Для меня природный газ — это пока самая безумная история 2025 года.
Важно понимать, что фьючерсные рынки в целом и #natgas в частности — это прежде всего рынки страхования.
Потребление природного газа существенно отличается от большинства других товаров и услуг. Вместо того, чтобы идти к продавцу и платить по споту, потребители обычно заключают форвардные соглашения на неограниченное количество на срок, как правило, один год.
Это приводит к короткой позиции для коммунальной компании, которую ей необходимо хеджировать, чтобы снизить риски банкротства. Проблема усугубляется тем фактом, что потребители имеют нулевую ценовую чувствительность в краткосрочной перспективе из-за форвардного соглашения. Реакция спроса на рост цен очень ограничена в краткосрочной перспективе.
В результате коммунальные предприятия вынуждены покупать фьючерсы на природный газ, чтобы застраховать себя от этого риска.
Возврат от предоставления страхования зависит от серьезности и частоты претензий. Вместе они определяют волатильность застрахованного базового актива. Чем выше волатильность, тем больше застрахованные субъекты готовы платить. Цены на природный газ чрезвычайно нестабильны, что делает эту страховую функцию, как правило, весьма привлекательной.
(Вчерашнему падению Nasdaq посвящается)
Когда я начинал активно торговать и инвестировать на фондовом рынке, я сильно недооценивал кривую обучения. В первые годы работы на фондовом рынке в 1990-х годах мне очень повезло, так как моя основная цель заключалась в покупке технологических компаний и позволении моим победителям работать в восходящем тренде. Эта простая стратегия дала мне ложное чувство мастерства, поскольку она работала вплоть до марта 2000 года, поскольку NASDAQ всегда достигал новых максимумов в течение многих лет подряд, пока все не закончилось в районе NASDAQ 5000. Покупка на падениях перестала работать и удерживаться и ожидание отскока медленно исчезли, поскольку период 2001-2002 годов был глубоким медвежьим рынком, особенно для NASDAQ. Из этой 50-процентной просадки моего собственного торгового капитала я понял, что мне нужен не только способ купить на сильном восходящем тренде и позволить моим победителям бежать, но и способы зафиксировать прибыль, когда они там находятся.
Трудная часть прогнозирования будущего на рынках или в экономике заключается в том, что предсказать будущее сложно.
Питер Бернстайн однажды написал: «Вероятность всегда имела этот двойной смысл: один смотрит в будущее, другой интерпретирует прошлое, один связан с нашими мнениями, другой связан с тем, что мы на самом деле знаем».
Меня больше волнуют вероятности, потому что будущее не будет выглядеть точно так, как кто-то предсказывает, что оно будет выглядеть прямо сейчас.
Вероятно, есть 3-4 разных пути, на которые вы могли бы уговорить меня в этом году, которые не были бы такими шокирующими.
Единственный прогноз типа стратега Уолл-стрит, который я готов сделать, заключается в следующем: фондовый рынок будет иметь коррекцию в 2023 году.
Поражение в войне, безусловно, приведет к значительным сдвигам и изменениям в кремлевских раскладах и внутри путинской знати. Говоря «война», я совершенно не имею в виду пресловутую спецоперацию, и даже не по цензурным соображениям. Спецоперация — это попытка переиграть уже неизбежный результат и итог полностью и вдрызг проигранной войны, которую начал Путин еще в 2007 году своей Мюнхенской речью.
Напомню, что Западу был фактически предъявлен ультиматум: «российские углеводороды в обмен на эксклюзивные отношения с Россией». Не равные, а особые. Под особостью подразумевалось право вето Кремля (читай Путина) на решения, принимаемые на глобальном уровне. Все это сопровождалось инвективами про многополярный мир, хотя как раз к 2007 году этот мир действительно стал многополярным — Россия была членом «восьмерки» на равных правах с остальными участниками, уже существовала (хотя до кризиса 2008 года в латентном состоянии) «двадцатка», уже существовал и разворачивался на базе предложенного еще Примаковым в конце девяностых объединения РИК (Россия-Индия-Китай) БРИК, который теперь известен как БРИКС, и к нему готовы добавиться еще ряд членов. В общем — помимо существующих с послевоенных лет международных групп и институтов возникли и развивались объединения новейшего времени. Многополярный мир уже существовал, только работай.