TRANSHUMANISM INC. Виктор Пелевин. Обзор книги. Часть 2.

TRANSHUMANISM INC. Виктор Олегович Пелевин.

 
Купить книгу https://bit.ly/3sZvHfU
Электронная книга http://flibusta.is/b/634314/read (Нужен VPN)

Познакомимся со вторым нашим героем.

Сасаки-сан был уверен, что мир уже много столетий населяют вырожденцы – но не считал себя одним из них.

Он был освобожден от ношения QQ-nekko и социального импланта по медицинским причинам.

Документы, удостоверяющие фальшивую мозговую патологию и душевную болезнь, он купил за большие деньги через якудз. Очень дорого и рискованно. Но ошейник разрешили снять.

Лучший способ избежать проблемы – не ходить туда, где она возникнет. К этому, если разобраться, и сводится вся житейская мудрость.

Сасаки-сан стал устраивать бои с тотализатором.

Поединок между двумя куклами был кровавым и убедительным. Одна из кукол гибла – и, по правилам, не подлежала восстановлению. Иногда гибли обе. Исход был непредсказуем, поединок мог длиться несколько секунд или целый час.

Особым шиком было то, что сетевая трансляция боя не велась – поэтому на кукол Сасаки приходили поглядеть очень богатые люди.

Но настоящие деньги Сасаки-сан стал зарабатывать тогда, когда его кукольные бои вошли в моду у главных баночных якудз.

Конечно, банки с мозгами высших гангстеров никто не приносил в клуб. Посмотреть на поединок приходили их глаза и уши. 

Это был зеркальный секретарь – человек, отдавший свое тело в аренду баночному якудзе для личного наблюдения за миром живых. В его очках были установлены камеры и микрофоны, и якудза из банки шептал приказы ему прямо в ухо, как собаке –

вперед! Назад! Сядь и смотри на арену… Внимательно слушай…

якудзы были консервативны и отдавали предпочтение технологиям, которые помнили еще по земной жизни.

Они могли бы управлять секретарями как своим собственным телом прямо через имплант, но старались обходиться без услуг «TRANSHUMANISM INC.»

 Так за их коммуникациями было сложнее следить – полиция давно обленилась и во всем полагалась на ошейники.

Однако Сасаки-сан знал, что всякий успех таит в себе семена упадка. Жизнь – это гонка на ведущем к смерти серпантине, и почивать на лаврах следует на бегу.

оказалось, что у Сасаки хватает денег на банку второго таера.

Он сразу ее и купил. Медлить не стоило, потому что фортуна переменчива, успех перетекает в поражение – и Сасаки-сан уже видел впереди печальный финал.

Его бойцы были всего лишь куклами. Одна программа наносила поражение другой. В их синтетических жилах плескалась красная краска. А баночные якудзы любили живую кровь. Они хорошо помнили ее вкус, цвет и запах. Новизна придуманного Сасаки зрелища и высокое искусство боя, которое он сумел воскресить, удерживали баночный интерес долго – но приедается все.

Чтобы удержаться в бизнесе, надо было придумать что-то новое.

Радикальное.

Выйти на бой с пошлостью мира – и рассечь ее ударом фамильного меча.

Такой путь существовал, Сасаки чувствовал это животом. Но решение никак не приходило.

У него был теперь контракт на банку второго таера – но в мир иной, в отличие от некоторых, Сасаки не спешил, со спокойной и ясной душой доживая в старом Токио последние телесные годы.

Приятно смаковать закаты и рассветы этого мира, зная, что скоро распрощаешься с ними навсегда. Но как занятно любоваться ими в уверенности, что на смену им придут совсем другие рассветы и закаты!

Но земная жизнь, конечно – не только розовый водопад сакуры, девственный песок сада камней и все прочее, что показывают законопослушным туристам. Жизнь – это еще и азарт риска. Головокружительная тайна. Секретная страсть.

На лолит из Винницы Сасаки-сан вышел случайно, через объявление в защищенном сетевом канале.

На чипе у лолит только одна программа – отработка команд по смене позы, имитация оргазма и боли. Как у синтетической куклы.

Фактически, по поведению недорогая кукла и есть. И по управлению очень примитивная. Голосовые команды можно подавать на английском, арабском и фарси – их отрабатывает не мозг, а чип. Есть даже пульт. В общем, простая как пылесос.

