50 000 BC. #40

Перевоспитание — процесс естественный, и занимает время. Помыть же туземца можно незамедлительно. Следуя этой простой сентенции, около печей для обжига керамики был заложен фундамент бани. Тут же, у речки, была выкопана купель. Пока работяги старательно выкладывали из камня стены будущего спа-комплекса, я работал над подачей воды. Пускать ее самотеком было уже нецелесообразно — постоянного напора речки попросту не хватит на снабжение кухни, моего дома и водяного колеса.

Пришлось делать чигирь — колесо с черпаками, которое будет перекачивать воду по мере надобности. Понимая, что в перспективе потребителей станет больше, рядом с новой плотиной я сделал что-то вроде небольшого бассейна из камней, куда колесом накачивалась вода. От этого бассейна шла первая водная трасса прямиком к будущей бане, но бассейн предусматривал подключение и других абонентов. Мини акведуки могли вести в любое место в моем городе, благо перепад высот позволял это. Решение было на перспективу, так как плотина все еще не была закончена, несмотря на то, что близился новый год. Зато, когда водохранилище наполнится — можно будет снабжать водой весь поселок, а не бегать с горшками к озеру. Для колеса как нельзя пригодятся ослы, до этого задействованные лишь для перетаскивания тюков. Двое животных должны будут бродить по кругу, выдавая напор примерно литр в секунду.

Взяв стахановский темп, баня была закончена уже через месяц. После небольшого предбанника с высоким порогом, чтобы не заходил холодный воздух, начиналась сама парилка. В ней, посередке, стояла печь, которая нагревала лежащие на над огнем камни. Дым, однако, все равно просачивался в помещение, поэтому после растопки происходил выпуск первого пара. Вола выплескивалась на камни и пар кратковременно расширял воздух в помещении, выгоняя накопившийся горький дымок. В бане было темно и для света предусмотрели лишь несколько небольших отверстий.

Как и следовало ожидать, в темную преисподнюю добровольно не пошел ни один туземец. Пришлось все делать через личный пример. Взяв с собой Тома, которому в жаре работать было не привыкать, уговорив Тыкто, Быка, а главное Ахомита, мы в костюмах Адама, проникли в парилку. Несмотря на то, что принцип действия был многократно объяснен, Ахомита, через мгновение после первого пара, мы ловили уже в предбаннике. Первая помывка закончилась через пятнадцать минут. Облившись водой из приготовленных кувшинов, красные от пара дикари вышли на свет, доказав присутствующим, что мгновенная смерть им точно не грозит.

Вслед за нами баню посетило еще пара дюжин мужиков. Новый пар я уже им не пускал, чтобы окончательно не поломать психику. Люди просто посидели в жаре и окатили себя теплой водой.

Через неделю к бане более менее привыкли и помывка сделалась обязательной. Были определены мужские и женские дни. В промежутках между банными днями все рабочие были принуждены принимать душ, выливая на себя кувшин подогретой воды. Заставлять их лазить зимой в холодную горную реку у меня не поднялась рука. Город наконец перестал походить на сборище бомжей. По последней переписи в нем постоянно проживали триста семьдесят человек, и больше половины их них были приведены Ахомитом. Еще около сорока пришли от команчей в поисках лучшей работы. Такими темпами мы должны были стать крупнее племени Чука уже в ближайшее время.

Сами собой сформировались несколько классов, в том числе своеобразная элита общества. В нее автоматически попали Тыкто, Бык и Ахомит, как командиры отрядов, Цак, как наверное самый известный человек в племени и повзрослевший Том, укрощающий металл. Особое положение занимала Лиа, как налогосборщик и моя будущая жена, но она была женщиной, хоть и уважаемой, что автоматически не позволяло ей забраться на самую вершину иерархии.

К элите подбирались мои выпускники, которые смогли организовать под собой рабочих и теперь занимались больше руководством, чем физическим трудом, а также несколько команчей, сделавших из своих больших семей успешные трудовые артели. Грубо говоря, сливками общества был тот, кто мог позволить себе начать строить собственный каменный дом, используя получаемые доходы. Таких было, правда, не больше десятка.

Если для большинства дикарей баня была скорее повинностью, то для нашего бомонда — это стало традицией приятного времяпровождения. По воскресным вечерам, баня была растоплена специально для нас. В какой-то из дней я решил, что пришла пора подключить к процессу березовые веники, и парение пошло с невероятным весельем. Лежащий на скамье орал, а банщик истошно хохотал, забивая порой жертву до кровяных царапин. Быка парили вдвоем, ему же веник не давали из соображений безопасности. Меня разрешалось парить только Тыкто, который, как мне казалось, работал в четверть силы, но все равно чуть не выбивал из меня душу. Само собой, после этих экзерсисов я выскочил на улицу и с криком прыгнул в ледяную купель. Вода приятно остудила тело, и в парилку я вернулся как заново родившийся, сколь не банально использование этого эпитета в данной ситуации. Мои коллеги по пару смотрели на это представление весьма недоуменно. Вода была абсолютно ледяная. Но Кава на то и Кава, чтобы быть не таким как все, решили они. Тут я попытался доказать обратное. Но так как мои уговоры попробовать повторить это абсолютно не действовали, в купель, для опыта, бросили хорошо пропаренного Цака. Выскочив оттуда взбешенный торговец подтвердил, что вода после веников действительно имеет живительную силу.

