работать в восходящем тренде. Эта простая стратегия дала мне ложное чувство мастерства, поскольку она работала вплоть до марта 2000 года, поскольку NASDAQ всегда достигал новых максимумов в течение многих лет подряд, пока все не закончилось в районе NASDAQ 5000. Покупка на падениях перестала работать и удерживаться и ожидание отскока медленно исчезли, поскольку период 2001-2002 годов был глубоким медвежьим рынком, особенно для NASDAQ. Из этой 50-процентной просадки моего собственного торгового капитала я понял, что мне нужен не только способ купить на сильном восходящем тренде и позволить моим победителям бежать, но и способы зафиксировать прибыль, когда они там находятся.
Трудная часть прогнозирования будущего на рынках или в экономике заключается в том, что предсказать будущее сложно.
Питер Бернстайн однажды написал: «Вероятность всегда имела этот двойной смысл: один смотрит в будущее, другой интерпретирует прошлое, один связан с нашими мнениями, другой связан с тем, что мы на самом деле знаем».
Меня больше волнуют вероятности, потому что будущее не будет выглядеть точно так, как кто-то предсказывает, что оно будет выглядеть прямо сейчас.
Вероятно, есть 3-4 разных пути, на которые вы могли бы уговорить меня в этом году, которые не были бы такими шокирующими.
Единственный прогноз типа стратега Уолл-стрит, который я готов сделать, заключается в следующем: фондовый рынок будет иметь коррекцию в 2023 году.
Поражение в войне, безусловно, приведет к значительным сдвигам и изменениям в кремлевских раскладах и внутри путинской знати. Говоря «война», я совершенно не имею в виду пресловутую спецоперацию, и даже не по цензурным соображениям. Спецоперация — это попытка переиграть уже неизбежный результат и итог полностью и вдрызг проигранной войны, которую начал Путин еще в 2007 году своей Мюнхенской речью.
Напомню, что Западу был фактически предъявлен ультиматум: «российские углеводороды в обмен на эксклюзивные отношения с Россией». Не равные, а особые. Под особостью подразумевалось право вето Кремля (читай Путина) на решения, принимаемые на глобальном уровне. Все это сопровождалось инвективами про многополярный мир, хотя как раз к 2007 году этот мир действительно стал многополярным — Россия была членом «восьмерки» на равных правах с остальными участниками, уже существовала (хотя до кризиса 2008 года в латентном состоянии) «двадцатка», уже существовал и разворачивался на базе предложенного еще Примаковым в конце девяностых объединения РИК (Россия-Индия-Китай) БРИК, который теперь известен как БРИКС, и к нему готовы добавиться еще ряд членов. В общем — помимо существующих с послевоенных лет международных групп и институтов возникли и развивались объединения новейшего времени. Многополярный мир уже существовал, только работай.