Jesse Livermore: Boy Plunger — The Man Who Sold America Short in 1929 - Глава 5 - Феномен "ведерных лавок" - Азартные игры под видом инвестиций

Глава 3 — Первая сделка — Paine Webber в Бостоне

Глава 4 — В райских кущах «ведерных лавок» — Первое состояние

Глава 5 — Феномен «ведёрных лавок» — Азартные игры под видом инвестиций

1880–1910

С момента открытия первой «ведерной лавки» в 1880 году эти заведения вызывали споры среди американских законодателей, правоохранительных органов и широкой общественности. В центре дебатов лежало всеобщее смешение понятий спекуляции и азартных игр. Эта дискуссия приобрела национальный масштаб: казалось, у каждого было свое мнение на этот счет. Психологи лишь усугубляли путаницу, заявляя, что в основе как азартных игр, так и спекуляций лежат одни и те же стремление к наживе и жажда острых ощущений.

Те, кто действительно разбирался в вопросе, понимали, что разницы между спекуляцией и азартными играми почти нет. Математика и психология успеха в обоих случаях идентичны. Единственное отличие заключалось в реакции общества и властей. Один финансист того времени заявил, что торговля акциями требует тех же навыков, что и игра в покер.

Общепринятым было мнение, что спекуляция — это законно и допустимо, а азартные игры — неприемлемы и запрещены. Эта серая зона в законодательстве позволила «ведерным лавкам» существовать в полулегальном статусе более 30 лет. Они процветали, превратившись в многомиллионный бизнес, и дали обычным гражданам возможность играть на бирже в эпоху, когда любые формы азартных игр были под строгим запретом.

Хотя глубинные человеческие инстинкты, движущие спекулянтами и игроками, были одинаковы, именно неразбериха и бездействие законодателей мешали полиции вмешаться. Без вмешательства властей «ведерная лавка» могла работать бесконечно долго, при условии что у нее был доступ к актуальным биржевым котировкам. И такой доступ у них был — благодаря телеграфным компаниям. Телеграфные компании снабжали «ведерные лавки» непрерывным потоком котировок с крупных бирж, что придавало этим заведениям видимость респектабельности, которой они не заслуживали.

Когда «ведерные лавки» только появились в конце 1870-х, это были небольшие независимые заведения, обычно расположенные в бедных и неблагополучных районах крупных городов. Все началось в 1868 году, когда американец Эдвард Калахан изобрел тикерный аппарат, названный так из-за характерного звука, который он издавал. Тикер представлял собой телеграфный аппарат, печатающий последние биржевые котировки на бумажной ленте. Первые модели были ненадежными, но затем за их усовершенствование взялся не кто иной, как Томас Эдисон. К 1875 году он довел устройство до ума, а затем пошел дальше, создав систему, позволяющую четырем тикерным аппаратам работать от одной телеграфной линии. Эдисон назвал свое изобретение «квадруплексом». Патент на квадруплекс был приобретен телеграфной компанией Western Union, которая начала агрессивно продвигать его на финансовых рынках, среди брокеров и владельцев «ведерных лавок».

Компания Western Union использовала растущий спрос на финансовую информацию в режиме реального времени по максимуму. Вскоре она стала не только проводить линии телеграфной связи, но и покупать тикерные аппараты, сдавая их в аренду «ведерным лавкам» за солидную ежемесячную плату. К 1880 году Western Union сдавала в аренду тысячи тикерных аппаратов «ведерным лавкам», и это стало ее самым прибыльным подразделением. На пике своего расцвета оно обслуживало 5000 клиентов с множеством аппаратов, зарабатывая колоссальные деньги.

Первые десять лет «ведерные лавки» оставались без внимания, но в начале 1880-х их деятельность заметили чиновники бирж. Руководство Чикагской торговой палаты (CBOT) публично признало их растущей угрозой, от которой биржи не получали ни цента прибыли. Летом 1880 года CBOT потребовала от телеграфных компаний прекратить передачу котировок «ведерным лавкам» и обслуживать только лицензированных брокеров. Но без законодательной поддержки этот запрос остался без ответа — телеграфные компании, включая Western Union, проигнорировали его.

К 1890 году «ведерные лавки» превратились в огромный бизнес, по некоторым оценкам, превосходивший оборот официальных бирж. The New York Times сообщала о создании синдиката «большой четверки», контролировавшего все «ведерные лавки» Нью-Йорка и имевшего представительства в каждом крупном городе. Газета отмечала, что «большая четверка» обладала значительным капиталом и приносила огромную прибыль, но при этом ее владельцы никак не могли быть названы «респектабельными». Публикация в The New York Times придала синдикату новый импульс, и его заведения постепенно перебрались из окраин в центральные районы. Теперь их офисы было не отличить от представительств таких компаний, как JP Morgan. Интерьеры были оформлены так, чтобы имитировать брокерские конторы.