Тело стопроцентно аутентичное, прослужит пять-семь лет. Если хотите такую со всеми наворотами, живыми мозгами и внутренним чипом, заплатите раз в сто больше, а потом сядете на триста лет.

В общем, не девочка, а скорее биофетиш. Для тех ценителей, кого интересует главным образом биологический аспект.

Молодая кожа, запах подмышек, выделения желез, все вот это, что в Японии любят…

Мозг вы ей все равно не прокачаете. Неокортекс у нее фактически мертвый.

Нейросвязи так сформированы, что доступно только управление мышцами с чипа. Голос можно подключить – но нужна отдельная прога, и говорить она все равно будет только с внешней памяти.

Хотите лолу другого класса – готовьте другие деньги. И заодно сушите сухари.

А с этой вы на серьезную статью не налетите. Именно потому, что работает прямо от чипа и нейронных связей минимум.

Человеком таких признают только в трех латинских диктатурах.

И то потому, что там уже три века вообще не вспоминают про законы…

Сасаки-сан сделал заказ, расплатившись венесуэльской криптой. Ни одного номера или пароля в электронной памяти.

Сложные комбинации цифр и символов, ручной каллиграфией нанесенные на папиросную бумагу. Как приятно потом завернуть в эту же бумажку немного медицинской марихуаны – и превратить будущую улику в релакс.

Лолиты пришли в трех собачьих ящиках.

Использовать лолу по ее прямому назначению Сасаки-сан, конечно, даже не думал.

Он не разделял распространенной мужской тяги к молодому пахучему мясу.

Хотя, конечно, понимал ее хорошо: тянется не мужчина, а древний слой мозга, надеющийся на здоровое потомство.

этот архаичный инстинкт был полезен для видового выживания, иначе просто не дошел бы из палеолита до наших дней. 

В юности Сасаки-сан прошел тренировку у буддийских монахов – и научился духовному упражнению «быстрая перемотка».

Монаху показывали клипы реального человеческого старения – юное сияющее личико на экране за десять секунд превращалось в дряблую старческую физиономию. Клипы были настоящие – таких за последние два века люди наснимали про себя более чем достаточно.

Потом монах смотрел на живых юношей и девушек, учась воспроизводить те же паттерны старения в своем воображении.

Целью было перестроить восприятие – и увидеть человеческую красоту не как зовущее к акту любви обещание вечности, а как излучину реки, текущей к неизбежному распаду.

как «сверкающую на солнце влагу водопада смерти»…

Сасаки-сан научился визуализации «быстрая перемотка» в совершенстве – и проделывал это упражнение мгновенно, не задерживая взгляда на юных лицах.

Автоматически он сделал то же самое и со смазливой мордашкой полулолы.

Чип в лоле даже не был программно защищен. 

В механических куклах программа добивалась сходства их движений с человеческим телом.

Коллеги из Винницы, получившие полноценное человеческое тело на халяву, решали диаметрально противоположную задачу.

Они формировали у своих полулол нейронные связи, имитирующие работу механического устройства – чтобы управлять ими можно было со стандартного чипа с помощью уже существующих программ.

В практическом смысле это значило что Сасаки-сан мог использовать свою фехтовальную программу без серьезных переделок.

чип с гибридной программой был готов.

Все сопутствующие движения, кажущиеся профану случайными и неважными, были исполнены горпиной великолепно.

На следующий день она уже рубила свернутые бамбуковые циновки – и при всем желании Сасаки-сан не мог придраться ни к чему.

Мышцы у нее действительно были качественные.

Год стойло-тренажеров на протеинах – это серьезно.

С чуть более прокачанным мозгом – даже на уровне хелпера – такая лола стоила бы чувствительных денег.

Лолиток делали для Народной Аравии, где новый американский прокуратор, черный исламский крэпер DUPF, имя было акронимом фразы «пыль под ногой пророка» гарантировал каждому жителю четырех белых гурий еще при жизни.

Огромный проект, и совершенно легальный, во всяком случае по арабским законам – просто кто-то в нем подворовывал, продавая в Азию списанные образцы с левой очиповкой…

Сасаки спустил видео пробного боя вниз, и якудзам идея понравилась.

Настолько, что Сасаки дали серьезный аванс, на который он заказал в Виннице сразу сто горпин. 