Стоит ли говорить, что темными воскресными вечерами посмотреть на голых орущих мужиков, ныряющих в обжигающую холодом воду, собиралось все племя. Но мне было плевать. После парилки мы сидели в предбаннике, завернувшись в пледы из заячьих шкурок, и пили чай, сделанный Пхо. Туземцы выучили слово «кайф», которое осмысленно повторяли за мной, цедя ароматную жидкость. От Цака мы узнавали новости и сплетни, от Ахомита — истории про его походы, Тыкто обыкновенно молчал и с шумом прихлебывал.

***

В один из поздних вечеров я сладко заснул после очередной банной посиделки. Неожиданно приснился Седой, стоявший около моего компьютера, и укоризненно смотревший на падающий график. За стеной истошно кричали трейдеры. Визжали женщины. В опер зале творился какой-то ад, но Седой не обращал на это никакого внимания. Дикий крик раздался совсем уже под дверью кабинета и тут я проснулся. Через пару секунд, когда создание вернулось, я с ужасом понял, что вопли действительно раздаются с улицы.

Выглянув через узкие оконные бойницы я увидел, что по лагерю бегают темные силуэты, кто-то с оружием, кто-то без. Разобрать во мраке было невозможно. Постепенно, около костра на главной площади стали собираться наши воины и остальные жители. Скучковавшись по несколько человек, воины уходили в темноту в попытках поймать и убить нарушителей. Крики стали слышны все дальше, а затем и вовсе стихли. К костру подходили все больше людей, вышел из укрытия и я. До утра никто не ложился, обращая копья и топоры в сторону густой темноты. Начавшийся рассвет позволил оценить ущерб.

Ночной кошмар вылился в шестнадцать убитых и около сорока раненых. В основном — это были люди Ахомита и те, кто жил в шалашах. Ни одного тела нападавшего найти не удалось. Следы терялись в степи, уходя в сторону команчей. Происшествие сильно деморализовало меня. Впервые, после нападения Сыхо, безопасность племени была поставлена под угрозу.

Я собрал у себя совет из присутствующих военачальников. Собираясь обсудить, как мы будем защищаться от подобных интервенций, я неожиданно понял, что не могу поймать взгляд Ахомита.

— Ты знаешь кто это был?! — закричал я на него, еще не веря своей догадке.

Угрюмое молчание лишь подтвердило, что я был прав. Бык подошел к двери и перегородил собой выход.

— Говори, — чуть более спокойно добавил я.

Ахомит поднял серые глаза.

— Мы шли туда, где садится солнце. Четыре дня до сейчас. По следам нашли племя. Забрали две руки женщин и две руки мужчин.

Он замолчал, как будто вспоминая детали. А может просто подбирал слова.

— Когда мы шли обратно, на нас напали. Пять или шесть рук. Мы убежали, но двое моих воинов не смогли убежать.

— И ты молчал?! Мог ведь вчера в бане рассказать!

Увлечение Ахомита завоеваниями обернулось для нас людским потерями и наличием врага, который мог придти в любую минуту.

— Ты сможешь показать, где их лагерь?

Виноватый владелец гоцэ покорно кивнул.

— Собирайте свои отряды. Мы идем к Чуку. — Я закончил встречу и пошел изучать детали ночного нападения.

Варвары пришли с запада, и первыми жертвами стали новые поселенцы. Ситуацию отягощало то, что около двадцати мужчин сбежало или ушло ночью вместе с нападавшими. Сами они это сделали или их увели насильно — не понятно. Лучше, конечно, не первое. Такое усиления для врага было бы совсем некстати.

***

Перед тем, как уйти в поход, следовало озаботиться защитой. В городе должен был остаться Бык со своими воинами. Его хорошо вооруженные и упакованные в латы пятнадцать человек вполне могли отбить нападение тридцати-сорока дикарей. Плюс — в городе оставались гоцэ Ахомита, которым, по понятным причинам, оружие не выдавали, но хотелось надеяться, что в случае битвы они будут на нашей стороне. Команчей гастарбайтеров, уже давно доказавших свою лояльность, вооружили дубинами и кремниевыми копьями.

Город перешел на полуосадное положение. Все мужчины должны были оставаться в лагере. На работу, в близлежащие места отправлялись только женщины. По углам селения разложили четыре костра, у каждого из которых должны были дежурить по двое часовых. Еще четверо — должны были замаскировано лежать в разных точках, примерно в полукилометре от лагеря, чтобы условным криком предупредить о приближении опасности. Оставив эти инструкции и гарнизон под руководством Быка мы выдвинулись на запад.

Наш отряд состоял из примерно пятидесяти человек. Люди Ахомита, его напарника Зота, Тыкто и несколько подросших парней, уже умевших неплохо обращаться с оружием. Выйдя утром, мы были в лагере Чука еще до темноты.

По традиции — вперед убежал гонец, чтобы известить племя о причине появления вооруженных людей. Когда, через час мы подошли к лагерю, Чук уже собрал боевую дружину. Нисколько не колеблясь, он выделил тридцать самых лучших воинов для организации операции возмездия. Выходить решили до рассвета. По словам Ахомита — от этого лагеря было часов восемь пути.

Я с трудом заставил себя уснуть. Завтра будет тяжелый день. Нужно копить силы.

***

 Начало №2 №3 №4 №5 №6 №7 №8 №9 №10 
№11 №12 №13 №14 №15 №16 №17 №18 №19 №20 
№21 №22 №23 №24 №25 №26 №27 №28 №29 №30 
№31 №32-33 №34  №35 №36 №37 №38 №39