Одна из компаний «большой четверки», Haight & Freese, управляла 70 филиалами вдоль восточного побережья США. Coe Commission Company из Миннеаполиса, специализировавшаяся на товарных фьючерсах, имела 100 офисов в северных штатах. Компания M. J. Sage Company из Нью-Йорка, также работавшая с товарами, контролировала 200 филиалов на юге страны.

Именно тогда руководители крупных бирж Нью-Йорка и Чикаго осознали угрозу. Они поняли, что «ведерные лавки» составляют серьезную конкуренцию лицензированным брокерам, предлагая более низкие комиссии, меньшие маржинальные требования и возможность торговать небольшими лотами. При этом они, казалось, не замечали, что сделки в «ведерных лавках» не были реальными.

Потребовалось время, чтобы люди осознали ключевое отличие покупки акций или товарных контрактов в «ведерной лавке» от сделок у брокера: все операции были фиктивными. Когда клиент покупал акцию, он делал ставку против «лавки», а не участвовал в реальной сделке. Никакие акции не переходили из рук в руки — только деньги и обещания.

К 1890 году борцы с азартными играми оценивали количество «ведерных лавок» в США в 5000, включая 200 в Нью-Йорке, более 100 в Чикаго и как минимум одну в каждом городе с населением от 10 000 человек. Один из реформаторов заявил в 1887 году, что «ведерные лавки» настолько проникли в американскую коммерцию, что на их долю приходилось 90% активности на товарных рынках.

Новым поводом для беспокойства стало появление тикерных аппаратов в салунах и барах. Посетители пили, наблюдали за котировками, а затем заглядывали в ближайшую «ведерную лавку», чтобы сделать ставку на рост или падение акций или товаров вроде сахара или пшеницы. Когда это стало массовым явлением, власти серьезно забеспокоились.

Брокеры и трейдеры товарных рынков почувствовали жесткую конкуренцию со стороны «ведерных лавок». Один известный брокер с Нью-Йоркской фондовой биржи жаловался в 1889 году: «Бесконтрольное распространение биржевых котировок в каждом салуне и других заведениях наносит ущерб нашему бизнесу. Любой человек мог зайти в бар и увидеть котировки». Действительно, к 1889 году конкуренция снизила стоимость места на Нью-Йоркской фондовой бирже почти вдвое — с 34 000 до 18 000 долларов, а на Чикагской торговой палате — более чем на две трети, с 2500 до 800 долларов.

Настоящие проблемы начались, когда в дело вмешалось мощное фермерское лобби. Фермеры считали, что ажиотажная торговля хлопком и пшеницей в «ведерных лавках» приводит к падению цен. Они были правы: при почти полном отсутствии реальных сделок цены действительно снижались. Фермеры не видели разницы между спекуляциями фьючерсами и откровенными азартными играми. Редактор ведущего сельскохозяйственного издания того времени заявил, что торговля фьючерсами на сельхозтовары — это чистое мошенничество и потому незаконна. Он сказал: «Принцип азартных игр требует такого же осуждения и таких же мер со стороны властей».

Под давлением общественности полиция Нью-Йорка объявила о начале кампании по аресту владельцев «ведерных лавок» за организацию нелегальных игорных заведений. Но их остановила редакционная статья в The New York Times, в которой говорилось: «Что, если какой-нибудь ретивый гражданин захочет предъявить такие же обвинения Нью-Йоркской фондовой бирже?» Кампания быстро сошла на нет, когда комиссар полиции и глава NYSE осознали последствия этих слов.

Ситуацию усугубляло то, что некоторые эксперты высказывались в пользу «ведерных лавок». Бен Хатчинсон, известный трейдер с местом в Чикагской торговой палате, публично заявил, что спекулянты (включая его самого) не выполняют никакой полезной экономической функции. Он признался: «Мы — игроки». Генри Кросби Эмери, профессор экономики Колумбийского университета, подтвердил, что «игровой инстинкт» является неотъемлемой частью спекуляций. Однако он добавил: «Является ли спекуляция просто азартной игрой и лучше она или хуже — вопрос, по которому мнения еще долго будут расходиться».

В 1882 году Чикагская торговая палата пересмотрела контракты с телеграфными компаниями, включив пункт о праве отказывать в предоставлении тикерного сервиса, который, как было ясно заявлено, не будет доступен «ведерным лавкам». Это было равносильно отключению кислорода.