В законе о порнографии ничего про неокортекс не сказано, Только о возрасте и наготе.

То есть рубить ее можно, а на сосочек поглядеть нельзя.

Начались бои, и Сасаки стал зарабатывать так хорошо, что задумался об апгрейде до третьего таера. 

Сасаки-сан все чаще думал о том, как надо жить?

Расчищая настоящее от волнений и забот. 

Проживая жизнь как то, что возникает секунда за секундой – а не как подготовку к походу в воображаемый магазин.

Мечта о вилле нужна не человеческой душе, а работающей в предместье строительной компании.

Но, не следует позволять денежным заботам заслонять прощальный салют этого мира. Возможен был компромисс – любоваться закатами и рассветами, но устроить дела так, чтобы третий таер понемногу плыл навстречу сам.

Сасаки решил вопрос мудро. Он подписал договор на автоматический апгрейд до третьего таера, как только на счете наберется достаточная сумма.

А вслед за этим сделал свой счет полностью слепым – закрыл доступ к текущим цифрам даже для себя.

Третий таер, как оказалось, был серьезным делом – вместе с ним Сасаки получал доступ к широкому пакету услуг уже на бренной земле.

«TRANSHUMANISM INC.» гарантировала плавный переезд в вечность.

Чуть позже оказалось, что винницкие горпины с разлоченной очиповкой продаются налево под прямым контролем американского медийно-разведывательного сообщества.

Они имеют вмонтированную в левый глаз камеру с внутренней памятью на биофиде.

Левое ухо – это микрофон, а в вагину и рот встроены портативные DNA-тестеры.

Именно поэтому американцы разрешают своим друзьям из Винницы нелегально поставлять их во множество стран, и никаких проблем на таможнях не возникает.

оборудование разработано «TRANSHUMANISM INC.» и его практически невозможно отследить. Некому просто. Это другой уровень технологий.

Биологический источник энергии – само тело.

Информация накапливается не на чипе, а в нейронных связях и скачивается при подключении к беспроводной сети. Вы можете взять такую киску в пустыню или бункер, и никакая служба безопасности ничего не заметит – ни в теле горпины, ни на ее чипе.

А потом девочка пройдет мимо хот-спота и незаметно сбросит нам весь свой архив…

После смерти, Сасаки-сан открыл глаза.

Вернее, все было так, словно он открыл их. Но у него не было никаких глаз. Он просто понял, что он снова есть и каким-то образом видит.

– Здравствуй, Сасаки, – игриво сказала ближайшая аниме-тян – с розовой копной волос и большим бриллиантом в пупке.

 Тебя уже подключили? Пока это только отладка. Когда включат стимуляцию мозга, будешь чувствовать себя совсем по-другому. Появится оптимизм и хорошее настроение. И аппетит к разным веселым проказам. 

кровь, пот и слезы – все это осталось на земле. Забудь.

Соскучишься – пошлешь секретаря понюхать и потрогать. А в нашем мире ничего подобного нет. Только жизнь, Сасаки. Только любовь, цветущая сакура и веселые пустяки…

СВИДЕТЕЛЬ ПРЕКРАСНОГО.

Познакомимся с нашим третьим героем.

Иван Иннович Чибисов.  двадцать один год. студент Московского Университета имени Павших Сердобол-Большевиков, факультет гужевого транспорта.

член церкви Свидетелей Прекрасного, поэтому банка для него – не просто мечта, а надежда, обещающая стать возможностью.

В ухе Ивана раздался бодрый девичий голос:

– Вчера вечером ты употреблял перцептуальные модуляторы группы «туман», что часто приводит ко временной амнезии – после употребления и после пробуждения на следующий день. Это состояние неопасно и пройдет за несколько минут.

Я Афа. Твой информатор-плюс и личный органайзер.

Я твое окно в мир и не только. Я окно-плюс.

Вчера у тебя кончился план «Любимый Мой».

Сейчас мы работаем по плану «Друзья Минус».

Сегодня мы просто друзья, понял? И даже не особо близкие.

Если хочешь поднять интим-фактор, надо вернуться к тарифу «Любимый мой» или приобрести разовый бонус. 