В ответ владельцы «большой четверки» подали в суд и добились судебных запретов, не позволявших Western Union отключать их тикеры. В серии решений на уровне штатов и федерального суда с 1883 по 1903 год суды неизменно подтверждали право «ведерных лавок» получать биржевые котировки. Судьи постановили, что «ведерные лавки» имеют на них такое же право, как и брокеры.

Однако это не остановило давление на Western Union с требованием прекратить обслуживание «ведерных лавок» и работать только с лицензированными брокерами. Компания неохотно шла на уступки, лишь когда давление со стороны бирж, судов и борцов с азартными играми становилось невыносимым. Даже тогда Western Union действовала формально, и отключенные аппараты через несколько недель возвращались на место.

В итоге инициатива перешла к частным лицам и организациям. В 1887 году, через восемь лет после открытия первой «ведерной лавки», президент Чикагской торговой палаты, решительный человек по имени Абнер Райт, выдворил Baltimore Postal Telegraph Company и Baltimore & Ohio Telegraph Company с биржи. Он приказал охране выбросить их телеграфное оборудование на улицу. Райт считал «ведерные лавки» игорными домами, где вместо лошадей и собак ставили на акции. Без доступа к котировкам, полагал он, они умрут.

Проблема Райта заключалась в том, что источников биржевых данных было много, и не все разделяли его пуританские взгляды. Через четыре месяца, убедившись, что «ведерные лавки» по-прежнему получают котировки, он взял топор и перерубил подозрительные кабели в подвале, решив, что это телеграфные линии. На самом деле это были линии связи биржи с полицией и пожарными службами. Когда и это не помогло, он сдался.

В 1890 году президента Western Union Норвина Грина вызвали в Конгресс США, где он признал, что почти половина трафика его компании связана с «чистыми спекуляциями», включая торговлю акциями, товарами и ставки на скачки.

В 1903 году федеральный апелляционный суд постановил, что подавляющее большинство сделок на Чикагской торговой палате являются «по сути азартными играми». Это решение стало ударом для бирж.

Начало конца «ведерных лавок» наступило в 1906 году, когда малоизвестный журналист Меррил Тиг опубликовал разоблачительную статью, перепечатанную по всей Америке. Тиг писал, что ежегодно в «ведерных лавках» заключались ставки на акции и товары на сумму 100 миллионов долларов. Он оценивал реальную годовую прибыль этих заведений в 35 миллионов долларов. Еще значительная часть денег шла телеграфным компаниям, которых Тиг назвал «сообщниками». Остальное доставалось организованной преступности. Это стало сигналом для властей, и впервые начались реальные попытки борьбы.

«Большая четверка» быстро перегруппировалась, представив себя законными конкурентами NYSE. Они сравнивали сделки в «ведерных лавках» с реальными операциями на Чикагском товарном рынке, указывая, что лишь 1% сделок с пшеницей заканчивался реальной поставкой зерна. Они обвинили биржи в монополизме и стремлении «раздавить независимых». Переломный момент наступил, когда сам Тиг, ставший к тому времени известной фигурой, признал, что в случае с товарами «большая четверка» была права.

Однако закат «ведерных лавок» начался годом ранее, в 1905-м. Биржи нашли решение в законах об авторском праве: если бы они смогли доказать, что котировки являются их интеллектуальной собственностью, они могли бы запретить их использование «ведерным лавкам». В мае того года Верховный суд США постановил, что Чикагская торговая палата владеет своими котировками и может предоставлять или запрещать их по своему усмотрению. Вооружившись этим решением, биржи добились судебных запретов и постепенно закрыли «ведерные лавки». Через пять лет они исчезли, окончательно побежденные авторским правом.

В 1909 году, почти постфактум, губернатор Нью-Йорка Чарльз Эванс Хьюз создал комиссию для расследования злоупотреблений в спекулятивной деятельности. Комиссия пришла к выводу, что «спекуляция демонстрирует большинство финансовых и моральных последствий азартных игр в крупных масштабах». Но она также раскритиковала NYSE, найдя мало различий между ней и «ведерными лавками»: «Лишь небольшая часть сделок на бирже носит инвестиционный характер. Значительную часть можно охарактеризовать как фактически азартные игры».

После 30 лет расследований, дорогостоящих судебных процессов, PR-кампаний и переговоров с телеграфными компаниями ничто не смогло закрыть «ведерные лавки». Действия Райта в 1887 году ярко показали тщетность попыток бирж лишить их доступа к котировкам. В итоге их победил относительно малозначительный гражданский закон. К тому времени Джесси Ливермор уже покинул этот бизнес — он стал легальным трейдером на американской бирже. Но он никогда не забывал, что начал свой путь в теперь уже исчезнувших «ведерных лавках».