Иван ответил Афе, раз она сегодня такая вся недоступная, найди ему фему в Контактоне по взаимной симпатии. Под его профайл и голограмму. Только условие – чтобы без кнута. В смысле, без нейрострапона, попросил Иван. 

Иван боялся, что ему минус в карму будет, если встретится, а под кнут лечь откажется. 

Отказываясь признать новую межполовую реальность, мужчина совершаешь акт микронасилия по отношению к фемам, недавно освободившимся от патриархального рабства.

Долгое время женщин пенетрационно угнетали, и сознательные молодые мужчины должны добровольно участвовать в утверждении их новой гендерной роли. Раз существовал негативный перекос в одну сторону, сегодня необходим позитивный в другую.

По секрету сказала Афа – пока Иван этого не поймет, жить ему будет трудно.

– Я-то понимаю, – вздохнул Иван. – Вот жопа никак не может. Она у меня реакционная.

В Москве, на манежной площади, четверо гвардейцев бережно вынесли на скрещенных палашах хрустальную банку с плавающим в зеленоватой жидкости мозгом – и поставили ее на лафет.

Дрон спикировал к банке, чтобы дать крупный план.

– Ленин! – объявил над площадью диктор.

– Великий Ленин, чей мозг продолжает жить с нами и сегодня – в наших мечтах и надеждах, в нашем запредельном евразийском хотении справедливости, воли и правды!

И если не рухнул за века над Русью прозрачный свод, понял Иван, то потому исключительно, что эти вот усталые оплеванные мозги, что везут сейчас на лафетах, придумывали год за годом, как подпереть русское небо изнутри и не дать ему треснуть.

И от усилия этого надрывного все российские беды – и бесправие наше, и скудость, и серая тщета. Мы бы стали частью мира, да мир не хочет, чтобы мы были частью, он хочет, чтобы мы были дном – так им выше и мягче.

У змея для нас всегда один план. Хаос да смута да гиль. Рабов нынче не возят на кораблях по морю, это накладно – рабствуют, где родились…

Если случится немыслимое и произойдет детонация русской ракеты, он выбросит в верхние слои атмосферы гигантский протурберанец радиоактивного изотопа «кобальт-17», гарантированно уничтожая все сложные формы жизни на планете.

Наши враги должны знать, с чем они играют, играя с нами!

Иван, конечно, и без диктора знал, как все случится.

Гейзер не надо запускать – он уже запущен.

Его надо постоянно тормозить, потому что последний отсчет уже идет и сердоболы просто день за днем добавляют миру времени.

 Как только Иван с Няшей перешли мост, в ухе Ивана проснулась Афа.

– Ну как? – спросила она игриво. – Сердоболь на сердце? Поплакал? Хочешь ее трахнуть, заговори про мечту.

Иван дернул себя за мочку, дав Афе команду молчать тридцать минут. Может быть, ему показалось, но Няша через несколько шагов в точности повторила его жест.

Ну да, подумал Иван. Она ведь со своим Антишей тоже советуется и трахается. Только по-революционному.

Афа была права – для экспресс-соблазнения следовало спросить девушку о мечте. Не потому, конечно, что это откроет дверь в ее душу. Просто девушка поймет, что скоро ее будут экспресс-соблазнять. Афифа ведь всем советует одно и то же, и Антиша очень даже в курсе…

– Скажи, Няша, у тебя мечта есть?

Няша чуть покраснела.

– Есть.

На самом деле Ивану хотелось спросить, точно ли у нее в сумочке нет нейрострапона.

Няша занималась дизайном, мечтала в высшее дизайн-бюро попасть. Если в дизайн-бюро себя проявишь, можно в банку попасть без всякой политики…

Иван вздохнул. У него по линии гужевого транспорта шанс попасть в банку был только у профессора, чье имя не стоило повторять всуе.

Иван думал стать брокером…Или стартап с ребятами замутить.

Но, сейчас Иван был недоволен развитием ситуации. Про мечту они уже поговорили, но он еще не перешел к дружеским прикосновениям невзначай.

Няша остановилась возле одного особенно эпичного гусляра.

– Ой-д’как пятый раз травили баламутов,

На утро доллар был сто тридцать семь…

Таинственная речь тревожила генетический нерв.

Казалось, где-то в чащобах России до сих пор спят волшебным сном баламуты и доллары, и всего-то надо найти их, протравить как следует, и воскреснет былая сила, да не остановится на ста тридцати, а махнет богатырски аж до ста пятидесяти…

Но спонсоров у забытых слов уже не осталось: даже выяснять их значение было в лом.

Иван слышал, что с гейзера весь кобальт с ураном еще сто лет назад сняли.

 Сердоболы ничего реально не могут взорвать. Могут только наши мозги сдавать в аренду. Так что если за пару километров от Кремля не добивает их сигнал, значит, им за это пара лишних боливаров капает на банки.

А мы с тобой, между прочим, сами могли бы свои мозги сдавать. Без посредников. И жили бы намного лучше.

Афа  включилась и прошептала Ивану в ухо, что-бы он вернул разговор на мечту жизни.

Но по-хитрому. Рассказав про свою мечту. Открытьй сердце, как фрумер фрумеру. И больше никакой конфронтации. Хочешь чпокнуться, стань на время сердоболом.

– А ты куда хочешь? – спросил Иван. – В смысле, если в банку попадешь?

– Я в монастырь уйду, – ответила Няша. – На первом таере русский старообрядческий монастырь есть. Настоящий. С благодатью на максималках. Делали для жен высших сердоболов, а оказалось так душевно, что даже генералы некоторые туда ушли.

Няша получала советы от своего ушного дружка точно так же как он.

Суфлирует одна контора, повернутая к ним разными фасадами, что на самом деле внушает оптимизм: раз Няша беседует с ним про мечту жизни, значит, уже позаботилась и о предохранении, и о гигиене.

Няша уже купила билеты. Это было немного не кобельфо. С другой стороны, за кайф платил он, так что все по-честному. И еще он как бы невзначай заглянул в ее расстегнутую сумочку и перевел дух – футляра с кнутом там не было.

В колесе Сансары они дунули и ноги Няши упали на его плечи.

Ее левая нога называлась «Сцилла», правая «Харибда» – а он должен был провести свой речной трамвай между ними и остаться в живых.

Вот он, вход в священную пещеру, откуда вышло человечество.

В ней горит вечный огонь, костер жизни, которому четыре миллиарда лет. Непрерывная цепочка любви от первой живой клетки до Няши. А он – охотник, вернувшийся в пещеру с добычей. Ну или с обещанием, что добыча будет.

Десятиминутное плато было лучшим участком туманного трипа – память возвращалась, и мир ненадолго становился прекрасным и понятным. Это было как проснуться на десять минут в раю.

В это время хорошо было писать стихи или давать любимому человеку клятвы, но следовало спешить, потому что за плато начиналась беспокойная глючная полоса еще на двадцать минут.

За окном была высота и красота.

Москва тонула в закатной славе. Купола церквей – сколько их было! Сорок сороков глядели на солнце золотыми глазами и полыхали вместе с ним, обещая всем и каждому волшебную небесную банку – как и тысячу лет назад. Даже скелеты карбоновой эры, из черных ставшие сиреневыми и розовыми, были сейчас красивы.

Глядеть на заходящее солнце было приятно и грустно.

Небо на западе было пунцовым, будто от возбуждения или стыда.

«Территория Свободы» была целым отдельным парком в парке. На протест стояла большая очередь.

Иван заорал:

– Псотрап! С тартаренами воевать надо, а не со своим народом!

Няша тоже начала протестовать:

– Гольденштерн англо-sucks! Гольденштерн sucks Афон!

Все это были древние как мир методы обмана кукухи, и они уже лет десять не канали – минусы в карму за такое шли. Но Няше было мало.

– Гольденштерн антихрист!

Иван дернул ее за рукав.

– Прекрати немедленно, – зашипел он, – ты же знаешь, что я… Ты меня сейчас в такой минус уведешь, что я год буду вылезать!

Няша вздохнула.

– Да чего ж ты так вздыхаешь-то все время, – сказал Иван. – Ну что тебе плохо?

– Все плохо.

– Почему?

– Любви в нас нет.

– Значит, никто не проплатил, – усмехнулся Иван.

Монашки пели что-то действительно древнее и светлое:

– Ты пойми, что в этой мгле

Нет ни близких, ни родных,

Что несчастных на земле

Больше, чем других.

Есть непознанная даль,

Ты поверь и ты поймешь –

Есть любовь и есть печаль,

Остальное ложь…